Его не звали, но он приперся (СИ) - "Avada Kadavra" - Страница 11

https://atlasprirodirossii.ru/wp-content/uploads/2012/09/Podzemnyie-vodoemyi-300×189.jpg – Что-то отдаленно похожее на водоем под землей. Только стены ровные и большие, как на плотине.

Сил нет. Глава чуть короче обычного, но разделять кусок следующей не дело. И да, у меня еще пятница, и не волнует. Р.С. Ашибок будет много, ибо вычитка была слабой. Да и сама глава исключительно проходная.

====== Глава десятая ======

Ответ на заданный вопрос я выдал даже не оборачиваясь и не поднимая головы. Ну, знаете, просто для того, чтобы поддержать беседу с вежливым собеседником. Потому как пока с нами разговаривают, то никто не собирается разрывать нас на куски, жрать наши сердца и печень, скармливать наши души каким-то демонам, подымать из нас нежить и еще тысячу разных хороших вещей, которые вполне мог исполнить заговоривший с нами представитель высшего класса среди нежити. Почему высшего? Так кроме них, насколько я знаю, никто не умеет поддерживать вежливый разговор. Вроде бы, именно так говорил Ганс, когда мы еще только начинали наш путь сквозь темные туннели. Нет, есть много высшей нежити, которая совсем не умеет, – или не желает, – разговаривать. Но тут как в старой цитате про геев и пида*асов – не вся высшая нежить говорит, но вся говорящая нежить – высшая. В том, что находящееся сверху, прямо над нашими спинами, существо способно вытереть пол не только нами, но и той тварью из водоема, причем одновременно, не сильно при этом устав, я даже не сомневался. Свалившееся на плечи давящее ощущение чужого присутствия едва не впечатывало меня в пол. Ганс и Лосий и вовсе не смогли удержаться на ногах, а сам я только чудом не упал на колени. В присутствии этого монстра без всякого ясновиденья чувствовались древность и прах, тысячи смертей и тысячи прошедших лет. Так что я был всеми конечностями “за” беседу с такой выдающейся личностью, лишь бы с ним не сражаться. – Понять и простить? – Цитирую услышанную где-то фразочку, одновременно переводя взгляд на собеседника. Внешний вид был куда приятнее, чем у водного обитателя – словно обычный призрак, одетый в тяжелую призрачную мантию, обмотанную призрачными же цепями. Ну и лицо у твари было очень интересным – полное отсутствие глаз, носа и ушей. Зато рот был, причем такой, что всем ртам рот, а пастям пасть. В половину головы, с несколькими рядами игольчатых зубов, да еще и без губ. Словно кто-то сначала разрезал голову, как режут яблоко, потом натыкал в местах разреза острых иголок, а потом сшил это все суровой ниткой. И это все при легкой прозрачности призрачной плоти, только добавляющей жути к общей картинке. Пусть облик этого существа не вызывал непреодолимого омерзения, пополам с инфернальным ужасом, оно все равно было невероятно чуждым. Эффект зловещей долины во всей красе. – Может, вам еще и золота на дорогу выдать, да телепортом к населенным землям отправить? Раз уж вы такие хорошие гости, то почему бы и нет? – Казалось, что моя фраза его совсем не разозлила, даже несколько добавила в его голос веселья. – А можно? – Против воли я буквально засветился надеждой на мирное решение конфликта. Авось, это окажется пресловутый “добрый темный маг”, который во многих попаданческих произведениях только и ждет, как бы поделиться своими мудростью, знаниями и богатствами с везучим попаданцем, который, несомненно, покорял его сердце отсутствием страха и невероятной наглостью, за которую такие, как он, обычно убивают с особым цинизмом. – Нет, конечно же. – Тут же разбились в прах мои мечты, а я сам приготовился к тому, чтобы достойно умереть, а лучше еще и убежать отсюда. Под “достойно” я подразумеваю “чтобы не мучиться”, а не эпическое сражение, если вам интересно. – Впрочем, способы решить ваши неприятности без вооруженного конфликта со мною у вас, несомненно, есть. Последняя фраза вернула надежду на лучшее, заставив быстро и решительно прийти в полную готовность ко всему. Может, мне тут дадут квест на поиск тысячи эльфийских девственниц, а я не готов! С тихим шелестом пропала давящая на тело и мозги аура могущественной нежити, а сам призрак и вовсе пропал изо всех спектров, кроме зрительного. Словно предо мною стояла какая-то хитрая голограмма, а не опаснейшее существо, изо всех, которых я встречал за свою жизнь. Безуспешно пытаюсь почуять сферой теней это чудище, но нахожу на том месте только пустоту. А у меня за спиной постепенно приходят в себя мои спутники, снова обретшие возможность шевелиться, а не только дрожать от страха. Ставлю свою долю золота