Не бойся темноты (СИ) - А. Ярослава - Страница 38

Додумать она не успела. Карлайл с грохотом поставил сковородку на плиту и с нажимом произнес:

— Просто старые друзья.

Ножом оборотень орудовал не хуже настоящего шеф-повара. Тамара невольно засмотрелась на него. Таким увлеченно-довольным она видела его впервые и это ей отчего-то очень нравилось. В груди разливалось приятное тепло. Она понимала, что все эти непрошенные чувства принадлежат вовсе не ей, но это было так неожиданно приятно, что им вовсе не хотелось противиться. Напротив, возрастало искушение встать подойти к Карлайлу и обнять, прижавшись щекой к теплой спине. Снова окунуться в водоворот острых ощущений, даже прекрасно понимая, что все это большая ошибка. Просто, такого с девушкой никогда не случалось.

Тамара хоть и была синим чулком и заучкой, но с подачи бойкой подруги ходила на свидания, встречалась с парнями. Только заканчивались все эти встречи вполне ожидаемо. Ей с ними было скучно, неловко и некомфортно. Единственный с кем было по-настоящему хорошо — это, как ни странно, Даниэль, но ровно до того момента пока он не превратился в неуравновешенного психа.

Она продолжает наблюдать, как уверенными движениями Эдвард заправляет легкий салат оливковым маслом, параллельно переворачивая чуть подрумянившийся бекон на сковороде. К бекону присоединяются яйца и зелень. Дедушка чувствует, что, несмотря на утреннее расстройство желудка, сейчас вкушая дивные ароматы и вправду не прочь поесть.

— Как видишь, даже из скудного холостяцкого набора Лили, можно приготовить вполне приличный завтрак, — со смехом говорит он и ставит перед Томой тарелку с яичницей.

— Почему холостяцкого? — она неуверенно берется за вилку и, осторожно подцепив кусочек бекона, отправляет его рот.

— Потому что Лили давно замужем за своей работой.

Он не ест, но с какой-то почти дикой жадностью наблюдает, как она осторожно подносит еду ко рту и дует, чтобы не обжечься. От этого откровенного взгляда у Тамары сначала начинают в смущении гореть уши, а затем и все тело. Рука помимо воли начинает подрагивать, а пульс стремительно учащается.

С трудом проглотив очередной кусочек, Тома поднимает на него глаза и почти шепчет:

— Вкусно. Спасибо.

Мужчина приближается к ней ближе.

— Поблагодари меня поцелуем.

Сопротивляться? А смысл? Он быстрее. Он сильнее. И ей хочется этого не меньше чем ему.

Девушка послушно подается к нему все телом и замирает в испуге от звука хлопнувшей двери.

— Карлайл?! — раздается злой голос Лили, и она фурией влетает в кухню.

— Да, Лили, — он с тоскливым вздохом отстраняется от Тамары, — Ты, как всегда, вовремя.

Взлохмаченная и взмыленная ведьма стоит, уперев руки в бока, и гневно смотрит на оборотня, явно прикидывая, какую часть тела оторвать в первую очередь — голову или хвост.

— Какого черта ты тут делаешь? — не церемонясь с незваным гостем, рычит она.

— Ты сама любезность дорогая, — криво усмехается в ответ Эдвард.

Цепкий взгляд ведьмы быстро прошелся по помещению.

— И кто тебе, вообще, разрешил тут хозяйничать?

— Раньше ты не жаловалась, — не остался в долгу оборотень.

Лили перевела взгляд на растерянную Тамару, и устало опустившись на табуретку, требовательно поинтересовалась:

— А меня кормить кто-нибудь будет?

Карлайл улыбается уголками губ и принимается за дело.

— И кофе не забудь, — повелительно говорит Лили и устало трет глаза, — Я всю ночь накопители заряжала. Глаза закрываются.

— Зачем тебе столько? — заинтересовано спрашивает мужчина, разбивая яйца на сковородку.

— У нас теперь появилась большая проблема, — мрачно смотрит на Тамару, — Нужно быть готовой ко всему.

Оборотень молчит, а Лили как-то оценивающе смотрит на его напряженную спину. Тамаре и вовсе становится не по себе от этой игры взглядов и хуже всего то, что демоница внутри недовольно ворочается, и в сердце поселяется злобное семя ревности, при виде непринужденно беседующих Эда и Лили. «Они просто друзья» — вступая в диалог с Ларой, шепчет она. А та в ответ рычит — «Знаю эту их дружбу. Ненавижу эту белобрысую дрянь».

