Селфи на балконе (СИ) - Снатёнкова Алёна - Страница 4

Голосом, которым я произносила каждое слово, можно было бы с легкостью охладить Африку.

— Хватит ёрничать. Тусь, ты меня подставила вообще-то.

Глаза человека — открытая книга. Все мысли, идеи, можно прочитать в них. И я читаю. Я смотрю на свою соседку, из-за которой у меня была веселая ночка, и читаю в них только осуждение. Она и правда своей вины не чувствует. Она меня винит.

— Подставила? Да как у тебя рот открывается это говорить? Я последние деньги спустила, чтобы твою пьяную задницу забрать. Меня какая-то гадина чуть с кулаком своим не познакомила. И это я фиговая? Отлично! Дверь за собой закрыть не забудь.

Вот в данный момент мне было абсолютно плевать, что мы сейчас переругаемся, Вика психанет и съедет. Плевать, что мне снова придется искать комнату, а перед этим в ломбард сходить, чтобы было чем всё оплачивать. Ведь родителям мне совесть не позволит звонить, поэтому и придется с единственными золотыми сережками распрощаться. Плевать на это. Даже объяснить сложно, какие эмоции во мне бурлили в эту секунду.

— Тусь, остынь. Ну, извини меня. Знаешь же, что дурой бываю.

— Бываешь?

— Бываю. — сквозь зубы ответила она. — Я не помню, что на тебя кто-то кидался.

Выдыхаю, когда эмоции потихоньку затухают. Дымят, конечно, но уже не так палят. Опускаю ноги на пол, и, несмотря на соседку, выхожу из кухни, зная, что она вслед за мной идет.

Я искренне сочувствую соседям, ведь топот Викиных ног, даже у меня в голове отдается.

— Тусь, кто тебя ударить хотел?

— Главное, ты помнишь, что я тебя видом своим опозорила, но не помнишь, как твой спарринг партнер хотел меня в стену припечатать? Мило, Вик. Очень мило. А главное, как полезно. Отличная отмазка, на все случаи жизни. «Простите, я была пьяная, и не помню, как кого-то грохнула», «Извините, но я упустила момент, когда грабила этот банк». Ты зачем, вообще, драться полезла? Думаешь, болван Корнеев стоит этого?

— Да стерва приклеилась к нему.

— И поэтому ты возомнила себя великим парикмахером и решила девчонку без волос оставить? Мне стоит тебя бояться?

— Нет, конечно. Ты же не собираешься на моего Даничку покушаться.

Нервный смешок, и чайная ложка, которой я чай свой мешаю, со звоном бьется об стакан.

— В этом можешь не сомневаться. Бабники, всякие самоуверенные засранцы, и придурки, у которых вместо мозга изюм, совершенно не в моем вкусе.

Как сказала-то. Надо будет где-нибудь записать.

— Я рада. И, прости, но я повторюсь, ты меня вчера опозорила пижамой своей дурацкой. У нее не воротник, а взлетная полоса.

Да нормальная у меня пижама. Нормальная. Мне её бабушка подарила на Новый год. Несколько лет назад. Ну и что, что она в цветочек. И пусть, что в моде была лет пять назад. Мне удобно. Хотя Вике она всегда не нравилась, да оно и понятно, ей пеньюары кружевные подавай. Чтобы все нужное подчеркивали, а ненужное скрывали. Правда, если смотреть на Звягину, то сложно понять, что у нее есть что-то ненужное. Даже странно, что Корнеев на нее внимания не обращает. Вика же в его вкусе. Она вон волосы специально обрезала, потому что где-то услышала, что он длинноволосых не любит. Глупая. Я бы никогда такого ради парня не сделала.

— Вот можешь прямо сейчас садится на эту взлетную полосу, и лететь к своей Степашкиной. Она точно тебя ничем опозорить не сможет.

— Людка дура. С ней только и можно, что в клуб сходить, а ты у меня самая лучшая. Заботливая.

Я офигела. Эт меня сейчас похвалили или мышью серой назвали? Наверно, Вика поняла, что ляпнула не подумав, поэтому и моментально ко мне подскочила, протягивая пачку с вафлями.

— После пар домой вернемся и я полы помою. И ванную тебе освобожу. Договорились?

— Нет.

Хотя, похоже, совесть у Звягиной все-таки проснулась. Еще ни разу я не слышала от нее слов «помою пол». Удивительно просто. Скорее всего, алкоголь ещё не весь выветрился.

