Да, были люди в то время! (СИ) - "Nicols Nicolson" - Страница 6

Шагалось легко. Воздух чистый, напоенный запахом разнотравья. Птицы поют, не умолкая, их покой никто не нарушает. Одинокий путник им не помеха.

То справа, то слева попадались большие возделанные поля, засеянные, начавшие уже созревать, рожью и пшеницей.

Преодолев очередной невысокий холм, я вышел к окраине Дубравы. О, вот она моя родина! Поискал глазами дом отца, он должен находиться в центре села на небольшой возвышенности. Там он и был, но за эти годы преобразился, до неузнаваемости. Нет и в помине, того саманного дома с пристройками из потемневших брёвен А стоит большой, каменный домина с крышей, покрытой красной черепицей, обнесённый невысоким каменным забором. Постарался отец, не пожалел видно денег. А что, все правильно. Он владеет приличным по площади куском плодородной земли, а значит, и доход должен быть.

— Мама, папа, Степан приехал, — прокричала девушка, выглянувшая из окна, услышав скрип, открываемой мною калитки.

Отец с матерью, а за ними Христя, через несколько секунд оказались у крыльца дома. Все вместе, и каждый в отдельности, пообнимали меня, и расцеловали. Мама и Христя уронили, положенную в таком случае радостную слезу.

— Заходи сын в дом, — пригласил отец. — Давно ты не был под крышей отцовского дома. Удивлен?

— Это все Одарка, — отец показал пальцем в сторону мамы. — Она захотела чтобы у нас был большой дом. Говорит, чтобы внукам тесно не было.

— Здравствуйте мои родные, — поклонился я отцу с матерью. — И тебе мои приветствия дорогая сестра. Выросла то как.

Христя усмехнулась, и опустила глаза.

— Ты посмотри на нее, — удивился отец, — глаза опустила и молчит. — Она, рот не закрывается, а сейчас словно воды в рот набрала.

— Не нападай Иване на дочь, — вступилась за сестру мама, — Христя у нас хорошая девушка. А разговаривает она только дома. На улице от неё лишнего слова не услышишь.

— Конечно не услышишь, она ведь ржет там, как кобыла.

— Отец, не обижай мене, — отозвалась Христя.

— Все-все хорошо, не буду, — замахал руками отец. — Как доехал сын? Надолго к нам?

- Ехал долго, почтовыми каретами. Гостить буду три дня, а потом уеду в Александровскую крепость. Там буду службу нести.

— Так это же совсем рядом!. От хорошо, что ты не далеко будешь.

— Одарка, — обратился отец к матери, — беги собирай на стол, сын с дороги проголодался, а мы его разговорами кормим. — Не забудь с погреба принести ото маленький бочонок с вином заморским.

— Дался тебе тот бочонок, — возмутилась мама. — Что без него поужинать никак нельзя?

Мама и Христя убежали накрывать на стол, а я с отцом, следом за женщинами, зашёл в дом. Внутренне убранство дома, не удивило. Скромно все и практично. Наверное, родители ещё не прониклись тягой к роскошной жизни.

— Что сын, не так богато как в том Санкт-Петербурге, — спросил отец, заметив моё некоторое удивление. — Так нет у нас лишней копейки, все своими руками делаем. За первый год я обменял зерно на камни с прибылью. За весну и лето строители построили фундамент, сам дом, сарай, конюшню. Осенью еле успели крышу покрыть черепицей, долго ее ждал. Зимой немного померзли, печник допустил ошибку. На следующий год, выкопал колодец, обложили изнутри речным камнем. Вода вкусная. Постепенно копил деньги покупал самое необходимое. Теперь есть на чем спать, и из чего кушать. Ты извини мне сын, что не посылал тебе денег, все тратил на дом и хозяйство. Понимаешь, Христю надо скоро замуж отдавать. А где гостей принимать? Я ей на приданное еще немного земли прикупил.

— Отец, перестань волноваться. Учился я за казенные деньги. А что не шиковал, так это хорошо, я не успел набраться плохих привычек.

Нашу беседу прервала мама, пригласив к столу. Постарались мои родные женщины. Естественно не было там блюд заморских, но все вкусности присутствовали, особенно моё любимое сало с прорезью и чесноком. Откровенно говоря, поперах в корпусе, мне сало часто снилось.

