Алдар-Косе
(По мотивам казахских народных сказок) - Алтайский Константин Николаевич - Страница 3

«Хорошо! — подумал я. — Ты, Айгожа, меня обманул. Я тебя тоже обману и верну свои деньги».

Вскоре на базаре я повстречал русского мастера скрипок и смычков. Он хотел купить два-три лошадиных хвоста. Они ему нужны были для смычков. Но казахи не хотели отрезать хвосты у своих лошадей, а хвосты от павших животных мастер покупать не желал. Я сказал русскому:

— Если вы заплатите мне три рубля тридцать пять копеек, я достану вам три хвоста от живых коней.

Мастер удивился:

— Почему ты просишь не трешницу, не пятерку, а три рубля тридцать пять копеек? — Это моя тайна.

Мастер подумал-подумал и согласился. Когда я вел эти переговоры, я уже знал, что придурковатый сын Айгожи — Абдикей днюет и ночует в байском табуне. Я взял ножницы, какими стригут овец, и пошел в табун.

— Вот, — сказал я Абдикею, — твой отец прислал ножницы и велел тебе отрезать хвосты у трех лучших лошадей. Ты в конях знаешь толк, выбирай по своему усмотрению.

Это очень понравилось глупому парню, и он тут же, при мне, трех лучших скакунов оставил без хвостов. Хвосты я продал мастеру за условленную цену и был счастлив: ведь я поквитался с баем. Как это ни удивительно, обман сошел мне с рук. Понемногу я стал обманывать, но ты, Альти, знаешь, что я никогда не обманываю бедных, зато богатым спуску не даю.

Я, если хочешь знать, обманщик обманщиков. И еще я насмешник! Но никогда не смеюсь над бедными, живущими трудом людьми. Пока Алдар-Косе рассказывал о себе, плов поспел, и Альти пригласил друга ужинать.

БАРАНЬИ РОГА

степи три родовитых бая: Жабай, Мухамедияр и Шукей были соседями. Как повелось с давних прадедовских пор, у баев было одно на языке, а в мыслях и на деле другое. Притворялись они, что дружат, а на самом деле враждовали, втихомолку рыли друг другу яму, злоязычили. Выпадает одному удача, двух других грызет зависть; посетит кого беда, у других по этому случаю праздник.

Познакомились дочка Жабая и сынок Мухамедияра, и слышь-послышь: пошли толки о свадьбе, да не дальней, а близкой.

Взбеленился и затужил бай Шукей.

Если богатые соседи породнятся и начнут орудовать по-родственному сообща, не будет ему житья!

«Как быть? — размышлял Шукей, — как пустить меж ними черную кошку, стравить их, как овчарок, столкнуть их, как баранов, лбами, чтобы у обоих искры из глаз посыпались?»

Думал-думал — ничего путного не придумал, позвал Алдара-Косе:

— Можешь, безбородый, учинить драку между Жабаем и Мухамедияром? Я за такое дело черного барана не пожалею.

— Это легче легкого! Мой Буланко захромал. Дай на время твоего серого коня и, — будь уверен! — перегрызутся твои соседи, только шерсть клочьями полетит.

В тот же день Алдар-Косе на сером шукеевском коне полетел к Жабаю. В степях как? Гость — разносчик новостей. Стал Жабай расспрашивать безбородого о новостях, а тот по секрету ему сообщил:

— Завтра в Атбасаре большой базар. Приехал из Тибета врач и скупает бараньи рога. Платит по целковому за два рога. Сто рогов — пятьдесят рублей.

— А от кого ты узнал?

— От Мухамедияра. Он уже отпиливает рога у своих баранов и завтра чуть свет повезет на базар. Только ты меня не подведи. Бай строго-настрого приказал держать язык за зубами.

Жабай даже не дослушал, крикнул на подмогу работников и скорее в отару — отпиливать рога у баранов.

Алдар-Косе тем временем вскочил на серого и поскакал к Мухамедияру.

— Новости есть? — спросил бай привычно.

— Есть новость, только секретная.

— Говори!

— Приехал сейчас к Жабаю, а он спиливает рога у баранов.

— Что он, с ума спятил?

— Дослушай, потом суди. Завтра на базаре тибетский врач начнет скупать бараньи рога.

— А зачем они ему?

