Именинница - Дуглас Пенелопа - Страница 20

Я облизываю пересохшие губы.

– Да, знаю.

– Хорошо, – наконец говорит он. – Что ж, пойду поем пиццу в одиночестве. А что останется, можно будет растянуть на несколько дней. Как всегда.

Он вздыхает, и его слова звучат особенно жалко.

– Так закажи пиццу поменьше, – бормочу я, снова уставившись в тетрадь.

Судя по тихому смешку, который раздается перед щелчком закрывшейся двери, Пайк услышал мой остроумный комментарий.

Уверена, он много раз заказывал пиццу за годы, которые прожил в этом доме. Просто пытается быть милым и заставить меня почувствовать себя желанной гостьей, что очень любезно с его стороны. И я ценю это, но все равно продолжаю чувствовать себя нахлебницей. И ни за что не позволю купить мне пиццу.

Но тут я вспоминаю, как одиноко чувствовала себя, когда росла в папином трейлере, а иногда и рядом с Коулом. Может, Пайку Лоусону надоело проводить вечера за просмотром телевизора, и, раз уж я гощу в этом доме, возможно, он захотел познакомиться с той, кто живет под его крышей? Вполне разумно.

К тому же я и сама устала от одиночества и все еще голодна, так что с радостью поела бы пиццы.

Выдохнув, убираю тетрадь и встаю с кровати. А затем подбегаю к двери, распахиваю ее и выглядываю в коридор.

– Ты закажешь в «Пицце Джо»? – кричу я Пайку вслед.

Он останавливается и поворачивает голову в мою сторону.

– Конечно.

Я не удивлена, так как это лучшая пиццерия в городе, поэтому выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь.

– Закажем напополам?

Ради бога, да я ни за что не позволю ей оплатить половину пиццы. Ведь сам ей предложил. Да и поселились они здесь, чтобы экономить деньги. Я протискиваюсь к кухонному островку с пиццей в руках, делая вид, что не замечаю деньги в ее руке.

Джордан вздыхает, а затем тихо рычит от злости. Я же лишь усмехаюсь в ответ.

– Слушай, я уже оплатил пиццу. Просто убедись, что на моей половине нет твоих вялых листьев салата.

– Ха-ха.

Подойдя к холодильнику, она достает две содовые.

Я из тех, кто любит обычную пепперони, еще мясную с острым соусом, но ни за что не стану есть вялый, мелко нарезанный салат, который привозят вместе с ней. Пусть он достанется Джордан.

Мы раскладываем кусочки по тарелкам, но не успеваю я взять свою, как она посыпает мою долю горкой зелени.

– Ну спасибо.

– Если ты сначала съешь овощи, то в животе останется меньше места для пиццы, – объясняет Джордан. – Маленькая хитрость, которую я нашла на «Пинтерест».

«Пинтер» где?

– Если съешь меньше пиццы, то получишь меньше калорий, – продолжает она, – и будешь чувствовать себя лучше после еды.

Ну хорошо. Только меня не заботит, сколько калорий я потребляю. Ладно. К черту все. Могу и это съесть. Подхожу к холодильнику и тянусь к полке на дверце за соусом «Ранч».

– Нет, – останавливает меня Джордан. – Зелень уже полили растительным маслом и уксусом.

Я выпрямляюсь и пристально смотрю на нее.

А она улыбается, и отворачивается.

Я достаю вилки и протягиваю одну Джордан, а затем несу свою тарелку и содовую в гостиную.

Усевшись поудобнее, поднимаю вилку и вздыхаю, прежде чем приняться за листья салата. Кажется, мама говорила, что если есть овощи на голодный желудок, то они покажутся вкуснее. Так что сначала прикончу зелень, как и советовала Джордан.

Но стоит засунуть в рот вилку, как его наполняет горький вкус, лишь слегка приглушаемый кисловатой заправкой.

– Вкусно, правда?

– Нет. – Я качаю головой. – Просто отвратительно.

Она смеется.

– Спасибо, что хотя бы попробовал. Можешь не есть остатки.

Но я решаю не отступать. Не убьет же меня порция зелени.

Да и не сказать, что я ненавижу овощи. Мне нравятся кукуруза в початках и картошка.

– Что ты смотришь? – спрашивает Джордан.

Я перевожу взгляд на телевизор и понимаю, что звука почти не слышно. Поэтому тянусь к пульту и прибавляю его.

– «Бойцовский клуб», – отвечаю я.

