Рабы Тьмы - Френч Джон - Страница 14

— Он — Помазанник, мой повелитель. Боги избрали себе орудие.

Лоргар не ответил сразу; прикрыл глаза. Его лицо было абсолютно неподвижным. Зрением шлема Лайак видел, как сжимается белый ореол силы вокруг примарха.

— И если он — орудие с изъяном, что тогда? Должны ли мы стоять в стороне и глядеть, как все, чего мы достигли, становится пеплом?

— Если такова воля богов.

— Боги одаряют нас силой. Что делать с этой силой — решать нам: возвыситься благодаря ей — или сломаться под нею. Мы — не рабы им. Мы — их избранники, и то, что мы совершаем, — либо во славу их, либо к их неудовольствию.

— А Гор… Не тот ли он избранник, кто должен возвыситься благодаря собственной силе?

Лоргар обернулся и взглянул на него. Лайак глядел в ответ. Крючки на внутренней стороне шлема–маски впились глубже. Кровь слезами текла из глазниц маски. Он мог почувствовать, как разум примарха вьется вокруг его собственного, ища путь внутрь.

— Сними свой шлем, — мягко произнес Лоргар.

— Я не могу, повелитель, — ответил Лайак, опустив взгляд. — Вы знаете, что я не могу. Лишь боги могут видеть мое лицо и знать мои мысли.

— Разве я не глас божий? — спросил Лоргар. — Ты дерзнёшь бросить вызов этому гласу?

— Вы таковы, повелитель, и я повинуюсь, и в повиновении лишусь жизни.

Долгое мгновение Лоргар молчал, затем качнул головой.

— Выходит, ты понимаешь. Богам нужно повиноваться, — сказал он. Пение обреченных сделалось громче, когда «Трисагион» начал поворачиваться. Изображение «Мстительного Духа» было теперь всего лишь яркой звездой среди меньших светящихся точек. — Боги возложили бремя на мою душу. Гор брат мне, но что значит братство перед торжеством изначальной истины? Неудача недопустима сын мой. Боги должны восторжествовать, Гор же не даст им победы. Другой должен занять его место, должен объединить всех под волей и величием богов. Ты понимаешь, сын мой?

Лайак склонил голову, как если бы в смирении.

— Это место намерены занять вы, — сказал он.

Лоргар не отводил взгляда от холодных звезд.

— Почему всё дошло до этого? — проговорил он. — Почему это должно пасть на меня?

Шум мостика и стенания приговоренных затихли, когда трижды ударил гонг. Корабль содрогнулся; запустились варп–двигатели.

— Мы действительно собираемся найти Фулгрима? — спросил, наконец, Лайак.

— Да, — сказал Лоргар. — Трон нельзя занять в одиночку. Всё, что мы делаем или чему становимся причиной, должно служить одной истинной цели. Вот почему я рассказал тебе это, сын мой, и вот почему ты отправляешься со мной. Тебе предстоит исполнить великую задачу, и сыграть еще более великую роль в том, что должно свершиться.

— Огласите свою волю, повелитель, и да будет она исполнена.

Лоргар перевел на него взгляд — и в его звездных глазах светилась печаль.

Над Ониксовой горой занимался рассвет. Смешанный с дымом туман вползал в окоп перед Вольком, клубясь над бронированным краем и растекаясь между собравшихся воинов. Вдалеке грохотал фальшивый гром бомбардировки; поднималось солнце. Вольк вдохнул влажный воздух и загнал в болтер девятый снаряд. Еще два лежали на его ладони. Еще два, всего — одиннадцать, и все подсумки для обойм у него на поясе были пусты. Точно так же обстояли дела у каждого из четырнадцати легионеров, ждущих в окопе вместе с ним. У каждого было оружие ближнего боя, в ножнах на поясе или висящее за спиной: мечи–гладии с тяжелыми клинками, молоты со стальными вороньими клювами на обратной стороне, треугольные топоры с бритвенно–острыми лезвиями.

Оружие старых войн, подумал Вольк, оружие из тех времен, когда люди рубили друг друга и истекали кровью в грязи, чтобы отобрать каменные крепости у врагов в вонючих кольчугах и гнутых панцирях. Мир должен был измениться, продвинуться к чему–то лучшему, но вот — вот они, воины, созданные тайным знанием, идущие в бой, точно варвары. Да, именно к этому всё и пришло — война достигла той точки, когда битва начиналась с подсчета оставшихся боеприпасов и заканчивалась резней и ударами в грязи, пока одна из сторон не устанет до смерти.