против жалкого медяка, что это было не только ощущение голой мощи, но еще и какой-то непонятный навык. Очень хочется обернуться к своим товарищам, но я не могу себе позволить терять из виду терпеливо дожидающегося их вступления в беседу монстра. – Почему в этом мире столько всякого говна, что так и мечтает наложить мне в голову кучу нечистот? – Риторически спрашивает белый, словно мел, Лосий, смотря прямо на нашего собеседника и, очевидно, еще и пленителя. Ганс и вовсе молчит, только затравленно зыркает по сторонам, словно загодя ищет пути отхода. Я же не отвечаю, молча продолжая слежку и заодно активируя Взор, чтобы хоть как-то понять природу висящего предо мною существа. Ожидал какой-то жути, вызывающей мгновенную перекраску волос в седой, а штанов в желто-коричневый, но, к своему удивлению, обманулся в прогнозах. Взор показал тварь в точно таком виде, как и в реальности, только еще более прозрачную и призрачную. И что-то мне подсказывает, что это по-прежнему иллюзия, скрытая под какой-то маскировкой, способной обмануть даже взор начинающего Повелителя Теней. – Итак, полагаю, вы пришли в себя? – Снова поинтересовалась тварь, не изменяя своему вежливому и почти живому тону. Вот только пасть ее оставалась совершенно неподвижной, а слова словно доносились со всех углов сразу. – Немного. – Отвечаю сразу за всех, готовясь в любой момент перейти от разговора к действию. – Мне было бы очень приятно услышать от вас тот способ, каким мы сможем решить нашу встречу, как вы выразились, без конфликта. Аж сам себя превзошел в изящной словесности, хоть бери и начинай этикет преподавать. Надо не забыть вымыть рот с мылом, а лучше сразу спиртом, чтобы все оставшиеся частицы манерности выжечь к е*еням. – О, все очень просто! – Тут же ответило оно, едва не захлопав в ладоши. Я бы даже поверил в искреннюю радость, переполняющую ее голос, если бы не неподвижная рожа, направленная прямо на нас, несмотря на отсутствие глаз. – За моей спиной, в углу этого зала, расположен телепортационный механизм, способный отправить человека к границе людских королевств. Я не могу быть уверенным на все сто процентов, ведь я сам там никогда не был, да и лет прошло немало, но если верить получаемым от артефакта данным, то все будет именно так. По крайней мере, из этого леса вы сможете выбраться. – Пока что все выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Не позволяю себе расслабиться ни на единую секунду. – В чем скрыт подвох? Стоящие за спиною бойцы тяжело дышат, но в разговор не лезут. То ли полностью передали мне лидерство на этих переговорах, то ли слишком очкуют, чтобы даже заговорить с этой сранью господней. – О, подвох есть, как ему не быть? – Вот сейчас от твари начало снова веять жутью. – Если хотите, чтобы я вам позволил этой вещью воспользоваться, то вам нужно будет победить на арене нескольких выставленных мною конструктов. Ничего сложного, правда же? Секунда тишины, а потом меня на нервах прорывает немного. – А тебе это вообще нах*я? Как ни странно, но мою грубость вновь проигнорировали и даже ответили на заданный вопрос. Мне, если честно, показалось, что тварь подобной реакции изначально ждала. – А ты, живой, хотя бы представляешь, как здесь скучно в одиночестве? День за днем, год за годом, век за веком. Мне любая компания, даже столь неприятная, как живые людишки, будет крайне интересной, а любое развлечение запомнится на многие десятилетия. Все просто, живой, все очень просто. Скука – самый страшный враг бессмертного. И знаете, господа, от этой проникновенной речи, сказанной с тоской и даже легким надрывом, пропитанной насквозь сарказмом и предвкушением хоть какого-то зрелища... От этой речи меня окончательно накрыло и снесло все берега. – Харе мне тут пи*деть! – От резкого выкрика, готов поклясться, вздрогнули не только мои товарищи, но даже сам призрак. – Ты – е*аная нежить! Какие еще договоры с живыми, твою мать? Если бы ты захотел развлечься, то уж точно нашел бы куда более веселый способ помучить вошедших в твои хоромы смертных, вместо того, чтобы устраивать какие-то е*аные конкурсы. Я, сука, хочу знать реальную причину, по которой ты нас еще не убил и вообще стал с нами разговаривать. Вот теперь вся показушная радушность и спокойствие с него, – а я уверен, что когда-то это было мужчиной, – слетели паутиной, попавшей под пылесос. Дикая ненависть к живому, характерная для всей нежити ударила поддых пудовым кулаком, тесно перемешавшись с бессильной яростью. – Забываеш-ш-ш-ш-шься, живой. – Все еще негромко проговорил монстр, даже не попытавшись меня