Рабы Тьмы - Френч Джон - Страница 19

Аргонис снял шлем и пристегнул его к поясу. Мерцающий свет экранов отразился в его глазах. Вольк видел, что эмиссар собирается заговорить.

— Ты хочешь увидеть, к чему привел приказ Магистра войны. — Пертурабо повернул голову, чтобы посмотреть на Аргониса. Его пергаментно–бледная кожа туго обтягивала череп. Скрытые поршни брони с шипением сокращались, будто мышцы.

Аргонис кивнул.

Пертурабо шевельнул рукой. Появился конус света. Проекции Крейда и его системы светилась зеленым. Спираль кораблей тянулась от северного полюса планеты, каждый из которых также был отмечен зеленым.

Вражеский флот держался поодаль, выжидая и наблюдая за тем, что делал Повелитель Железа. Данные сенсоров окружали каждый из чужих кораблей. В основном это были военные суда среднего тоннажа, с человеческим экипажем. Два из них были левиафанами космоса. «Акрезас» и «Рожденный Туманностью» были боевыми барками династии Кассини, изгнанных лордов юпитерианских пустотных кланов, которые вернулись с дальних границ галактики. За ними висел зазубренный осколок: одинокий крейсер Легионов Астартес. «Консул Вечности» блестел бронзовой броней, и на его носу красовался символ Ультрамаринов, сжатый в когтях серебряного сокола. Это была внушительная сила — недостаточная для блокады планеты, но более чем пригодная для того, чтобы оспорить ее. Вольк всмотрелся в изображение, переводя взгляд с одного скопления противника на другое, изучая их расположение. Аргонис высказал его мысли вслух.

— Это Кинжал Ориона, — эмиссар кивком указал на схему построения вражеского флота. — Ультрамарины осторожны, но они ударят, как только станет ясно, куда движутся наши корабли.

— Ты искусен в космической войне, как и в дипломатии, — сказал Пертурабо. — Скажи мне — что сделал бы ты, чтобы вырваться из системы?

Аргонис не колебался.

— Отправить две существенных части флота к внутренним границам системы, выманить врагов на противостояние, а затем двинуть флот в наступление на тех, кто попытается блокировать вас. Сосредоточить удары и прорываться на максимальной скорости.

— Просто и прямо, — хрипло сказал Пертурабо. — Я почти чувствую вкус хтонийского пепла. — Он прищурился, отворачиваясь от эмиссара к экранам с информацией. — Но против нас — псы Жиллимана, и при всех их недостатках — они не глупцы.

Пертурабо сделал вдох и поднял руку. Орудийная турель на его спине с шипением выдохнула струю охлаждающего газа. Он расправил пальцы под звук мелодично проворачивающихся шестерней. Гул далеких двигателей усилился. Отметка «Железной Крови» на дисплее пришла в движение.

— Они наверняка уже просчитали в теории, какая часть флота попытается пойти на прорыв. — Между кораблями Железных Воинов заискрились сигналы и отметки данных. — Они уже сделали поправки на это. — Флот «Железной Крови ускорялся». Спиральный строй кораблей начал вращаться быстрее. — Твой план, тем не менее, мог бы сработать. Мы могли бы вырваться. Потери были бы почти равнозначны тем, что мы понесем теперь.

Вольк видел, как силы противника начинают реагировать. Около групп кораблей замигали предупреждения о запуске орудий. Он мысленно слышал рев торпед, целующих космос, двигателей, разгорающихся в полную силу. В стратегиуме царила тишина, и далекий рык плазменных реакторов звучал подобно эху надвигающейся грозы.

— Приемлемое решение, — сказал Пертурабо, — но оно упускает один важный момент. — Символы полной боевой готовности орудий и кораблей вспыхивали по всему флоту Железных Воинов. — Наши силы состоят из четырех элементов. Одна из этих частей останется здесь, чтобы удерживать космос, пока будет длиться битва на поверхности. Еще две — боевые флоты, которые отправятся на Мондус Кратон и Нуминос, а оттуда проследуют через прорыв на Бета—Гармоне к точке сбора на Улланоре…

— Лорд Пертурабо, — подала голос одна из сервов, отвечающих за тактические системы, откуда–то между рядов панелей управления. — Все элементы ожидают Вашего приказа.

Пертурабо не сводил взгляд с Аргониса. Эмиссар смотрел в ответ, не мигая.

