Да, были люди в то время! (СИ) - "Nicols Nicolson" - Страница 75

На опушке леса, недалеко от деревни оборудовал наблюдательный пункт. Показал и объяснил Калачу систему охраны обоза, которую использовали французы. Подробно рассказал о сильных и слабых сторонах подобной расстановки солдат. Предложил ему составить примерный план уничтожения обоза. Как и ожидал, план у Остапа был прост, как палка. Подобраться поближе, произвести прицельный ружейный залп. А затем в штыки атаковать обоз. Все в духе этого времени, по-другому никто и не думал воевать. Пришлось опять «посадить друга за парту». Нарисовал схему размещения наших сил, и сил противника, указал, где должны находиться минометы. Остап даже не задумался об их применении. Показал места групп солдат, препятствующих бегству французов из деревни. То есть показал пример полного блокирования населённого пункта и окружения противника.

Когда мы вернулись на опушку леса снова, я заметил изменения в деревни. Они мне очень не понравились. В подзорную трубу я наблюдал болтающиеся на деревьях трупы местных жителей. Насчитал двадцать человек, среди них были женщины и дети. Похоже, французы уничтожили всех, кто по неизвестным причинам остались в своих домах. Такие зверства прощать нельзя, отплатим той же монетой. Показал Остапу висельников. Этот горячий майор, готов был с саблей наголо бежать крошить в капусту неприятельский обоз.

— Смотри Остап и запоминай, что и как я делаю, — предложил другу, — тебе потом пригодится.

— Пока я буду у тебя учиться, французы сбегут. Их надо сейчас тёпленькими брать, пока солдаты расслаблены и не ожидают атаки.

— Обязательно атакуем, но после того, как ударим по ним минометами. Оставшихся в живых французов будет меньше, а значит и у нас раненых и погибших будет не значительное число.

— Это на учёбе в корпусе так можно рассуждать. А здесь, увидел врага, бей его, чтобы кровавая юшка из носа у него потекла.

— А сколько ты своих солдат положишь без помощи артиллерии?

— Так война же идёт Солдаты иногда гибнут. Ты этого не знал?

— Запомни. Солдат сначала должен принести пользу, а потом погибнуть, если у него такая планида. Но не раньше и не бесполезно.

— На досуге поговорим, давай уже атаковать.

По обозу отстрелялись дивизионом, расходом десять мин на ствол. Этого французам хватило за глаза. Потом Калач повёл солдат на захват обоза.

Я следовал позади атакующих порядков, и мне не давала покоя мысль о горячности моего друга. Отрицание пользы артиллерии, и упование на штыковую атаку, может плохо обернуться для батальона. Остап даже не предпринимает попыток здраво оценить обстановку и ситуацию перед боем. У него выработался определённый стереотип мышления и действий, он ему следует. Раньше это срабатывало, приносило пользу, приводило к успеху, но французы уже многому научились, и стрелковое оружие у них неплохое.

Подошёл к деревне. К этому моменту все уже закончилось. Солдаты перевязывали наших раненых, и сносили убитых. Безвозвратно потеряли девять человек, и семнадцать раненых, тяжёлых не было. Хоть это немного порадовало.

— Живых французов ко мне на допрос, — отдал я распоряжение, — остальных развесить на деревьях для просушки. — Собрать провизию, оружие, порох и все, что может пригодиться в походе, остальное сжечь. Погибших крестьян снять и похоронить.

Привели пленных. Среди них выделялся высокий, молодой полковник в разорванном мундире с кровоподтёком на все лицо. Руки у пленного полковника были связаны за спиной.

— С кем имею честь беседовать? — задал вопрос французу, на его родном языке.

В ответ услышал поток брани на отличном польском. Ну, блин везёт мне на поляков. В Италии чуть жизни не лишили польские легионеры, потом хорунжий Сапега, пытался саблей в моем теле дырок наделать, а теперь полковник лается, как последний сапожник.

— Вам, господин полковник, лучше поумерить сквернословие, — предложил поляку, — а в точности отвечать на мои вопросы. — В противном случае, вы возглавите охрану обоза, болтающуюся на деревьях.

— Ты генерал угрожаешь мне, полковнику Кшиштову Мазовецкому, командиру кавалерийского полка дивизии славного пана Понятовского, — брызжа слюной произнёс поляк.