атаковать, чем только окончательно уверил в том, что я оказался прав. – А я вот думаю, что нет. – Скалюсь так, что моя улыбка грозит стать шире, чем у моего собеседника. – Раз я еще живой, то ты почему-то не можешь нас атаковать. Напрямую. Словно тебе нужно разрешение на то, чтобы сразиться с нами или натравить на нас своих тварей. Так я еще раз повторюсь: в чем твой резон, прозрачный? На какой-то миг мне показалось, что он таки на меня кинется, буквально на куски разорвав. Ненависти в нем было столько, что хватило бы на целый взвод энгримаринов. Но он не напал, вместо этого едва не прорычав ответ, причем голос его все так же шел со всех сторон, меняясь с почти детского и хрустально-чистого до хриплого баса, высокого женского визга и еще тысячи разных вариантов. – Будьте вы все прокляты! Жрец, ненавистный, мерзкий, гнусный Истинный Жрец, будь он навечно забыт и похоронен, Каарея! Бог сделок и соревнований никогда не был силен, я оставил его слугу напоследок, сильная душа, сильная была бы нежить, ненавижу, ненавижу, ненавижу!!! Он что-то сделал со всем подземельем, гнусный, гнусный, гнусный жрец! Я не могу его покинуть, не могу, сотни лет прошли, не могу, будь они все прокляты!!! Я не могу, не могу, не могу убить, сожрать, поглотить тебя, живой, не могу! Только предложить соревнование, и только такое, в каком у вас будет шанс на победу. Ненавижу, ненавижу, ненавижу, нЕnаbИжУ!!! Вот теперь уже верю, действительно верю. Даже если он солгал о том, что может выставить против нас только тех, кого мы имеем хотя бы теоретические шансы победить, то о невозможности на нас напасть он явно не лгал. Мы ведь еще живы. – А чего мы тогда вообще тут стоим. – Едва ли не смеюсь. – Мы можем просто уйти, и ты не имеешь права нас остановить, не так ли? Потому и завлекаешь порталом, обещая с три короба, лишь бы только получить формальное разрешение. Да и “возможность победить” тоже можно по-разному интерпретировать. Соотношение один к ста, например, тоже вписывается в подобные рамки. Тварь вообще перестала шевелиться, словно зависшее на компьютере изображение, став полностью статичной и неподвижной картинкой, памятником самой себе. И снова чудище заговорило, но теперь в голосе не было никаких чувств и эмоций, только вековое спокойствие и равнодушие того, что уже давно умерло. Почему-то от подобного было куда как страшнее, чем от излучаемой в пространство нечеловеческой злобы: – Вы не уйдете. Не сможете. Я не могу помешать вам отказаться и уйти, но я обрушу и перекрою все проходы, кроме того, что ведет в центральное водохранилище. А там уже не будет разницы, сразитесь вы с моими куклами, или с разбуженным вами некрошогготом. Это мое место, моя крепость и только я решаю, когда ее можно будет покинуть. Внимательный взгляд отсутствующих глаз не покидал меня с самого начала его ответа. А еще я понял, что если эта тварь когда-то освободится, то мое уничтожение будет для него где-то наверху списка “сделать в первую очередь”. Может быть, не на первом месте, но в десятке точно. Отбросив в сторону шутки и домыслы, остается очень неприятная реальность – он нас поимел. В том, что эта тварь действительно может перекрыть нам дорогу, я даже не сомневаюсь. Может, оно и вправду не имеет власти достаточной, чтобы просто затравить нас нежитью, но уж поломать туннели ему точно под силу. Слишком уж уверенно оно говорило об этом. И да, я принципиально отказываюсь считать это говно мужиком, что бы оно само о себе ни думало. – Ладно. – Стараюсь добавить в голос побольше обреченности, а потом всячески ее скрыть. – Выпускай своих кукол резиновых, посмотрим, что с ними можно сделать. Он и выпустил, открыв прямо в стене тайный проход, через который в зал вошли противники, которые, как он считает, были достаточно честными, чтобы у нас были шансы. Ага, один к ста, вы не ошиблись. – Тин, Ганс. – Из-за спины заговорил почти забытый мною на нервах Лосий. – Знайте, я горжусь тем, что знал вас и сражался с вами бок о бок. Это были, пожалуй, худшие, но самые захватывающие дни в моей жизни. – Угу, паря. Ты, канеш, вел себя как мудак временами, и одеваешься как петух [1] какой-то, а ты, Тин, вообще тайницкий ублюдок, но знайте, мужики, круче вас корешей я не встречал. – Только Ганс может совмещать трогательное боевое прощание и стиль общения средневекового колхозного гопника. – Так. – Прерываю поток пафоса, следом за которым, по всем канонам, должна идти героическая смерть. – Вы вон того, самого крайнего слева, видите? Так вот, можете ему сказки рассказывать, танцы танцевать, очко подставлять и еще что-то