— Врач варит из них какое-то лекарство для самого далай-ламы.

— А дорого ли платит тибетец за рога?

— По полтине за штуку. Двести рогов — сто рублей. Только ты не выдавай меня, Жабай велел никому об этом не говорить.

Но Мухамедияр уже не слушал его. Он раздавал батракам пилы-ножовки и отправлял их в отары.

Алдар-Косе вернулся к Шукею. Бай уставился на него вопрошающими глазами.

— Завтра утром твои дружки обязательно подерутся, — усмехнулся безбородый.

— Где же это произойдет?

— Скорее всего, по дороге на Атбасар.

Алдар-Косе как в воду глядел.

На рассвете следующего дня бай Мухамедияр самолично вез на базар два мешка свежесрезанных бараньих рогов. Скоро его догнала бричка бая Жабая, тоже изрядно нагруженная бараньими рогами больших и малых размеров.

Баи поравнялись и каждый уставился на чужую поклажу.

Жабай спросил:

— Что это ты в мешках везешь? С виду будто сучья саксаула.

Мухамедияр сделался кирпичным от досады:

— Кто же саксаульником холщовые мешки рвет? Это у меня обрезки кожи. Давно обещал башмачнику. А ты что везешь? На глаз словно мослы обглоданные.

— Какие там мослы! Задолжал два мешка курта. И не хочется, а приходится везти.

Поехали молча по дороге, размытой дождями. На колдобине жабаева бричка накренилась, один мешок свалился и из него вывалилось несколько бараньих рогов. Мухамедияр быстро взглянул и сразу все понял. А тут, как на грех, и с мухамедияровой брички упал мешок и из него, стуча, посыпались свежесрезанные бараньи рога. Тайна перестала быть тайной. Баи стояли друг против друга, как разъяренные овчарки и рычали:

— Подглядываешь?

— Подслушиваешь?

— Вынюхиваешь чужие секреты?

— Подсылаешь соглядатаев?

Они сцепились и повалились на землю, нанося взаимные удары. Под глазом одного разлилась чугунная кругляшка синяка. У другого полилась кровь из носа. Дерущиеся не заметили, как к ним подъехал верхом на сером коне Шукей.

Жабай был помоложе и вскоре, насев на тяжело дышащего Мухамедияра, начал беспощадно колошматить его.

— Так и убить недолго, — насмешливо сказал Шукей.

Драчуны опомнились.

— А я из Атбасара, — невозмутимо продолжал Шукей. — Какой-то болтун пустил ложный слух о тибетце, якобы скупающем рога. Все как с ума посходили. Базар завален бараньими рогами, а за них, конечно, никто и ломаного гроша не дает. Много же на свете доверчивых дураков!

Только что дравшиеся баи смущенно переглянулись. Шукей тронул коня и, довольный, поскакал домой. Там он, как и было обещано, подарил Алдару-Косе черного барана.

КАК ОВЦЫ БАРАНА СЪЕЛИ

лдар-Косе гнал по степной дороге черного круторогого барана и встретил всадника на тощем гнедом коне. Обменялись новостями. Всадник сообщил, что в его ауле беда: от неведомой болезни пало много овец. Правда, несчастье не обошло и отары бая. Особенно поредела одна из них. Но у бая Боржабая ведь шесть отар, и он отмахнулся от беды, как конь от овода, а вот тем, у кого одна кошма да пиала, падеж скота грозил голодом.

— Правда ли, что ваш бай Боржабай большой спорщик? — спросил Алдар-Косе.

— Истинно так! — подтвердил всадник. — Скуп бай, да и умом не дюж, но спорщик, каких не сыщешь. И вот что удивительно: если проспорит, то хоть не без ругани, но все же проигрыш отдает.

Поговорили и двинулись своими дорогами.

Вечером Алдар-Косе заехал к баю Боржабаю. Бай покосился на черного барана и, заметив на бараньей спине плешинки, спросил:

— Что это твой круторогий зря роняет шерсть?

Алдар-Косе приложил два пальца к губам и прошептал:

— Пустил барана на ночь в чужую отару, а овцы его чуть не съели. Плешинки на его спине — это следы от овечьих зубов.

Бай громко расхохотался:

— Здорово ты врешь, капыр безволосый! Где же это видано, чтобы овцы баранов ели?