Именинница - Дуглас Пенелопа - Страница 12

Я замираю, и каждый мускул в теле мгновенно напрягается. Черт побери. По его тону несложно догадаться, что я там увижу, но все же подхожу, отодвигаю занавеску и вглядываюсь в утреннее небо.

– Черт.

По обеим сторонам дороги несутся стремительные потоки дождевой воды, которые сбивают побелку с бордюров и скрываются в стоках ливневой канализации. Сама улица превратилась в оркестр. Капли барабанят по земле и капотам автомобилей, а дождь такой сильный, что едва можно рассмотреть дом, стоящий напротив.

– Мы с ребятами договорились встретиться в магазине, – говорит Датч. – Хотим закупить брезент и мешки с песком, а затем отправиться на стройку.

– Буду через двадцать минут, – отвечаю я, и мы одновременно кладем трубки.

Достав из ящика несколько пар носков, вновь прячу телефон в карман и, быстро почистив зубы, выхожу из комнаты. Я шагаю по коридору мимо пустой спальни, общей ванной и закрытой двери второй спальни, тут же вспомнив, что она больше не пустует.

Но стоит мне добраться до лестницы, как в нос ударяет сладкий и пьянящий запах, заставляющий кожу гудеть. Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Желудок тут же напоминает о том, что его неплохо бы чем-то наполнить. Вчера Джордан задула свечку после ужина. Неужели она оставила одну гореть на всю ночь? Видимо, стоит поговорить с ней об этом. Помимо того, что это небезопасно, мне совершенно не хочется, чтобы из-за всей этой ароматерапии мой желудок думал, что в доме есть черничные кексы, хотя это не так.

Ступени скрипят под ногами. Оказавшись на первом этаже, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что в гостиной горит свет, а из кухни доносится тихая музыка.

Войдя на кухню, вижу Джордан, сидящую в темноте за кухонным островком. Она расположилась перед ноутбуком, зажав в ладонях чашку кофе.

Я замираю на мгновение, удивляясь, насколько по-другому она сейчас выглядит: глаза мерцают в тусклом свете экрана, а лицо окутано паром, поднимающимся от кружки. Пряди светлых волос, выбившиеся из небрежного пучка на макушке, обрамляют щеки девушки. Она вытягивает губы и дует на кофе, чтобы остудить его.

Узкий подбородок, длинные ресницы, маленький носик и… Прежде чем я успеваю себя остановить, мой взгляд скользит к ее безупречным, гладким, загорелым ногам, которые виднеются из-под коротких пижамных шорт. Возбуждение тут же ощущается в животе, и я, нахмурившись, отворачиваюсь в сторону.

Как она может быть ровесницей моего сына? Коул – всего лишь ребенок, а она… тоже еще ребенок.

Это так странно. Предыдущая подружка Коула носила брекеты. И теперь меня выбивает из колеи, что он встречается с девушками моего типажа.

– Доброе утро, – говорю я, проходя мимо нее к кофемашине.

Краем глаза замечаю, как Джордан поднимает голову.

– Доброе утро, – тихо и хрипло отвечает она.

А затем до меня доносится звук захлопывающейся крышки ноутбука, когда я кладу капсулу с кофе в машину и подставляю металлическую кружку. Оглянувшись, вижу, как Джордан тихо встает со стула и поднимает ноутбук с блокнотом.

– Тебе необязательно уходить, – говорю я. – Все равно мне скоро на работу.

Джордан натянуто улыбается и, не глядя на меня, продолжает собирать вещи, а затем берет и кофе.

– Давно проснулась? – спрашиваю я.

– Я чутко сплю. – Наконец она смотрит на меня и смеется над собой. – Так что в грозу мне приходится несладко.

Я понимающе киваю. Мое мучение – это жара. Чтобы хорошо спать, мне приходится устанавливать кондиционер на восемнадцать градусов каждую ночь. На языке вертится вопрос, не замерзла ли она сегодня, но понимаю, что ее ответ ничего не изменит. Если я подниму температуру, то не высплюсь, к тому же она знает, где лежат запасные одеяла.

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, а потом она указывает на плиту за моей спиной.

– Я приготовила черничные кексы. Угощайся, если голоден, – говорит девушка. – Они из готовой смеси, но получились неплохо.