— И что полковник Кшиштов Мазовецкий делал в наших лесах? Грибы собирать вроде бы рано.

— Я пришёл на эту землю, чтобы забрать то, что принадлежит мне по праву рождения.

— Ладно, опустим ваши родовые претензии. Цель нахождения на территории России? Куда следовали? Кто вас послал? Что вам поручило командование?

— Я отказываюсь отвечать на поставленные вопросы. Требую сопроводить меня к высшему командованию, и обеспечить надлежащее содержание.

— Высшее командование здесь я, генерал-майор Головко, все остальное зависит от того, как вы себя поведёте Ответите на мои вопросы, отправим в глубокий тыл. Будете запираться, повесим.

— Не посмеете. Ничего я вам не скажу.

— Знаете полковник, я потомок запорожских казаков, и у моих предков к вашим предкам накопилось очень много вопросов и претензий. А я, как наследник их прошлого, готов эти претензии предъявить вам. Как умеют развязывать языки запорожцы, вы, наверное, наслышаны.

Глаза полковника стали удивлённо большими, в них появился страх. Но польский гонор, возобладал над здравым смыслом.

— Так ты ещё из хамского сословия курва, — последнее, что успел сказать полковник, будучи в сознании.

Прямой удар в челюсть справа, отличная примочка от хулы на генерала.

Полили водичкой, привели полковника в чувство. Я снова повторил вопросы. Толку ноль, одна ругань. Позвал Силантия, и поставил задачу разговорить Кшиштова, но так, чтобы его можно было понять.

Затем опрашивал француза в гражданском платье. Франсуа Огюстон, оказался помощником мэра города Тулуза. В Россию прибыл на должность управителя какого-нибудь города, который будет взят французскими войсками. На все вопросы Огюстон отвечал охотно, постоянно оглядываясь на повешенных французских солдат, страшно было Франсуа. От француза я узнал, что наша стрельба у Понемуня и Прена, оказалось очень результативной. Нам повезло прикончить маршала Удино, а вместе с ним ещё около восьми тысяч солдат и офицеров. Раненых на излечении вдвое больше. Слова Огюстона о потерях противника, мне очень понравились, даже если цифры завышены. Также Франсуа поведал, что приказ о казни жителей деревни отдал полковник Мазовецкий. По словам француза, крестьяне якобы не пожелали зарезать поросёнка для угощения поляка. С какой целью в обозе находился Мазовецкий, Франсуа не знал, отметил, что полковник почти не расставался с кожаной сумкой.

Сумку быстро обнаружили и доставили мне. Преинтересные там оказались документы. Вернее приказы Наполеона, адресованные Жерому. Из них я узнал, что большинство войск левого фланга, Бонапарт приказывал развернуть, и наступать на Минск, где предстоит соединиться с войсками Богарнэ. Дальше с боями двигаться на восток к Смоленску, куда Наполеон планирует прибыть для объединения всей армии. Отдельным письмом Наполеон выразил недовольство действиями Жерома, и пригрозил заменить его более деятельным человеком и военачальником, маршалом Даву.

Быстро написав донесение в Генеральный штаб, оправил в Смоленск пятёрку казаков, информация в наши руки попала ценная. Пусть генералы готовятся к встрече неприятеля. Также отправил гонцов к Багратиону, передав в своём послании содержание приказов предводителя французов, и назначил встречу в деревне Липовка, в десяти вёрстах от Минска. Это место мы оговорили ещё в ходе подготовки к войне.

Полковник Мазовецкий так и не захотел общаться со мной, не смотря на все старания Силантий. Ну, Бог ему судья. Украсил собой высокую сосну у самой дороги. А Франсуа я отпустил, отправил назад, в сторону Немана, и наказал больше никогда не приходить на нашу землю.

Все лишнее было предано огню, правда, я немного опасался, кабы не начался лесной пожар, лето на дворе. Все орудия были взорваны, и к дальнейшему использованию не пригодны, только в переплавку.

Отдав все необходимые распоряжения, я с полусотней казаков отправился на встречу с Багратионом. По мере продвижения в Липовку, видел много следов столкновений и боев с французами. Действовали явно местные кадры, следов от разрывов снарядов и мин не увидел.