придумывать, но его берете на себя. А остальным займусь я сам. Мой палец действительно указал на самого крайнего противника – закованного в тяжелые латы мертвеца, явно являвшегося тем еще троллем даже до становления умертвием. Огромная туша была крайне надежно бронированной, но, как подсказывало ясновидение, оставалась очень неповоротливой для своего тридцатого уровня. Мне же оставались на десерт два умертвия поменьше размером, зато явно поопаснее содержанием, огромный восьмирукий кадавр совсем без доспехов, зато с клинком в каждой конечности, какой-то кусок жира на колоноподобных ногах и без головы, но с огромной пастью на пузе – тоже все тридцатого уровня. А еще был Он. Гребаный, почти трехметровый мертвый рыцарь тридцать девятого уровня, между щелей доспеха которого я легко различаю серый туман, наполненный зелеными искрами. Ну не п*здец ли? – Как благородно, уважаемый... Тин, я ведь правильно к вам обратился? – Елейным, почти детским голосочком пропел зависший над нами призрак, снова ставший нематериальным и полностью исчезнувшим из пределов моего восприятия. – Какое благородное самопожертвование, какая гордая смерть! Я просто непередаваемо горд тем, что мне довелось свести знакомство с такой личностью! Это просто... Я даже не дал ему закончить, выигрывая себе время, как и не дал своим товарищам возразить о том, что даже моих сил не хватит на удержание под контролем такого отряда высокоуровневых противников. Это было правдой – в поединке я даже себя прикрыть не смогу от стольких вражин, просто в силу превосходства в мощи и бронированности. Куда уж говорить о защите более слабых союзников? Вот только в одном этот призрак коммунизма ошибся. Я действительно недостаточно крутой боец, чтобы сдерживать такой натиск. И он об этом явно знает, не иначе как из наблюдений за моим стилем сражения... да хоть через глаза того же недолича, встреченного нами на самом верху подземелья. Проблема в том, что я не только боец, но еще и маг, пусть и весьма необычный. Да, не спорю, я пока что не демонстрировал магией ничего такого, что было бы действительно масштабным. Скорее просто помогал себе короткими и максимально эффективными атаками, поддерживая удары кинжалов. Монстр мог бы подумать иначе, если бы следил за нами в зале с водоемом, но уж там-то его следилок точно не было – он и сам, скорее всего, опасался подводного обитателя. Именно поэтому я был достаточно уверен в том, что шансы на победу не только есть, но еще и ощутимо выше тех злосчастных ста к одному, что готовил нам противник. Десять к одному, скажем. Тоже не фонтан, ясное дело, но и не самоубийство. – Не, прозрачный, это не самопожертвование. – В голосе против воли прорезается какое-то бесшабашное веселье, а все чувства вымораживает холодным прикосновением теней. – Это мое над тобою глумление. Готовь-ка лучше свой портал и еще золотишка на дорогу накинь. – Ты для начала выживи, живой, а потом я тебе всего-всего накину. Даже золотишка. – Совсем не впечатлился моим хвастовством противник. Он вполне закономерно предполагал, что я просто поймал раж, желая уйти красиво. Глупый живой человечек, позволивший чувствам взять верх над собой, не сумевший даже удержать маску равнодушия перед гибелью. Жалкий, жалкий человечек. Я не стал дожидаться того момента, когда призрак прикажет шестерым противникам атаковать, сметая нас троих одним таранным ударом сокрушительной мощи. Вместо этого я резко срываюсь в движения, начав отстукивать по идеально чистому мраморному полу своеобразную чечетку, звучно щелкая своими полустертыми подошвами и еще больше уверяя его (да и союзников моих тоже) в том, что человечек просто сошел с ума от переживаний. На последнем движении только что придуманного мною танца, я со всех сил хлопаю в ладоши и резким движением прикладываю их к полу, от чего раздается еще более звучный хлопок. А тени приходят в движение, исполняя мою волю. Я не сомневаюсь в них, я верю, знаю, что они не в силах меня ослушаться, что это не в их силах, не в их власти, что сегодня и сейчас я больше не человек. Что в этот момент я имею право повелевать. Тени исполнили, а в мой разум словно вбивало гвоздями дарованные навыком ясновидения тайны, открывая предо мною чужие трагедии, чужие жизни и чужое горе. Жирдяй с пастью на пузе распадается кусками гнилого мяса, когда собственная тень влезла в его тело, выжрав всю энергию изнутри, выпив до дна собранную за время нежизни эссенцию сотен убитых им существ. Тех, от которых не осталось даже памяти, только пыль и кости, ставшие такими же, как он сам, рабами древнего