Я поворачиваю голову и вижу на плите поднос для маффинов, которого у меня точно не было, и в каждой его чашке лежит золотистый кекс. Скрыв улыбку, я протягиваю руку и беру один из них. Оказывается, дело вовсе не в ароматических свечах. Думаю, мне нравится эта девушка.

Джордан поворачивается и направляется в коридор, и я говорю ей вслед:

– Можешь разбудить Коула? Дождь разрушил наши рабочие планы. Мы все еще заливаем фундамент, поэтому мне понадобится его помощь, чтобы перетаскать мешки с песком сегодня.

Она с любопытством смотрит на меня.

– Фундамент?

– Да, для здания, на строительство которого у меня заключен контракт, – уточняю я. – Из-за погоды мы не сможем сегодня работать, но нужно убедиться, что подвал не затопит. Поэтому мне понадобится его помощь.

Замешательство на ее лице исчезает, сменяясь пониманием.

– Конечно, я его разбужу.

Кивнув, Джордан выходит из комнаты, и через секунду ее стремительные шаги уже слышны на лестнице.

Если бы она все еще спала, мне бы, наверное, и в голову не пришло попросить Коула о помощи, но не хотелось отказываться от такой возможности. Если бы об этом попросил я, он, скорее всего, разозлился бы. А если попросит она, то реакция может оказаться другой.

Кроме того, сын понимает, что это часть соглашения. Они с Джордан должны поддерживать порядок, помогать с готовкой, прибираться во дворе и помогать мне во всем, а я в ответ не беру с них ни цента за проживание, чтобы они смогли накопить деньги и встать на ноги. Как видите, я прошу не так уж много.

Закрыв термокружку, я кладу в машинку еще две кофейные капсулы, чтобы наполнить термос, а затем несу все в прихожую, где уже стоят рабочие ботинки. Сажусь на банкетку, надеваю их и беру ключи. Потом достаю водонепроницаемую куртку из гардеробной и накидываю на плечи.

– Коул! – кричу я, собираясь выходить.

Над головой раздаются скрип, затем быстрые шаги и тихий хлопок закрывающейся двери. Через мгновение он наконец появляется на лестнице.

– Я приготовил лишнюю порцию кофе. Можешь поехать на своей машине, если хочешь где-нибудь по-быстрому перекусить, – бросаю я, открывая дверь.

Вот только из-за угла выходит не сын, а Джордан в обтягивающих темно-синих, закатанных снизу джинсах и кедах. Она на ходу собирает волосы в конский хвост, пытаясь при этом удержать в подмышке желтый дождевик.

Нахмурившись, я смотрю на нее.

– А где Коул?

– Он… не очень хорошо себя чувствует, – натягивая дождевик, говорит она. – Поэтому я помогу тебе.

«Плохо себя чувствует» означает «страдает от похмелья»?

– Нет, все в порядке, – возражаю я. – Оставайся дома. Так… безопаснее. Спасибо.

Она с недоверием смотрит на меня.

– Безопаснее? – переспрашивает девушка таким тоном, словно я только что заявил, что отправляюсь на педикюр. – Или ты просто боишься, что придется нянчиться, вместо того чтобы работать?

Я стараюсь сохранять серьезное выражение лица. Она очень умна.

Прости, милая, но это так. У Коула хотя бы есть немного опыта, потому что он помогал мне летом и по выходным. А мне не хочется сегодня отвлекаться и пускаться в лишние объяснения.

– Давай договоримся… – Она застегивает дождевик, и ее милое, застенчивое выражение лица тут же меняется, когда девушка гордо расправляет плечи. – Если маленькая леди не сможет смириться с каплями дождя в волосах и грязью под ногтями, то вернется в пикап и будет ждать тебя там, где безопаснее. Хорошо?

А затем она так изгибает бровь, словно мне не стоит даже пытаться что-то возразить.

Вот только у меня даже мысли об этом не было, да и вообще в голове такой сумбур, что я даже позабыл, почему сжимаю в руках термос.

Я трясу головой, чтобы вернуть себе способность мыслить, а затем открываю дверь.

– Хорошо. Полезай в пикап.

Этот проклятый шторм возник из ниоткуда.

Я всегда слежу за прогнозом погоды, потому что от нее зависит, сможем ли мы работать. А это важно. Особенно летом.