Террорист номер один (СИ) - "Пантелей" - Страница 4

— Амир Асхам, а чем шурави лучше американцев?

— Ничем. Сейчас уже ничем. Такие же торгаши.

— Почему же ты им служишь?

— Я служу не им, а своему амиру. И Великой Империи, попавшей в смутные времена. Я в этой жизни родился русским. Шурави в России не навсегда, их время уже проходит.

— Правильно ли я тебя понял, что твой амир не потребует от меня поклониться ублюдку Кармалю?

— Правильно. Уверен, что он от тебя потребует быть самим собой. Это будет тайный союз. Во всяком случае до тех пор, пока не произойдут большие перемены.

— Зачем тогда мне идти к твоему амиру, я могу обо всём договориться с тобой. Поклянемся в ближайшей мечети именем Аллаха, как и подобает двум воинам, заключающим союз.

— Нет, Ахмад Шах. Я не могу заключить с тобой союз. Тебе будет нужна помощь, которую можно организовать только мой амир. Народ в Бадахшане нужно кормить, а бойцов вооружать и снабжать боеприпасами.

— Твой амир большой человек, Асхам. Я готов обсудить с ним тайный союз.

— Если вы не договоритесь — тебя убьют.

— Иншалла!

29 апреля 1984 года. Балашиха. База подготовки спецназа КГБ СССР.

Генерал-полковник КГБ СССР, начальник пятого управления и заместитель председателя «Конторы», Филипп Денисович Бобков за последний год стал в Балашихе своим человеком. Офицеры «Пятки»[12] с его подачи посменно проходили здесь курс подготовки, который приобщившиеся в своём узком кругу уже прозвали «Ад и Израиль». При чем тут Израиль, Филиппу Денисовичу было непонятно, но, как говорится, народу видней. Через «Ад и Израиль», который на самом деле официально именовался скромно «Курс Выстрел», за пару лет планировалось прогнать весь офицерский состав КГБ, но начали почему-то именно с офицеров «Пятки». А Бобков постоянно наведывался, чтобы лично контролировать процесс.

Хотя программа подготовки «Курса Выстрел» включала в себя едва десятую часть того, что полагалось «Альфе», или «Вымпелу», но даже такой трехмесячный курс давал очень многое. Самому Филиппу Денисовичу, которого подчиненные за глаза уже прозвали обергруппенфюрером, это давало возможность часто бывать в Балашихе, не вызывая даже тени повода для ненужных подозрений, а заодно получше узнать своих офицеров. Хотя «Курс Выстрел» был всего лишь экспресс-подготовкой, на подготовку курсанта выдели всего четыре тысячи рублей[13], результат был, на «Курсе» вскрывался характер, а это давало генералу Бобкову возможность более вдумчиво работать с кадрами. А ведь «Кадры решают все!»

— Тебе не понравилось что-то конкретно, Юра?

— Конкретно? Конкретно ничего. Но это, мать его, называется чуйка. Которой я доверяю больше, чем фактам. Этот пацан играет в свою игру, а мы для него лишь пешки и кони.

— Тоже мне удивил. Разумеется, он играет в свою игру, очень многоуровневую, и не доверяет нам до конца. Ты бы, на его месте, нам с тобой доверял?

— Я не на его месте и его инопланетянских интересов не знаю. А если он хочет втравить нас в ядерную войну? Он не живет, он играет. По нашим меркам — он настоящий псих, очень опасный для общества.

— Согласен. Но не для нашего общества, Юра. Не знаю почему, но мы для него свои. Если бы он хотел нам навредить, объявился бы у американцев.

— Знаешь Филипп, он мне намекнул, что мы слишком зациклены на американцах.

— Он мне об этом прямо сказал, еще четыре года назад.

Четыре года назад, генерал-майор Дроздов еще понятия не имел об «Инопланетянине». Поэтому он, что называется, завелся.

— Филипп, мы одно дело делаем?

— Не психуй, Юра. Я передал тебе своего самого ценного агента, может быть, самого ценного агента всех времен и народов в истории разведки. Не моя вина, что ты так и не научился с ним общаться. Он так и остался для тебя моим агентом «Инопланетянином» и не стал человеком. Это только твоя вина и ничья больше. Давай без эмоций и страстей, мы все-таки не обыватели, а профессионалы. «Инопланетянин» скрывает от тебя факты? Почему ты вдруг решил довериться чуйке?