призрака. С тихим шорохом осыпались на пол кости кадавра, которого разрезало напополам чрезвычайно быстрым и тонким лезвием, выскочившим из тени от его собственных клинков. Эти клинки отняли множество жизней, но больше не заберут ни единой – для того, чтобы привязать зачарованную сталь к костяному чудовищу, собирать монстра пришлось из костей бывших владельцев. Теперь же владельцев больше нет, а старое оружие превратилось в простые стальные чушки, годные разве что на переплавку. Оба умертвия, что даже при жизни были братьями, привыкшими сражаться в паре, словно единый механизм, наконец-то обрели покой. Братьями не по крови, но по духу. Они до последнего сражались, до последнего боролись за жизнь, и даже холод смерти не смог до конца выдавить из них несгибаемую верность друг другу. Огромная тень обняла их обоих, накрыв погребальным саваном и вытащив из них всю магию до последней капли. Не те это были похороны, которые они хотели бы для себя, но это было все, что смог им дать один никому не нужный попаданец. Единственными нетронутыми противниками остались здоровенный и неповоротливый мертвый громила и ничуть не уступающий ему в размерах, но гораздо более верткий и умелый рыцарь смерти. Я даже не стал тратить на них энергию, боясь оказаться с пустым резервом против кого-то, кого я все же не смог бы добить. Утираю рукавом потекший из носа кровавый ручеек и, не обращая внимания на застывшего в шоке (если это вообще применимое для нежити понятие) призрака, поворачиваюсь к Гансу и Лосию: – Крайний слева. Не перепутайте. После чего срываюсь в атаку на рыцаря. Мощное чудище, полное сил и магии, а у меня едва наберется треть резерва, да еще и пустота в груди надрывно рвется к сердцу. Тварь почти сорокового уровня, способная при удаче в одно рыло вырезать целый город, против одного уставшего бойца, заточенного в убийцу. Никаких шансов, скажете вы? Мне было плевать на шансы. Я – е*аный Герой, а побеждать всякую злобную ху*ту даже при мизерных, а то и вовсе напрочь отсутствующих шансах на успех, это, черт возьми, моя основная специальность. Тридцать девятый уровень – это очень, очень круто. Тварь почти не уступала мне в скорости, однозначно превосходя меня в умении обращаться с клинком. Если же учесть тот небольшой факт, что в качестве клинка рыцарь использовал двухметровую рельсу, напитанную смертью столь сильно, что одного ее присутствия на погосте хватило бы на превращение его обитателей в маленькую армию, то все становилось совсем плохо. Я даже не стал пытаться сойтись с ним на клинках – я еще не настолько уверился в собственной крутизне, да и остатки мозгов не растерял. Даже войди я в клинч с тварью, подойдя настолько близко к нему, что он не смог бы использовать меч, едва ли я пробил бы кинжалами его латы, не говоря уже о злых чарах, просто переполняющих эти старые кости. Так что я с ходу зашел с козырей, безжалостно тратя оставшийся резерв, дабы лишь только победить в этом поединке. Тени послушно подались мне на встречу, а сам я приготовился либо нагибать, либо быть нагнутым. Рыцарь не стал даже пытаться протаранить юркого меня, мгновенно переносясь мне за спину во вспышке праха и зеленых искр. Засиявший мертвенным светом меч обрушился на меня могильной плитой. Только перекачанная ловкость позволила мне отпрыгнуть спиной вперед, разминувшись с проклятой сталью, но рыцарь был куда как более опасным противником, чем простое умертвие. Тварь шагнула вперед, что с шириной ее шага было тем еще зрелищем, превратив рубящий выпад в колющий. Закрутившись в вольте, умудряюсь уйти от атаки и даже несколько разорвать дистанцию, одновременно заходя в бок немного провалившемуся противнику, чья масса сыграла против него самого. Даже задуматься об атаке не успеваю, как тот резко разворачивается, взмахивая клинком, а с оружия его уже слетает призрачно-зеленое лезвие, могущее рассечь нескольких таких, как я, вместе взятых. Тень напитывает кинжал до самого максимума, превращая его в черный, поглощающий свет разрез на теле мироздания. Именно им парирую удар противника. Удивительно, но кажущееся огромным лезвие отлетает от ничтожного в сравнении с ним кинжала, перекручиваясь и рассыпаясь призрачными осколками. За спину мне оно улетает уже обычной тучкой зеленоватого праха. В одно движение заканчиваю взмах кинжала, и напитавшая его тень материализуется, продолжая лезвие клинка собой. На этот раз вышла даже не лента, а длинный прямой клинок, словно настоящий меч. Слишком быстрая метаморфоза не дает рыцарю времени ни на реакцию, ни на использование защитного навыка. Теневой клинок