Глоток адреналина (СИ) - "Ислейв" - Страница 25

— Скажу тебе еще то, что человек, который вез убийцу твоего отца, тоже стоит перед тобой, направив дуло пистолета на тебя. А теперь сама думай, кто убийца, чьей же смерти ты должна желать.

Пульсирующая боль в правом плече тому доказательство. Миа хотела бы найти оправдание для Райана, но их нет. Ничего нет. От него осталась оболочка, убийца. Она забыла, как давно плакала, как давно проявляла свою слабость. Вдолбила себе то, что слезы — удел слабых, но сейчас не может остановить свой плач. Опустив голову, она кусала губы до крови, не желая осознавать эту правду, верить ей.

Но, может, это ложь?

— Это ложь. Ты врешь! — Таунсенд сорвалась на крик. Она не верит, она не хочет верить.

— А ты думаешь, благодаря какому моменту мы с Купером стали друзьями? Вспомни, чья фамилия была написана в подозреваемых в смерти твоей матери.

Ответить ей на это нечего. Потому что Купер. Райан Купер. Но его отпустили, потому что пришел свидетель, который сказал, что был еще один гонщик.

— Этот свидетель — ты, — два плюс два сложить не очень трудно. Ей больше нечего говорить. Влюбилась в убийцу своих родителей. Они оба сейчас в тупике. Только Купер нашел свой выход, а она — смерть. — Стреляй! Убей меня уже наконец! — она кричит, чтобы не было так томительно ожидать.

Она голову не поднимает, она не смотрит в пустые глаза этого убийцы, этого монстра.

— Твои последние слова, — решил сыграть в благородство? Узнать, что хочет пожелать девушка? Ха, ничего! Она хочет увидеть своих родителей.

— Сукин ты сын! — подняла лицо и посмотрела в глаза, со злостью, с ненавистью сказала. Она всегда ненавидела гонщиков и не зря. Только стала симпатизировать одному, он оказался сволочью. Им верить ни в коем случае нельзя.

— Полностью согласен, — только ответ, а на губах появилась усмешка. Но ее девушка уже не видела, вновь опустила голову, не желая больше видеть ни своего убийцу, ни свою смерть.

Прозвучал выстрел.

========== Глава 16. ==========

Прозвучал выстрел.

Да, Купер выстрелил. В своего брата, в Киана. Рассмеялся, несколько по-сумасшедшему. Медленно и верно сходит с ума.

— Райан… — Киан был растерян, в шоке. Вот чего, а такого он от этого человека не ожидал. Купер всегда был непредсказуемый, но верный пес.

Прозвучал еще один выстрел. В другую ногу, заставивший Кьеза упасть. Райан молча подошел к своему некогда брату и, подставив пистолет к его лбу, наклонился.

— Тигры поддаются дрессуре, да? — он вглядывался в эти зеленые глаза. Он был зол. — Но это не значит, что тигр не может впиться дрессировщику в глотку! — прорычал, кровожадно улыбаясь. Он смог всех обмануть, всех перехитрить, доверившись инстинктам.

— Ма!.. — не дал крикнуть, позвать, выстрелил. А затем еще и еще, почти всю обойму оставляя в голове этой мрази. Плевать на капли крови, что остаются на одежде. И нет того наслаждения от убийства, если бы оно было совершенно по-другому, собственными руками. Огнестрельное оружие — не тот способ убийства.

Злость еще не прошла, а в гараж вбегает телохранитель. Марк, Майкл, Маркус?.. какая разница? Он будет убит. Наводит пистолет на этого человека, нажимает на курок и… все. Все-таки на эмоциях выпустил остатки в голову этого человека. Пули он не считал. Откидывает пистолет, он не нужен.

И почему телохранитель сам не стреляет? Неужели, это был его пистолет? Как наивно ходить на такую работу с одним огнестрельным оружием. Эта гора тупых мышц бежит, а Райан отбегает к столу с инструментами, хватает то, что первое попадется под руку. А кто говорил, что Оуэн будет честно драться? Никто! В такие моменты честные пути — не для него. Наотмашь ударяет, к сожалению для противника, попадает сразу по голове. Монтировка — вещь волшебная, особенно если она наугад попадает сразу в висок.

Но Райан на этом не останавливается. Он добивает со всей злостью, со всей кровожадностью, выпускает свой пар. И пускай с этого момента его кличут убийцей, ему плевать. Он терпеть не может ложь.

С хрустом проламывается череп. И Оуэну надоедает орудовать в этом кровавом месиве. Роняет монтировку, отходит на пару шагов назад, падает на пол.