Отец, на правах полноправного хозяина, разлил всем в глиняные кружки, из бочонка вино. Подняли, первый тост, за мой приезд. Отец заметил, что я не пью вино, а только пригубил. Поинтересовался причиной. Пришлось объяснять. Одобрительно покивав, отец подчеркнул, что у казака всегда должна быть светлая голова, не затуманенная вином.

Пока мама занималась водружением на стол очередной порции блюд, я решил раздать подарки. Сделав это, я пожалел, что не отложил это мероприятие на более поздний срок. Христя, обмотавшись шёлковым отрезом, счастливая и улыбающаяся, крутилась перед зеркалом. Мама поглаживала руками свой огромный платок, дивилась качеству шерсти. Отец, рассматривал кинжал под разными углами. Как вы понимаете, об ужине все забыли на некоторое время.

До самого позднего вечера, мне пришлось отвечать на множество вопросом родственников. Очень их интересовала жизнь в столице. Как мог, отвечал, пользуясь личными наблюдениями, и информацией полученной от друзей.

Утром, как обычно встал рано. Натянул, приготовленные с вечера, новые шаровары и рубаху отца. Физзарядка для меня святое, не взирая, на время года и погоду, я всегда выделял на неё, не менее часа. Решил пробежаться, по известному с детства маршруту. Ага, не тут-то было. Не зря отец говорил, что Дубрава село. Разрослось село вширь. Пришлось накинуть крюк. Теперь и одного круга вокруг села, для разогрева мышц достаточно.

Выбежал на берег Самары. Здесь ничего не изменилось. Оглядевшись по сторонам, и не увидев посторонних, избавился полностью от одежды, прыгнул в реку. Вынырнув, примерно на середине реки, быстро поплыл против течения, стараясь поддерживать высокий темп, нагружая все мышцы тела. Обратно меня принесло течением. Подплыл к берегу, нащупал ногами песчаное дно, начал выходить из воды.

О-па, дежавю, из далёкого детства. Я вновь голый, и на берегу, стоит Мотря. За эти годы. она превратилась в очень симпатичную девушку. Тёмно-русые волосы, заплетены в косу, перехвачены красной лентой. Карие глаза Мотри, внимательно изучали меня. Платье, сшитое из простого полотна, с оригинальной цветочной вышивкой по вороту и на рукавах, словно обтекало фигуру девушки, подчёркивая её стройность. Улыбка девушке к лицу.

— Чего стоишь? — спросил Мотрю. — Раздевайся, и прыгай в воду, вспомним детство.

— Нет Степан, я лучше постою, на тебя посмотрю. Вчера люди говорили, что к Головкам во двор какой-то офицер заходил. Не узнали тебя односельчане. Решила проверить правду говорят люди или врут. Ты всегда любил бегать на речку. Сейчас вижу, неудивительно, что тебя не узнали. Изменился ты сильно. Таким красавчиком стал.

— Да, ладно. Лучше иди домой, а я тем временем из речки выберусь.

— Ой извини, — Мотря отвернулась, и как в детстве, быстро побежала домой.

На всякий случай, огляделся, вдруг ещё у кого-то я интерес вызвал. Повезло, в сей ранний час, на реку никто больше не пришёл Оделся и направился к дому.

— Не замерз в речке? — услышал весёлый голос отца. — Так и продолжаешь бегать? Зачем это тебе? Ты офицер, должен соответствовать положению в обществе.

— Бег и упражнения отец, укрепляют мышцы тела.

— А саблю как держишь? Побьешь отца?

— Я помню, что отца бить не хорошо. А саблю я держу крепко, в корпусе говорили, что управляюсь с ней неплохо.

— Вот сейчас и увидим.

Отец бросил мне учебную саблю. Поймал я её на лету, сделал несколько маховых движений, привыкая к весу. Атаковал меня Иван Головко, как обычно, быстро и напористо. Закрутились мы в танце поединка, высекая раз за разом искры из наших сабель. Было видно, что отец хочет доказать своё превосходство надо мной. Не тут-то было, я уже далеко не тот, двенадцатилетний мальчик. У меня наработаны свои, особенные связки ударов и уходов с линии атаки противника. Несколько раз, отец озадачено крякал, произведя мощный рубящий удар, по пустому месту, где я находился мгновение назад. Стал замечать, что отец понемногу снижает темп и силу ударов, наверное, все же годы сказались, далеко не мальчик. Может он бы и прекратил поединок, но казацкая гордость не позволяет. Я несколько раз уже мог коснуться отца своей саблей, обозначить место серьёзного ранения, но не сделал этого, не хотелось расстраивать родителя. Прекратил поединок отец сам.