Хоть меня и разбудили раньше обычного, но на пару мы все равно опаздывали. Я уже в дверях стояла, когда вспомнила, что телефон свой на тумбочке оставила. Идти в обуви не хотелось, поэтому я Вику и попросила принести смартфон. Она как раз вину свою вроде бы чувствовать начала, а такое, вообще, редко случается, вернее — никогда, вот я и хочу использовать это время на полную катушку.

— Тусь, тебе тут мама звонила.

— Что за привычка копаться в чужих телефонах? Может, мне там любовь всей моей жизни пишет, а ты свой нос суешь?

— Ага. Фиговая у тебя любовь, раз песню Лепса скидывает. Наталья, а вы мне не рассказывали, что у вас кто-то появился. Он старик, да? Конечно, старый. Какой нормальный парень может слушать такую фигню?

— Давай уже. — Неожиданно для себя, повышаю голос.

— Ты бы его хоть записала. Кстати, номер какой-то знакомый. Черт. Это уже белочка. Кофе мне и срочно. Трезветь надо.

Никогда я ещё так не радовалась чужому похмелью.

Да мне страшно подумать о последствиях, в случае, если бы Вика признала номер отправителя. Ага. Страшно. Она как-то собиралась на девчонку с пятого курса, зелёнку вылить. Всего лишь за то, что она одевается круче, и имела наглость, проходя мимо Корнеева, привет ему сказать. Девушка просто поздоровалась, а Звягина уже хотела на нее средство от дифтерийной палочки спустить.

А что она для меня придумает, если узнает, кто мне песни дурацкие шлет? У нее мозг от нахлынувших идей взорвется. Там фантазия будет танцевать нижний брейк, и при каждом повороте накидывать новую идею для расплаты.

Жесть какая-то.

Ну, о чём я только думаю?

— Тусь, отвлеки меня, а?

Что?

Я всю дорогу до института слушаю нытье человека, у которого голова «трещит по швам». Без понятия, какого это, но по внешнему виду Виктории, кажется, такие ощущения сложно назвать приятными.

— Если на руки встану, поможет?

— Вот что ты ёрничаешь. Ты хоть представляешь, как мне плохо? И, как назло, ларька никакого поблизости нет, воды купить.

— Даже и представлять не хочется. Но ты терпи, в следующий раз думать будешь, прежде чем в себя градус заливать.

Вика лишь фыркнула и как маленький обиженный ребенок язык мне показала.

Господи.

Ну, взрослый человек.

Время поджимает, до пары остается двадцать минут, за которые нам еще нужно до института дойти, на третий этаж подняться, где у нас философия будет проходить, и тетрадки разложить. А Звягина еле ногами передвигает, как кобылка раненая. Мне бы ускориться, но ведь не бросишь больного солдата, который полы обещал в квартире помыть. Теперь следить за ней придется, чтобы не свалила куда-нибудь. Вика может. Ей спуска дай, покажи слабину, и всё. Она убежит, как молоко из кастрюли, оставив вместо себя бардак, который только мне разгребать придется.

Конечно, дело не только в уборке. После утреннего смс от Корнеева, мне как-то не хочется, одной с ним столкнуться. Как показала практика, у меня рядом с ним язык чесаться начинает. Говорю всё, что думаю, хотя должна молчать в тряпочку. Серьезно вот зачем орала на него? Да человеку плевать на моё мнение, но я включила президента и продолжала заливать его уши.

Ещё Вику дурочкой называю.

Сама не лучше.

Наверно, у нас, у обоих ум механический. Только мы забываем к ветру спиной поворачиваться.

— Туська, шевели копытами своими. Вон Даня едет.

Вот чёрт.

— Быстрее, я должна с ним поздороваться.

Лучше бы она так на лекции бегала, или в магазин за луком, когда я её прошу.

— Беги здоровайся. Группа поддержки останется здесь, и будет мысленно кричать «вперед, медведи».

Звук шин отвлекает моё внимание от Вики, и я уже сама вижу, как Корнеев выходит из своей машины.

Эту тачку я знаю.

Сначала мне её папа показал. Мы на нашем логане в магазин поехали, а там, на парковке это чудо инженерии красовалось. Со слов родителя, конечно. Папа, как кот облизывался, смотря на эту шикарную коробку с колесами. Говорил, что как только на пенсию уйдет, ограбит инкассаторскую машину, и купит себе эту тигрицу с буквой «L» на руле. И плевать ему, что небо через клеточку видеть потом будет. За такие слова он, конечно, от мамы подзатыльник получил, но я успела рассмотреть и запомнить предмет, из-за которого Шведов старший помолодел лет так на пятнадцать.