входит в сочленение между деталями его лат, впрыскивая энергию теней в серую хмарь его внутренностей. Я уже готовлюсь накачать в рыцаря еще больше разрушительной силы теней, но тот отнюдь не лыком шит. Взмахом закованной в сталь руки он ломает ненастоящий клинок (хотя, полагаю, будь он настоящим, то сломался бы еще легче), одновременно применяя какой-то аналог оглушающего рева, совмещенный с парализующим ужасом. Ужас соскальзывает с героического статуса, словно морская волна с каменного рифа, но вот чисто звуковой аспект умения заставляет отпрыгнуть как можно дальше, стараясь прочистить голову от звона в ушах. Такую возможность нежить не упускает, прописывая мне ногой в грудину, словно футболист, пробивающий крайне важный штрафной. Вставший передо мною теневой силуэт разлетается дымом, но до меня доходит лишь незначительная часть ударной мощи. А я еще и сумел перераспределить крушащий грудную клетку удар в обычный толчок, рассредоточенный по всему телу. Мгновенно поняв, что я его опять перехитрил, рыцарь снова применяет навык, выдыхая на меня целый поток темно-серого праха. Даже знать не хочу, какой будет эффект от перорального принятия такой дряни внутрь моих легких, а потому заставляю тень нежно обнять меня, создавая своеобразный скафандр. Мощность невелика: кулаком ткни, и оно рассыплется, но частички ядовитого выдоха просто растворяются на темной поверхности второй кожи. Не думая о рисках, шагаю прямо внутрь получившегося облака, вслепую проходя сквозь него. Только закончивший выдох рыцарь уже завершил создание еще одного летящего в моем направлении призрачного лезвия, под прикрытием которого он сам наверняка собирался пойти на сближение. Не был бы он нежитью, точно удивился бы моему внезапному появлению, а так только замешкался немного. Нижним перекатом прохожу под быстролетящим снарядом, чувствуя, как седеют волосы на жопе, рядом с которой это чудо и пролетело, и сам атакую теневой плетью, заставляя противника защищать свои ноги. Без труда разбив плеть ударом своей рельсы, рыцарь вынужден отбиваться от атаки меня и двух моих силуэтов, зажимающих его в клещи. Повторяю трюк, так хорошо показавший себя против памятного мне орка, и делаю один силуэт материальным, а второй обычной тенью. Первый, получив удар проклятой сталью, буквально намотался на ударившее его лезвие, а второй уже имитировал атаку по открывшемуся противнику, заставляя того реагировать именно так, как было нужно мне. Смерть потекла по клинку, смывая и растворяя обернувшую его тень, но слишком медленно, а потому рыцарь смерти бьет по второму силуэту ногой, напитав ее еще большим количеством своей злой магии. И, естественно, проваливается вперед, едва удерживаясь от падения и рефлекторно отведя в сторону собственный клинок. Вновь напитываю оба кинжала тенью, едва не пуская кровь носом во второй раз, и снова удлиняю их, своеобразными ножницами отсекая левую руку и серьезно травмируя выдавшуюся вперед ногу. Правда, тут уже я недооценил злобного противника, изрядно обманувшись его массивностью. Закованная в сталь гигантская фигура неестественно плавно ушла в перекат, едва не задавив меня в процессе. Я успеваю ударить обоими материализованными мечами в бок проносящегося мимо меня противника и даже пробиваю латы, но рывок и инерция ломает теневые лезвия, вновь не позволяя наполнить внутренности твари всепожирающими тенями. Закончив перекат, нежить вновь встает на ноги, но теперь ей приходится держать клинок одной рукой. Глаза монстра вспыхивают могильным свечением, явно рассчитанным на то, чтобы различить следующий мой трюк с тенями, с отрубленной руки широким фронтом срывается целое облако разъедающего камень праха. Создаю из теней тонкий и хрупкий “ледокол”, разделяющий опасное, но очень легкое облако на две части, а когда повторивший мой трюк рыцарь шагнул прямо сквозь собственную атаку, ломая барьер, атаковал его сразу четверкой плетей, еще и разделяя их на конце, и тут же выпрыгнул из зоны накрытия прахом. Применив защитный навык, заставивший латы вспыхнуть, а теневые плети рассыпаться, он тут же телепортировался мне за спину, пытаясь срезать меня в прыжке, пока я не обрел опору под ногами. Упираю собственную тень в его ноги и отталкиваюсь от нее, уходя от взмаха клинка. Рыцарь шагает за мной, готовясь завершить начатое, ибо я уже не успеваю за следующим его шагом. Рана на обрубке руки буквально кипит пеплом и зелеными искрами, постепенно восстанавливая отсеченную кость, как и глубокий разрез на опорной ноге. Он уже может спокойно ходить, пусть и вынужден защищать ногу куда