— Шестьдесят секунд, — доложил сержант взвода, натягивая усыпанный заклепками шлем на покрытую шрамами голову. Остальной взвод последовал его примеру.

Все они были новыми рекрутами, избранными и принятыми в легион за годы после того, как началась война против Императора. Ускоренные методы имплантации и обучения означали, что большинство из этих воинов провели в сражениях не больше пяти лет. Впрочем, они выглядели как ветераны, подумал Вольк. Нет, они и были ветеранами. Они проливали кровь на Гидре Кордатус, Несторайе, Талларне. Они знали лишь одну разновидность войны, и никаких других: убивать своих братьев.

Вольк надел шлем. Давление внутри с шипением выровнялось.

— Ждем вашего разрешения, командир, — сказал по воксу сержант.

— Продолжайте, сержант, — отозвался Вольк. — Это ваш бой. Я — всего–навсего пассажир.

— Как прикажете, — ответил сержант.

— Движение в окопах! — раздался крик справа от Волька. Взвод одним движением развернулся, наводя оружие по всем направлениям.

— Не стрелять! — скомандовал Вольк.

Некто в черно–зеленой силовой броне шел по окопу. Мерцали бронзовые хтонийские руны, высеченные на его доспехах. Лицевая пластина шлема была украшена серебром, и над ним возвышался алый плюмаж, развевающийся на ветру среди тумана. Аргонис приближался к ним с расслабленной сосредоточенностью, точно хищник, высматривающий добычу.

— Мы могли бы убить тебя, — прорычал Вольк, когда Аргонис подошел ближе.

— Вы могли бы попробовать, — ответил эмиссар. К его бедру был пристегнут выкрашенный в черное болтер, а на поясе висел меч — рядом с парой силовых ножей в ножнах. Вольк узнал хтонийские рубины на рукоятках ножей — алые, с черными разводами внутри. Ножи уличных банд, только оснащенные генераторами силового поля. Вольк видел их прежде и встречался с ними на тренировочных аренах — давным–давно, в ту эпоху, когда узы братствы были чем–то большим, чем плащ, скрывавший предательство.

— Почему ты здесь? — рыкнул Вольк.

— Я — голос Гора, и я иду, куда хочу, — сказал Аргонис. Он взглянул на ждущий строй Железных Воинов. — Почему ты здесь, брат?

— Участвую в атаке.

— Значит, у нас одна и та же причина, — сказал Аргонис, поднимая болтер. Он передернул затвор.

Вольк хотел было прорычать что–то еще, но только покачал головой.

— Пора, командир, — сказал сержант.

Вольк взглянул на Аргониса, затем — снова на взвод.

— Приступайте, — сказал он.

— Полная готовность, — скомандовал сержант.

— Сейчас должна подойти ваша воздушная поддержка, — заметил Аргонис по воксу.

Словно бы вызванные его словами, над головой с воем пронеслись два истребителя. Звуковая волна, следующая за ними, разнеслась эхом по окопу. Земля содрогнулась мгновение спустя. Колонны дыма и земли ударили в небо за краем окопа.

— Вперед, — скомандовал сержант. Взвод перемахнул кромку окопа. Вольк не отставал от них.

Вывороченные комли деревьев и обугленные кустарники усеивали склон, из которого тут и там, будто пальцы, торчали скалы черного камня. В трехста метрах ниже облака взметнувшихся от воздушного удара обломков падали на землю вокруг остатков линии окопов. Триста метров.

Вольк перешел на бег. Аргонис держался справа от него. Истребители кружили над головой. Из–за обломков сверкнули выстрелы. Возможно, авиаудар выиграл им несколько метров, но, кто бы ни занимал нужные им окопы — они были всё ещё живы. Лазерные заряды врезались в Железного Воина справа от Волька. Керамит вспыхивал и осыпался хлопьями; воин продолжал бежать.

Еще огонь — сперва беспорядочный, затем перепахавший склон дисциплинированными залпами. Один из Железных Воинов упал; его броня спереди была разбита на куски.

Сто метров.

Вольк видел, как смертные пригибаются за лазерным оружием на краю окопа, видел противогазы под хромированными шлемами. Они не отступили, хотя Железные Воины приближались к ним.