— Нет, факты он не скрывает. Он эти факты постоянно создает и меня перед ними ставит. И так ставит, что у меня все время один выход.

— Видимо, он опасается, что если тебе предложить два выхода, то ты можешь выбрать неправильный. Ты знал, кого к себе берешь, я тебя обо всем предупредил. Из-за чего у тебя взыграла «бычка»?

— На Масуде шестнадцать моих парней.

— Не то, Юра. Это война. На твоих парнях крови в десять раз больше, в том числе и людей Масуда. Не делай таки мне тут игру в восточного кровника — не верю. Ты уже больше тридцати лет на войне, давно научился без эмоций оценивать потери. Ели мы с тобой делаем одно дело, говори прямо — что наболело, не крути.

— По моим оценкам, у Воронова уже семь-восемь тысяч бойцов. Все, как один, ветераны. Все, как один, мусульманские фанатики, верующие, что он Махди. Если прибавить к этому людей Масуда, то получится, как минимум, три дивизии полного состава. Это уже целая армия, Филипп. Армия Махди, мать его. Я не понимаю, как ему это удалось. Шииты и сунниты, таджики и пуштуны, уйгуры и арабы сделали Хиджру, чтобы присоединиться к Махди. Знаешь, что такое Хиджра?

— Знаю. Это один из столпов Ислама. Преодоление второго искушения Шайтана. После Хиджры должен начаться Джихад. И что тебя волнует? Думаешь, что эта армия готовится против нас?

— Нет. Сейчас она не против нас. Но нам она не подконтрольна.

— Не подконтрольна, значит, пока это невозможно. Знаешь Юра, пожалуй, я тебе честно признаюсь. Это ведь, на самом деле, не я завербовал «Инопланетянина» в восьмидесятом. Это он меня завербовал. А после, через меня, завербовал тебя, Маркелова, Докучаева и прочий легион. Когда-то у меня были такие-же обиды, как и у тебя. Я ведь правда считал его чуть ли не родным сыном, а он меня постоянно использовал. Потом я понял, что сынок то давно уже взрослый, но его игра идет мне только на пользу. А ты, похоже, все никак не можешь смириться, что работаешь с «Инопланетянином». Обиделся за «Испугались»? Но он ведь прав, по большому счету. Он раздал нам полные руки козырей, чтобы не просрать хотя-бы свою страну. Давай будем думать об этом. А армию Махди оставь ее создателю. Я больше чем уверен, что она нам как минимум не повредит, а как максимум очень пригодится.

3 мая 1980 года. Москва. Институт стран Азии и Африки ИСАА МГУ. Кабинет декана факультета истории Ближнего и Среднего Востока.

Руководитель дипломной работы Воронова, декан факультета ИБСВ, профессор Искандер Баходирович Закиров в своем кабинете был не один. К тому-же, в присутствии этого посетителя, он заметно рефлексировал. Интеллигенция всегда, хоть внутренне, но фрондирует, поэтому опасается любой власти, чисто на животных рефлексах. А посетитель же, несомненно, был здесь Властью. Лет тридцать пять, особых примет нет. Капитан, или майор. Скорее майор.

— Здравствуйте, Искандер Баходирович. Я могу подождать Или прийти попозже?

— Здравствуй, здравствуй, Максим. Проходи, садись. Вот это Виктор Иванович, он хочет с тобой поговорить.

Воронов молча кивнул своему дипломному руководителю, молча сел напротив «Виктора Ивановича» и молча принялся его рассматривать. Профессор Закиров тоже молча и с облегчением выскользнул из собственного кабинета. С минуту молча смотрели друг на друга. О стекло кабинета громко билась муха. Молчали. Не бодались взглядами, нет, просто оба держали паузу.

— Здравствуй Максим. Меня зовут Виктор.

— Иванович. Здравствуйте, Виктор Иванович.

— Я хочу поговорить о твоей дипломной работе.

— Я это уже понял, Виктор Иванович.

— И ты уже понял, кто я?

— Пока нет. Капитан? Или майор?

— Майор.

Воронов молча кивнул и снова подвесил неловкую паузу.