Вместо злости теперь опустошение. Нет, не осознание того, что он натворил, не сожаление. Он искренне считал, что свершил правосудие, пусть это и было самосудом. Хватается за голову, опускает голову, стараясь прийти в себя, выгнать злость. Он в полнейшей жопе, он это понимает. Выдыхает, поднимает взгляд на Мию. Бедная растрепанная девушка, побитая, раненная, узнавшая ужасные факты. Надо бы ее отпустить и дать телефон, чтобы она вызвала подкрепление и скорую помощь для себя.

Райан не уйдет, он останется ждать правосудия над собой. Пусть это и будет смертью от руки Таунсенд. Вполне заслуженно, но он сам все расскажет. Ведь часть того, что сказал Кьеза — ложь. Конечно, вряд ли девушка его сейчас слушать станет.

«А она ведь меня как-то полюбила», — это вызвало усмешку, потому парень не знал, что такое любовь. Опускается на колени перед стулом девушки.

— Прости… — хотел начать говорить, тянется к узлу. Завязали неплохо. Мало того, что руки связали за спиной, так еще ноги, а тело привязали к стулу. Девушка дергается.

— Уйди, монстр! Убийца! — у нее просто истерика, Купер это понимает. И она слушать его не станет. Просто уйти? Нет. Она продолжает кричать, дергаться. Прикрывать ее рот ладонью — не вариант. Все руки, в прямом смысле, в крови и в костных, мозговых остатках. Не надо ее пачкать.

Она сейчас связана, она сейчас ранена. Просто так не оставлять в окружении трупов? Просто так не оставлять, чтобы она ждала сама свою смерть?

Райан приподнимается и мягко касается ее губ. А этот поцелуй не со вкусом дыма дешевых сигарет, а чужой крови. Чувствуется этот металлический привкус. Провел языком по нижней губе, которую офицер искусала до крови. А она на поцелуй не отвечает. Конечно, такая сволочь любви не достойна. Купер с ней полностью согласен.

Прерывая поцелуй, не отодвигаясь от ее лица, тихо шепчет:

— Миа, выслушай меня, пожалуйста. А можешь потом убивать, я препятствовать не стану. И дай мне тебя освободить, — он смотрит ей в глаза, взглядом умоляя не вырываться. Она фыркает, ничего не говорит. Он кивает, садится на корточки. — Миа, да, я был на месте смерти твоей матери, но я ее не сбивал! На меня хотели только повесить это ужасное убийство, — гонщик выдыхает с сожалением. — Я гонялся с племянником Кьеза, он вырвался вперед, я пытался догнать. Он сбил женщину и поехал дальше, даже не притормозив. Ответь мне, почему если я убийца, остановился? Почему я вызвал скорую и оставался сидеть с ней до последнего? Она еще дышала. Она умерла на моих руках. Ответь мне, почему на моей машине, на машине убийцы, не нашли капель крови и вмятин? Им надо было найти убийцу, они и нашли в лице меня, бездумно обвинили. Как ты думаешь, после какого момента моя фамилия Оуэн? От меня отказалась семья, они и слушать меня не стали… кроме Моники, но она ничего поделать не могла, — он за это время уже успел расправиться с одним узлом, отвязывая девушку от стула. — Да, я был рядом с местом убийства твоего отца. Мне тогда Киан приказал забрать одного человека. Я ему был должен, я тогда работал на него. Я и забрал. Я не знал, что убивают твоего отца. Я просто подъехал и забрал. Я даже не отвозил, — он расправился с узлом на ногах. — Я знаю, что виноват перед тобой, — опустил руки и заглянул в ее заплаканные глаза. Она плачет, слезы текут по щекам. Бедная, столько натерпелась в последний момент. — Киан не потерпит лжи, но сам не против солгать. Он манипулятор, он провокатор. Но правосудие уже совершено. Наше правосудие, — он встает.

Обходит Мию, заходит за спину. Там присаживается на одно колено и освобождает ее руки. А она склонилась, когда веревка спала с рук, здоровую прижала к лицу, пытаясь скрыть свои слезы. Ее плечи слегка подрагивались, а Райан молчал, не знал, как успокоить. Он сам виноват в ее слезах.

Как же давно не курил. Легкие словно сжимаются, хочется почувствовать этот дым от дешевого табака. Скурить хоть всю пачку, не боясь смерти от онкологии. Ищет по карманам и нащупывает другое, свой телефон. Достает из кармана. Экран разбит, не пережил всю потасовку. Но все равно Купер попробовал его включить, может, заработает. Нажимает на кнопку, мысленно упрашивая включиться.