Выигрыш (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 1

«Полковник Генри Арчибальд Уиквик счастлив сообщить о своей помолвке с мисс Фебой Марлинг. Свадьба состоится третьего июня этого года в городском храме». Столь короткое сообщение, которое появилось в местной газете небольшого городка, возможно, прошло бы незамеченным среди жителей, если бы все не знали об огромной разнице в возрасте жениха и невесты.

— Какой позор, видно у Марлингов совсем дела плохи, если они решились на такой брак! — воскликнула леди Джеккингз, протягивая газету своему мужу. Тот был вынужден внимательно прочитать заметку, после чего окинул супругу строгим взглядом:

— Я не думаю, что это — позор. И запрещаю вам так думать.

— Но Джордж, полковник Уиквик мог бы быть дедом их старшей дочери! — неуверенно возразила женщина, складывая газету.

— Какая разница, кем он мог бы быть, Хетти! Несмотря на нищету Марлингов, он женится на их старшей дочери, а не берет в содержанки, хотя, представляя состояние их дел, я не исключал и такой вариант, — лорд Джекингз положил на стол льняную салфетку и встал, — Дорогая, как мэр города, буду тебе признателен, если ты не будешь распускать слухи по этому поводу. Семейные дела Марлингов нас не касаются.

С этими словами он вышел, не обращая внимание на то, как его жена обиженно поджала губы, тем не менее, слухов избежать не удалось, и юная мисс Марлинг, чтобы избежать назойливых расспросов и сочувственных взглядов, старалась лишний раз не появляться в городе.

Неизвестно, насколько долго этот брак будоражил бы умы сонного провинциального городка, но вскоре известие о назначении королем нового лорда-чародея затмило собой все остальные новости, и про неравный союз все позабыли.

Именно поэтому третьего июня храм был почти пуст, если не считать семьи невесты и пары-тройки зевак, случайно проходивших мимо.

Никто из них не заметил ни бледность невесты, ни отчаяние, плескавшееся в ее глазах, когда она произносила слова брачной клятвы, делавшей ее собственностью престарелого супруга.

Колокольный звон, извещавший об окончании обряда, прозвучал в ушах новоявленной миссис Уиквик набатом.

Семь лет спустя…

Мистер Бёрджес встретил мистера Уо́честера на улице Острых Воротничков. Улица называлась так с тех самых пор, когда на ней находились лавки торговцев этими столь незаменимыми атрибутами одежды. Как и положено, мода вскоре сошла на нет, лавки наполнились другими товарами, а вот название улицы осталось. Сейчас она являлась одной из самых модных улиц Лонди́ниума. Несколько раз ее порывались переименовать более благозвучно, но безуспешно.

Впрочем, это название никогда не смущало ни самого мистера Бёрджеса, ни остальных джентльменов, желавших с гордостью профланировать по мостовой с Круглой площади до Королевских садов, дабы продемонстрировать друг другу новый камзол, вышитый золотой канителью, атласный жилет или же начищенные до блеска ботфорты. Гуляя днем, можно было зайти в лавку к портному, а вечером посетить известное заведение мадам Гризайль, где вполне сносно провести ночь с одной из ее прелестниц. Именно туда и направлялся мистер Бёрджес, буквально накануне вернувшийся из длительного путешествия по континенту, когда его встретил мистер Уочестер.

— Адриа́н, какая встреча! — поприветствовал он своего школьного приятеля, достаточно ощутимо тряся его за руку, — Слышал, ты путешествуешь?

— Да, прихоть моего дяди, — тот слегка скривился, не то от силы рукопожатия, не то от воспоминаний о властном родственнике, незамедлительно отправившем племянника на континент, как только его ушей достигли слухи о чрезмерном увлечении Адриана оперой, вернее, одной из хористок, — Только вернулся. Какие новости в нашем туманном крае?

— О, новость лишь одна — все обсуждают новый игорный дом, открытый на Гро́у-сквер в твое отсутствие, и Прелестницу, что держит там банк!

— Банк в игорном доме держит женщина? — изумился Адриан.

— Скажи проще, мой дорогой, очаровательная девушка! Она весьма хороша собой и пока изображает неприступную крепость. В клубе у Блэка уже делают ставки, кто же станет ее покровителем.