– Отлично. Его выпустили в год моего рождения.

Я хмурю брови, но решаю оставить это без комментариев.

Зато вспоминаю, что смотрел фильм в выпускном классе старшей школы. Так что она права.

Черт, какой же я старый. Как-то не по себе думать, что большая часть моей жизни прошла, когда она еще даже не родилась или была в несознательном возрасте. Неудивительно, что у нее прекрасная, молодая кожа и глаза, глядящие на мир с надеждой. Ведь год назад она еще училась в старшей школе.

Следующую пару часов мы едим в тишине, поглощенные просмотром одного из моих любимых фильмов. Не знаю, видела ли она его раньше, но через некоторое время замечаю ее тарелку на кофейном столике, а саму Джордан – сидящей в другом конце дивана, обхватив ноги и не сводя взгляда с экрана.

– У них курение выглядит таким аппетитным, – говорит она через какое-то время, наблюдая за Марлой Стингер на экране.

– Аппетитным?

Она откашливается и опускает ноги на пол.

– Ну, знаешь, как у Брюса Уиллиса, – объясняет Джордан. – Я могла бы целыми днями смотреть, как он курит, как будто ест отличнейший, сочный…

– Стейк, – заканчиваю я за нее, прекрасно понимая, о чем она говорит.

– Точно. – Джордан одаривает меня мягкой улыбкой. – И у них великолепно это получается, словно сигарета – часть образа.

– Не вздумай начать курить, – выдыхаю я, складывая тарелки и поднимаясь на ноги.

– Тебе виднее.

Я замираю, глядя на нее сверху вниз. С тех пор как они с Коулом переехали сюда, я курил всего один раз. Думаю, сын даже не догадывается о моем пристрастии к сигарам.

Видимо, заметив замешательство на моем лице, она добавляет:

– Заметила окурок в пепельнице.

Теперь понятно. Я разворачиваюсь и уношу тарелки на кухню.

– Да, я курю, но редко. Мне нравится, как пахнут сигары.

– Почему? – Она встает с дивана, берет пустые банки из-под газировки и салфетки, а затем следует за мной.

– Даже не знаю. – Я выкидываю остатки еды с тарелок и ставлю их в посудомойку. – Дедушка курил сигары, так что…

Как бы естественно я себя ни чувствовал с Джордан, кажется глупым делиться с ней подобным.

– Так что? – переспрашивает она.

Но я лишь качаю головой, включаю посудомоечную машину и закрываю дверцу.

– Мне просто нравится запах, вот и все.

Не знаю, почему мне так трудно с ней разговаривать. Ведь в этом нет никакой тайны. У меня были потрясающий дедушка и прекрасное детство, но чем старше я становился, тем меньше ощущал те чувства, которые испытывал, когда мне было восемь. Ощущение той безграничной любви и…

Счастья.

Поэтому время от времени я курю сигары, чтобы вновь окунуться в воспоминания. Но это настолько личное, что мне не хочется делиться этим с кем-то.

Забавно, как легко я чуть не переступил черту с Джордан.

Чувствую на себе ее взгляд и тут же испытываю неловкость.

– Хочешь пива? – предлагаю я, открывая холодильник и вытаскивая две бутылки.

Я готов на что угодно, лишь бы сменить тему.

– Хм… давай.

Открыв бутылку, протягиваю Джордан и невольно встречаюсь с ней взглядом. На меня смотрят юные, невероятно голубые глаза девятнадцатилетней девушки. Вот дерьмо. Я опять забыл, что ей еще рано предлагать алкоголь.

Плевать. Сделав глоток, выхожу из кухни. Она ведь работает в баре. Уверен, клиенты не раз покупали ей выпивку.

Я усаживаюсь обратно на диван, кладу руку на спинку и делаю еще один глоток. До конца фильма еще несколько минут, поэтому Джордан занимает место в другом конце дивана. Но у меня так и не получается сосредоточиться на экране.

Думаю, она тоже не смотрит фильм.

Что-то изменилось. Беседа поначалу была легкой, а затем стала неловкой. И это моя вина. Я зачерствел. После жизни с Линдси мне трудно открыться людям. К тому же я слишком привык к одиночеству.

Я хмурюсь. Мне не хочется, чтобы Джордан начала меня избегать лишь потому, что мне сложно поддерживать гребаный разговор. Она девушка Коула, а мне не нужны лишние стены между нами. Думаю, она вполне могла бы помочь разрушить те, что есть.