— Тамара?! — чей-то настойчивый голос заставляет внезапно очнуться и удивленно вздрогнуть.

Ее слегка поплывший взгляд фокусируется на Лили.

— Ты кофе будешь? — беспокойно всматриваясь ей в лицо, спрашивает ведьма.

— Я? Да, буду.

Перед носом тут же оказывается чашечка с крепким черным кофе. Томка берет ее и чисто на автомате начинает малюсенькими глоточками пить. Карлайл тоже наливает себе порцию и присоединяется к девушкам.

— Эд, а щитовое поле, которое мы в последний раз обновляли, еще живо? — обращается Лили к оборотню.

— Да, а что?

Ведьма на мгновение затягивает с ответом и задумчиво рассматривает припухшие от поцелуев губы Тамары.

— Ее нельзя оставлять без присмотра, — наконец, говорит она, — Мне нужно кое-что сделать этой ночью. Но твоя кандидатура, как вижу, меньше всего подходит на роль няньки.

Томка со страхом и каким-то потаенным восторгом смотрит, как взгляд оборотня стремительно темнеет от ярости, но он с явным усилием воли сдерживает себя. Ведьма как-то обреченно вздыхает.

— Что и требовалось доказать. Эд, а тебе не пора в свой клуб?

Карлайл оставляет ее вопрос без ответа и хмуро смотрит в свою чашку.

— Не надо за мной присматривать, — робко подает голос Тамара, — Со мной все будет хорошо и не нуж…

— С тобой действительно будет все хорошо, когда я отправлю тебя домой без дополнительно «багажа» размером с целую сущность, — жестко перебивает ее блондинка.

— В доме у профессора вполне безопасно.

Лили раздраженно барабанит ногтями по полированной крышке стола и, дожевывая салат, принимает решение.

— Так и быть, потрачу пару накопителей на поле у дома профессора.

Томка не скрывает своей радости. Очень ей не хотелось оставаться в квартире ведьмы и с Карлайлом идти не хотелось. Лара гневно шипит, но девушка всеми силами старается не замечать ее и та смиренно уходит в глубины подсознания.

— Из дома не выходить, — строго наказывает Лили, — Ни с кем подозрительным не общаться. Особенно с этими хвостатыми, — кивок головы в сторону Эдварда, — не видеться.

Томка согласно покивала, а ведьма повернулась к оборотню и нагло заявила:

— А ты будешь должен мне большущий клок своей шерсти.

— Почему это? — пытается возмутиться он.

— За накопители, — и мстительно добавляет, — Твоя же жена восстала из мертвых.

Свод стеклянного купола, несомненно, красив. Было что-то совершенно необычное в его причудливой архитектуре. Так всегда думал Даниэль, раньше глядя на создание гениального архитектора. Сейчас же ему казалось, что он давил на него, как гранитная плита.

— Черт, как же паршиво, — бормочет он себе под нос и откупоривает очередную бутылку виски.

Последний раз он так пил, только когда не стало Грейси. Пусть он не любил ее. Но она была солнечным лучиком в его извечном царстве тьмы, и с ее уходом в нем не осталось и той капли тепла.

Был ли он виноват в ее смерти? Несомненно. И чувство вины съедало его день ото дня и каждый раз, встречая профессора Грина, оно обострялось в разы. Это было просто невыносимо.

Улыбчивая студентка, хорошая девочка и примерная дочь, она привлекла его внимание излишней эмоциональностью, открытостью и огромными любящими глазами, которые смотрели на мир со щенячьим восторгом. Грейси влюбилась в него с первого взгляда, как в дешевых женских романах. Даниэль это знал и пользовался. Купался в ее влюбленности, как кот, довравшийся до сметаны, а потом… Потом жадная, подлая, вечно голодная сущность захотела большего. Остроты, пряности, капельку отчаяния и безумия. Смог бы он противиться ей. Нет. Никогда не мог. И чем старше становился, тем больше эта тварь требовала.

Пытался ли он разорвать их пагубные отношения? Пытался. И каждый раз проигрывал битву с самим собой, вкусив новый коктейль из ярких эмоций.

Женщины его всегда любили за деньги, за яркую внешность, за острый ум, но ни одна из них не испытывала и десятой доли тех чувств, что Грейси.