— Хм… — мистер Бёрдждес задумчиво посмотрел на дом мадам Гризайль, — Похоже, мне стоит прогуляться на Гроу-сквер!

— Брось, приятель! — порекомендовал ему мистер Уочестер, — В дело уже вмешались герцог Кавершем и сэр Уорсли. Против них у тебя нет ни единого шанса!

После такого заявления мистер Бёрджес, считавший себя завзятым ловеласом, переменился в лице и заявил, что он просто должен, не медля ни секунды более, пойти в этот новомодный игорный дом, также он будет счастлив, если мистер Уочестер его туда сопроводит. Тот слегка замялся, вспомнив начальные ставки, царившие в заведении, а также и то, что прошлой ночью он уже проиграл большую часть своего квартального содержания, но мистер Бёрджес был его другом, и не стоило отказывать в такой малости.

Оживленно болтая, приятели прошли несколько кварталов и остановились у небольшого свежевыкрашенного особняка, из окон которого, несмотря на достаточно поздний час, лился свет. Два лакея в парадных ливреях цвета спелой соломы стояли на крыльце. Они почтительно поклонились и распахнули двери, впуская приятелей в оживленный холл, где те передали плащи и трости еще одному лакею, судя по перебитому носу, совмещавшему свою должность привратника с должностью вышибалы.

— Боже, да здесь же весь свет Лондиниума! — Адриан весело огляделся, поправляя кружевные манжеты, купленные им в Паризье́нне.

Мистер Уочестер пристально рассматривал костюм друга, несомненно, пошитый на континенте. Особую зависть вызвал расшитый золотой канителью стеганый жилет из розового атласа с множеством цепочек и брелоков.

Неспешно ступая, друзья направились в залы. Адриан с интересом смотрел вокруг, отмечая, что все в этом доме было устроено по последней паризьенской моде: стены, затянутые шелковыми тканями, обилие позолоты, ажурная мебель, чьи завитки по форме напоминали завитки раковин, огромные люстры и канделябры, освещавшие комнаты так ярко, что друзьям казалось, что на небе вновь появилось солнце.

Несколько человек радостно окликнули мистера Бёрджеса, выразив должное удивление его приезду, кто-то предложил сыграть в фаро́, еще двое начали выспрашивать имя его портного, а лорд Хе́нниган пристально рассматривал через монокль достаточно крупную жемчужину-сережку, украшавшую ухо Адрина, и громко выражал возмущение столь беспардонными нравами континентальных стран.

— Подождите, подождите, — растолкал всех черноволосый Уо́рвик Геллаха́д, Адриан знал его еще по колледжу, из которого их вместе несколько раз исключали за различные выходки, — Для начала его надо представить нашей Прелестнице!

Предложение было встречено с большим энтузиазмом, и, взяв с подноса бокалы с весьма недурным шампанским, компания молодых повес устремилась в основной зал, стены которого были затянуты красным шелком, окна задернуты тяжелыми портьерами с золотыми кистями, а на полках вдоль одной из стен были расставлены фарфоровые статуэтки, при виде которых Адриан даже присвистнул от изумления: не каждый мог себе позволить так рисковать драгоценным фарфором.

Путь молодых людей пролегал между множества. на первый взгляд, беспорядочно расставленной мебели: столов, столиков, кушеток и кресел, где царило веселье, и откуда то и дело доносились взрывы смеха. Наконец они протолкались к огромному столу из красного дерева, где шла игра в рулетку. И Адриан замер, с удивлением и восторгом рассматривая девушку, которая и запускала колесо фортуны.

Её трудно было назвать красавицей, но что-то в ней привлекало внимание мужчин. Черты ее лица были слегка неправильными, возможно, рисунок губ был нечетким, а нос слегка великоват, но ее огромные голубые глаза под тонкими бровями заставляли забыть обо всех недостатках. Прядь непокорных темных волос выбилась из прически и кокетливым завитком падала ей на шею, подчеркивая белизну кожи. Изящные руки тонули в золотых кружевах, украшавших ее платье из голубого бархата. Вопреки моде, на ее лице не было ни белил, ни румян, а единственным украшением являлся золотой кулон в виде четырехлистного клевера, висевший на тонкой цепочке на шее.