тщательней. Именно в рану на ноге бьет моя почти рассеявшаяся тень, заставляя нежить оступиться и упереть клинок в мраморный пол, лишь бы не упасть плашмя. С головой использую выигранное время, атакуя одной, но очень концентрированной теневой плетью, корежа шлем и впиваясь в сочленение между шеей и плечом. Хотел снести голову, но гадина успела среагировать и убрать черепушку с пути атаки, отделавшись вмятиной на шлеме. С ревом, – тоже активная способка, – встав на ноги, он тут же пускает сразу три лезвия по вынужденно отступившему мне, не желающему попадать под звуковой удар. Мой резерв слишком близок к опустошению, но и победа тоже близка, поэтому рискую, пытаясь дожать раненого, но не измотанного противника. Его движения скованны из-за травм и попавшей в его тело теневой энергии, которая повесила какой-то дебаф, но сам он полон сил. Дам ему отойти от натиска и можно спокойно себя хоронить. Как говорится: накрываться простынкой и медленно ползти в сторону кладбища. По полной использую сто с лишним очков ловкости и буквально проскальзываю между летящими в меня клинками, успевая снова стегнуть тенью по травмированной ноге и окончательно сбить наплечник. А вот шлем, как ни странно, все еще держится на теле, несмотря на изрядно сменившуюся форму. С тихим хрустом нога сломалась в месте удара, удерживая остальной костяк только за счет все еще целых лат. Уклоняюсь от еще одного рева, нанося удар за ударом, по полной используя тень для максимальной дестабилизации вражеских способностей. Чувство опасности вспыхивает, позволяя уклониться от удара клинком и волны зеленых искр, направленной одновременно во все стороны. Упираюсь ногой в помятый шлем и зависаю на секунду прямо над рыцарем, избежав таким образом площадной атаки. Не даю воспользоваться преимуществом, обхватывая горжет противника теневой лентой и вписываясь в спину противника всем телом, втыкая в сочленения доспехов напитанные тенью кинжалы. Скорее ясновиденьем, чем предчувствием опасности осознаю, что мой враг собирается применить какой-то самоубийственный усиливающий навык – искры внутри его костяка мерцают все быстрее и ярче, словно готовясь превратиться в полноценное пламя. Сливаю практически весь свой резерв, заставляя тени разрушить готовую сорваться в последний бой нежить. С последней попыткой активировать рев, рыцарь прохрипел что-то неразборчивое и наконец-то упал оземь, а зеленое пламя в его глазах вспыхивает в последний раз, после чего гаснет. История этого существа наконец-то закончилась. А моя еще нет. Перевести дыхание очень хотелось бы, но времени на то нет – там моих союзников, возможно, уже доедают! Со скрипом разгибаю спину и поворачиваюсь к звукам сражения. К моему удивлению, ребята вполне себе справляются. Оба мужчины имели заточенные на ловкость классы, тогда как сам некро-тролль, несмотря на огромный рост и чудовищную живучесть, был крайне неуклюж. С его весом и силой это была совсем не его проблема: рано или поздно, но люди просто устанут. Но пока что все шло совсем не плохо для живых представителей человечества. Добавьте сюда тот факт, что сами люди изрядно успели прокачаться, как и то, что они не собирались сражаться, а только тянули время, выгадывая максимально удобный момент для атаки. Сама же нежить, очевидно, не обладала активными умениями, способными поменять ситуацию. Если честно, то мне кажется, что ребята даже сами справиться смогут. Хм. А ведь это неплохая идея! От резерва осталась едва пятая часть – этого, конечно, хватит, чтобы помочь подопечным, но не настолько, чтобы чувствовать себя после этого нормально. А вот понаблюдать за действиями воинов было бы не плохо. Я не ошибся, ибо они действительно справились! Вымотались как собаки, пару раз едва не померли, заставив меня немного вмешаться тенями, дабы вытащить их из-под удара, но справились. Попросту рассчитав алгоритм действия довольно тупой (скорее, крайне тупой) горы мертвого мяса, после чего нанесли один выверенный удар. В отличие от обычных мертвяков, этот был не высохшим, а скорее напоминал резину: вроде бы и мягкий, податливый, но хрен пробьешь и едва ли порежешь. Немногочисленные царапины были для твари что слону дробина, так что Лосию пришлось бить в единственное уязвимое место – глаза. Дождавшись момента, когда тварь все же наклонится пониже и подманив ее к стене, аристократ просто взбежал по ней, активировал навык и воткнул сияющее магическим светом лезвие прямиком в череп заревевшему от боли мертвецу. То ли повезло, то ли изнутри оно не имело такой выносливости, как снаружи, но итог оказался