Террорист номер один (СИ) - "Пантелей" - Страница 6

Если захотите обсудить этот астрологический прогноз, найдите место, где можно будет говорить.»

Псих? Бобков поднял глаза на инопланетянина. Нет, не псих. Точно не псих. Глаза не бегают, скорее пытаются залезть прямо в душу, что бы это понятие не значило. Бобков кивнул и перевернул страницу. Ладно, проверим.

— Убедился? Майор Андрейченко на самом деле тот, за кого себя выдает.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Я принесу майору Андрейченко свои извинения. Разрешите идти?

— Разрешаю!

27 сентября 1980 года. Завидово. Государственный научно-опытный заповедник.

Майор Андрейченко запарковал свою новенькую служебную Ниву на небольшой площади, прямо под окнами Завидовского сельского совета и заглушил мотор. Машина ему досталась вместе с новой должностью — заместителя начальника третьего отдела[16]. Должность была полковничья, поэтому не далее, как к «Дню чекиста», его ожидало и повышение в звании.

— Раньше приехали, подождем.

Дремавший Воронов открыл глаза и огляделся. Здание сельсовета, когда-то бывшее симпатичной усадьбой одного из эксплуататоров, сейчас представляла из себя довольно жалкое зрелище. Уродливый бетонный идол вождя мирового пролетариата напротив входа, который должен олицетворять собой победу пролетариев над эксплуататорами, в несколько слоев засрали голуби. Начинался дождь.

— Как скажете, Виктор Иванович.

Майор Андрейченко очень старался установить контакт с этим странным пареньком. Шестое чувство подсказывало ему, что и столь неожиданное, но приятное повышение произошло именно в связи с тем, что он настоял на организации его встречи с начальником управления и дальнейшая карьера теперь зависит от продуктивности работы с Вороновым, но эти старания пока ничего не давали. Воронов больше не дерзил и не провоцировал, но очень умело держал дистанцию. Правильно держал, именно так, как хороший начальник должен держать дистанцию со своими подчиненными. Чертов инопланетянин…

— О чем задумался, Максим?

— Да так, ни о чем. Просто прикидываю — отмоет ли его до зимы.

Воронов кивнул на бетонного идола и снова замолчал. Майор Андрейченко посмотрел на бюст Ленина. Мелкий дождь размывал птичий помет, грязные струйки стекали по щекам и капали с узнаваемой бетонной бородки.

— Кощунствуешь, Воронов?

— Никак нет, товарищ майор. Кощунствовать можно только в адрес чего-то святого. Это же просто кусок бетона. Был бы это на самом деле святой, не стали бы ждать, пока его отмоет дождем. Или не отмоет. Всем на это на самом деле наплевать, в том числе и вам.

Майор Андрейченко почувствовал, что если начнет возмущаться, или возражать, Инопланетянин предложит ему прямо сейчас доказать слова действием и помыть памятник Ильичу. Выходить из машины под дождь не хотелось. Правда что ли наплевать?

— Злой ты, Максим.

Хотел ли что-то ответить Воронов — осталось неизвестным. Рядом с Нивой затормозила старая «Буханка»[17].

— Это за тобой.

Инопланетянин кивнул, подхватил с заднего сидения свой полупустой рюкзак и молча вылез из машины. «Буханка» уехала, а Николай Андрейченко еще полчаса смотрел на капающие с бетонной бородки грязные капли. Он думал.

«И правда наплевать…» Майор выругался про себя, завел машину и поехал обратно в Москву

Внутри непрезентабельной с виду «Буханки» оказался вполне приличный салон. Генерал-лейтенант Бобков скользнул по Максиму цепким, будто хотел поцарапать, взглядом и хлопнул по креслу рядом с собой. Кресла, похоже, от какого-то самолета. Стоят поди дороже самого драндулета. Максим влез в машину, задвинул за собой дверь, сунул рюкзак в проход и молча сел на указанное место. Бобков тоже молчал. С минуту провисела очень много за себя говорящая пауза. «Хорошо молчим! Очень выразительно молчим. Словами лучше не скажешь…». Красоту возникшей паузы не оценил водитель.

— Куда поедем, Филипп Денисович? Дождь, и похоже, что надолго.

— Коли надолго, значит рыбалки не будет. Поехали сразу на «Тройку».