— Ты знаешь, в чем истинная природа железа? Даже когда оно недвижно, когда оно — лишь кусок руды в земле, железо видит сны, ибо оно знает свое предназначение… — Он обернулся к серву, что заговорила секунду назад. Кивнул. – Это предназначение — резать…

Серв отвернулась, жестами отдавая команду своим подчиненным.

— Крушить… — голос Пертурабо скрежетал, будто точильный камень по острому лезвию.

Через вокс с треском доносились приказы. Полотнища информации, отраженные в глазах Пертурабо, мигнули и заскользили быстрее.

— Разбивать.

Голограмма поворачивалась, расширяя обзор. Весь флот Железных Воинов выстраивался вокруг «Железной Крови» и позади нее, пока огромный корабль набирал скорость. Группы вражеских кораблей тоже перемещались, заходя на векторы атаки, скользя на фоне звезд и готовясь обрушиться вниз на массу кораблей Железных Воинов, точно ястребы на стаю голубей. Но они двигались слишком медленно. Вольк понимал, что в своих теоретических выкладках их командиры предполагали, что часть флота останется рядом с Крейдом. Что даже если они соберут достаточные силы, Железные Воины всё же не выступят, как единое целое; что они не смогут скоординировать свои действия так быстро, как им это удалось.

— Я всегда восхищался хтонийской прямотой, — заметил Пертурабо, по–прежнему глядя на Аргониса, пока мерцание боевых данных разгоралось и изменялось за его спиной. — Бросок копья, единственный удар, оканчивающий конфликт. Но удар копья хорош ровно настолько, насколько достойна цель, в которую он направлен.

— Вы не отступаете из системы… — начал Аргонис. Вольк коротко рассмеялся, перебив его.

Вольк смотрел на примарха, сдерживая холодное веселье, охватившее его, когда он понял, что именно происходит. Пертурабо бросил взгляд на него, и в лишенных света глубинах глаз примарха он заметил проблеск чего–то, чего не видел уже давно: некую связь, мгновение общего понимания — настолько сильного, что на секунду его следующая мысль была точно эхо собственных мыслей Пертурабо.

— Ты не видишь, брат, — сказал Вольк. — Ты полагаешь, что единственное наше предназначение — это следовать твоему приказу, что мы — лишь мечи, которыми пользуются и следом откладывают в сторону.

Масса флота Железных Воинов неотвратимо двигалась вперед; вспыхнул выстрел центрального орудия — направленный туда, где боевой корабль Ультрамаринов двигался среди стаи судов эскорта. Корабли–сестры «Железной Крови» разошлись вокруг нее широким конусом. В голограмме один за другим замерцали залпы. Показатели энергии щитов уменьшились. Расход боеприпасов усилился.

— Но мы не инструменты, чтобы нами пользовались, — сказал Форрикс, вставая рядом с Вольком.

Вражеский флот отвечал им. Огонь хлестал внешние элементы строя Железных Воинов. Умирали корабли. Гасли щиты. Раскалывалась броня, выплескивая пламя и свет в темноту. Но «Железная Кровь» пробивалась дальше, и расстояние между ней и «Консулом Вечности» сокращалось.

— Наше железо — в нашей крови, не в наших клинках.

Они теряли корабли. Они страдали. Но всё это не имело значения. Вольк смотрел, как корабли Ультрамаринов кружат по спирали вокруг них, поливая огнем, и знал: там умирают братья по легиону, что кажутся не больше, чем осколками света перед его глазами.

— Почему? — спросил Аргонис, когда «Консул Вечности» загорелся под огнем пяти кораблей.

Пертурабо ответил не сразу. Он смотрел, как растут показатели потерь.

— Потому что мы были созданы, чтобы строить, но теперь мы существуем, чтобы разрушать. — Он поднял руку, и все экраны мигнули и погасли, воздух на месте голограммы опустел. — Отправьте приказы элементам флота разделиться и выходить в варп, как только мы пересечем границу системы.

— Наш курс? — спросил Аргонис, когда Пертурабо развернулся и двинулся к выходу. Автоматы Железного Круга обратили на эмиссара зеленые глаза. Щелкнули и зажужжали изощренные механизмы в их руках — они едва заметно поменяли положение. Это напомнило Вольку, как напрягаются мышцы в руке воина, держащей меч. Лицо Аргониса оставалось бесстрастным.