именно таким, каким его и хотелось иметь: упокоенный мертвец, уставший Ганс и оглушенный Лосий. Все. Партия окончена. – О, конечно, я могу отправить победителя к цивилизации в любой момент. – Радостно оскалился призрак. – Но только одного. Я легко ощущал его ненависть, злобу и первобытную ярость (последнее нехарактерно для нежити). Ему было унизительно договариваться с нами тремя, унизительно выполнять наши требования, но он был вынужден делать это. И, несомненно, старался подгадить, где только это было возможно. В ответ на красноречивое молчание с моей стороны он только невинно зашаркал ножкой в воздухе, еще шире улыбаясь своей харей. Страха не было, была здоровая доля злости и усталости, которую не могло заткнуть даже давящее присутствие столь могучего монстра. – Я, разумеется, готов расплатиться с оставшимися двумя золотом и ценными каменьями. Предложил бы артефакты, но они для живых, хи-хи, не подходят. Совсем-совсем не подходят. А портал слишком стар и ненадежен, отчего я не могу перенести вашу троицу. Увы-увы, какая жалость, мне ужасно стыдно. А ведь я все еще могу вас не выпускать отсюда, да, такая жалость-жалость, просто несравнимая печаль всех печалей, не так ли, дорогие мои. – Есть ли способ перенести большее число людей. – Перерываю его кривляния. – Перенести живыми, целыми, здоровыми и туда куда надо, а не на два километра вверх. – Могу двоих, но тогда кому-то из вас, да, из вас, придется пожертвовать собой. – И тут же замахал руками, словно оправдываясь. – Нет, вы можете попытаться уговорить меня обойтись только зарядом артефакта, без жертвоприношений. Но поскольку вред уже для моей собственности от такой перенагрузки будет слишком большой, я вправе отказаться, да, в праве. Хи-хи-хи! Договор меня не настолько связывает, но вы обязательно попросите получше. Давлю в себе подымающееся раздражение, заставляя себя быть спокойным и не давая паниковать стоящим за спиною соратникам, а сам продолжаю допрос явно наслаждающегося ситуацией призрака. – И что же ты не починишь? Артефакт телепорта, я имею в виду. – Приятно, когда меня столь высоко ценят, но увы-увы. – Еще радостнее произносит он. – Я – спектр, а не архилич, чтобы такими вещами заниматься. Не в моих силах починить такие сложные конструкты, а терять их я не хочу, совсем-совсем не хочу. Так что выбирайте, выбирайте. Кого принесете в жертву, за кого получите золото, выбирайте. А я посмотрю, посмотрю и посмеюсь, последним посмеюсь. Я всегда смеюсь последним. – Колокольчиком пропела эта тварь. – Я готов. – Раздался спокойный, даже несколько скучающий голос Лосия. – Я вас всех подвел, схватившись за ту ловушку, я за это и расплачусь. Прошу лишь о том, чтобы доставить мою долю золота в отчий дом. Понимаю, что это несколько нагло с моей стороны, но хотелось бы хотя бы своей смертью погасить часть долгов моей семьи. А еще передайте моему отцу, что... Вот тут меня уже накрыло. Так, сука, накрыло, как еще никогда в жизни не накрывало. До наглухо вымороженных эмоций, но выцветшего зрения, до стискивающей сердце ненависти. А равнодушно подписывающий собственный приговор мальчишка, вместе с так и сияющим от искренней радости (и это при полностью отсутствующем лице!) спектром, довели меня до той грани бешенства, за которой только безумие. Разворот. Замах. Удар кулака в ухо, швыряющий потерянного Лосия на руки мрачному и что-то для себя решающему Гансу, который, складывалось ощущение, собирался сделать то же самое, что сделал я. – Жертва, говоришь? – Спрашиваю я, а вопрос мой повторяют за мною все до единой тени в этом зале. Слишком много я применил здесь своей магии, слишком густыми стали здесь тени, слишком глубокими, так и не успев рассеяться до конца. – Что же, я готов принести в жертву себя. Вот только не тебе, а им. Указываю себе под ноги, заставляя нежить потерять часть той злобной радости, что он испытывал. А потом и вовсе вздрогнуть, переведя взгляд обратно на меня. – Ты безумен и глуп. – Уже нормальным голосом, хриплым и рычащим, ответила нежить. – Что мне с твоей гибели? Я успею уйти из этого места, а Тени не проследуют за мною слишком далеко. Они, знаешь ли, привязаны к тому, кто их призвал. Ты и твои спутники для них куда как интереснее, чем столь милый и приятный я. А еще я могу и укусить побольнее. Я же только смеюсь, сухо и безрадостно, словно шелест взбесившихся теней. Едва не срываясь на хохот, я смотрю на глупого призрака, считающего себя умнее всех остальных дураков. – Да кто говорит о тебе, глупый ты халат летающий! В этом зале твой телепорт и твои сокровища. – Высказываю свою д