«Буханка» развернулась и поехала обратно в сторону Москвы. Нет, не простая машинка, мотор тоже не родной.

— Тебе что, астрология насчет погоды не подсказывает?

Генерал Бобков кивнул на кеды.

— Я сменку взял. Не люблю сапоги. Вдруг убегать придется…

Филипп Денисович усмехнулся.

— Шутник. Здесь можно говорить.

— Лучше не здесь, товарищ генерал-лейтенант. Зря мы что ли в лес приехали?

27 сентября 1980 года. Государственный научно-опытный заповедник «Завидово». Объект «Тройка».

Завидовский заповедник был особо охраняемым объектом, поэтому его охраной занималось девятое управление, но объект «Тройка» был личной «вотчиной» Бобкова. Совсем небольшая лесная заимка, где содержались собаки для зимней охоты, в основном сибирские лайки.

— Привет, Сергеич.

Бобков сердечно обнял встречающего егеря, во время Великой войны бывшего его ротным командиром.

— Хотел сегодня блесну побросать, но дождь спутал все планы. Переждем у тебя, может закончится.

— Когда-нибудь обязательно закончится. К зиме точно. Жди, если время есть. Газет привез?

Бобков покосился на водителя.

— Привезли, Сергей Сергеевич, но только вчерашние и раньше. Слишком рано сегодня выехали.

Вместо привычного ворчания старого друга, Филипп Денисович услышал совершенно неуместную тишину. Сергеич ошеломленно смотрел на вылезшего из «Буханки» инопланетянина. Одна за другой, замолкали собаки. Реакции Сергеича удивился даже Завьялов, хоть и не понял, на что эта реакция.

— Сергей Сергеевич, я три журнала прихватил. Свежие совсем…

Инопланетянин глянул в небо, потом на собак, потом вдруг дружелюбно улыбнулся Сергеичу. Невозмутимый и «отмороженный на всю голову» Сергеич, способный послать «по матери» самого Брежнева будто оцепенел.

— … «Наука и жизнь», «Огонек» и «Роман-газета». Последний номер, там вторая часть «Победы» Чаковского…

Завьялов оправдывался, но Сергеич его явно не слышал. Ситуация, очевидно, складывалась дурацкая и генерал-лейтенант решил ее поломать командирским голосом.

— Завьялов, Воронов — разводить огонь.

Не «въехавший» водитель растерялся.

— Так дождь же, Филипп Денисович.

— Завьялов, если ты меня считаешь слепым, или идиотом, продолжай возражать. А если ты не сможешь развести огонь через пять минут, будешь дослуживать на Чукотке. Пойдем, Сергей. Пока молодежь работает, помянем наших.

Конторой «Третьего» объекта, а заодно и жильем самого Сергеича, был довольно старый, почти черный, сосновый сруб-пятистенок. Бобков, прилагая заметные усилия, завел Сергеича в горницу, усадил за стол и протянул ему фляжку.

— Что с тобой?

— Кого ты привез?

— Это мой агент. Что с тобой?

Обычно очень воздержанный на алкоголь, Сергеич жадно хватанул из фляжки второй раз.

— Да говори же, твою мать. Что с тобой?

Сергеич поморщился, вытер рукавом губы и вернул фляжку.

— Удивился я сильно, Филя. Если он и правда твой агент, а не наоборот, то я тебя сейчас по-новому узнаю. Такого зверя я еще не встречал.

— Зверя?

— Ну, да, зверя. Для тебя же, научного материалиста — если не человек, то зверь. А он точно не человек. Как ты его нашел?

— Случайно.

Сергеич глянул на старого друга с нескрываемым скепсисом.

— Так я и подумал. Значит, это он тебя нашел.

Бобков ненадолго задумался, потом кивнул.

— Может быть и так. Он опасен?

— Да как тебе сказать. Если бы мне поручили организовать на него загонную охоту, я потребовал бы дивизию спецназа, артиллерию и авиацию. И то без гарантии успеха. Сейчас он тебе не враг, но на будущее учти. Он опасен как, черт возьми, даже слова такого не подобрать. Он видит нас насквозь. Он читает наши мысли. Мы для него — как персонажи из фильма, который он сто раз смотрел. Его невозможно захватить врасплох. Для него время — не линейная функция, он ей каким-то образом управляет.