Крутой сюжет 1994, № 01 - Моргунов Владимир - Страница 23

Ждать их пришлось недолго. Через два дня после своего визита к «экстрасенсу-детектору» я дежурил в котельной. Около двух часов ночи они пришли. Разлетелись стекла с противоположной от входной двери стороны. Я, наверное, просто почувствовал это, потому что из-за гула вентиляторов вряд ли мог услышать звон бьющегося стекла. Я мог бы успеть добежать до входной двери, открыть задвижку. Еще я мог добежать до телефона, висевшего недалеко от входа, позвонить. И тогда через полчаса в стальную дверь постучали бы, а открывший ее изнутри увидел бы двух молодых людей не шибко дюжего телосложения в форменных бушлатах и шапках цвета маренго. Поэтому я никуда не побежал, ни о чем не стал беспокоиться, а просто стоял, наблюдая, как слева и справа ко мне деловито приближаются парни, одетые в одинаковые черные просторные брюки, черные куртки, делавшие их широкоплечими и неуклюжими с виду, и обутые в высокие кроссовки. Они напоминали ниндзя, разве что были без масок-капюшонов, но зато в одинаковых черных вязаных шапочках. Для полноты впечатления не хватало только мельтешения в воздухе метательных звездочек-сякэнов. Впрочем, сякэнам нашлась достойная замена — белой молнией блеснул брошенный слева дротик с утяжеленным концом. Метнувший его был убежден, что поразит меня в голову, потому что бросок производился всего метров с пяти-шести, расстояния, исключавшего возможность отклона «мишени». Я и не стал уклоняться, а просто поймал дротик, когда он был в нескольких сантиметрах от моего уха.

Итак, за моей спиной была стена, впереди — три ровно гудевших котла, слева и справа набегали шестеро специалистов по нанесению тяжких телесных повреждений, по три с каждой стороны. В руках у них блестели короткие обоюдоострые клинки, бег их был мягок и мощен, как бег диких зверей. Они наверняка участвовали не в одном десятке таких акций. И тренировались не меньше пяти раз в неделю. С ними, как я успел убедиться в «Рице», работали специалисты по психотренингу. Поэтому они всегда действовали невозмутимо и ровно, не поддаваясь ни страху, ни ярости, ни замешательству. Вывести их из состояния равновесия могло только что-то неординарное, доселе не виданное. В данном случае такой казус с ними и произошел. Их единственный противник (или жертва?) взял вдруг да исчез куда-то. Без остатка растворился в пространстве. Впору было смотреть в потолок или отыскивать люк на полу из бетонных рубчатых плит.

Но вот один из них был брошен головой вперед на стальную грудь котла, и только выучка и реакция позволили ему не свернуть себе шею. Второй, увидевший столь непонятный и странный маневр товарища, замер на миг и тут же получил сокрушительный удар по коленному суставу, лишивший его возможности передвигаться. Третий все же увидел исчезнувшего врага, профессионально рубанул клинком этого юркого да вертлявого, но неожиданно для себя ударился головой о стену и затих неподвижно. Четвертый, держа за оба конца тонкую стальную цепь, попытался набросить ее сзади на горло возникшего перед ним чужака, но цепь непонятным образом рванулась куда-то вниз и в сторону, чтобы потом, описав наклонный круг, вылететь из-за спины и обвиться вокруг собственной шеи.

Я потащил его на себя, все туже сжимая стальную удавку, потом отпустил один конец цепи и дернул за другой, чтобы цепь, просвистев в воздухе, намоталась на клинок пятого моего истребителя. Клинок улетел далеко в сторону, а цепь через долю секунды хлестнула по переносице и глазам незадачливого фехтовальщика.

Теперь передо мной оставались только двое гостей. Точнее, один находился сбоку — его я бросил самым первым — а второй замер в боевой стойке, вперив в меня немигающий взгляд круглых глаз. Белесые ресницы, светло-рыжие брови под черной шапочкой, шелушащиеся узловатые суставы пальцев. Я так отчетливо вижу его потому, что он, судя по всему, не видит сейчас меня. Он не успевает даже удивиться, когда я, оказавшись сзади и чуть сбоку от него, касаюсь рукой его шеи. Очень легонько касаюсь, но голова его дергается, словно воздушный шарик на ниточке, а через все тело проходит волна крупной дрожи. Он падает на пол и бьется в конвульсиях, потом тело сводит судорога, он замирает, только мышцы лица беспорядочно сокращаются и расслабляются. Белоглазый парализован, и вывести его из этого состояния могу только я.

Сказать, что двое оставшихся в сознании ночных пришельца деморализованы, значит ничего не сказать. На их лицах словно написано: «Нас послали убить человека, хотя и не рядового, а мы встретили настоящее природное бедствие».

Я подхватил с пола выбитый у нападавших клинок. Знатная вещица — легированная сталь, лезвия с двух боков заточены до остроты бритвы, рукоятка удобная, ребристая. Клинком я указал на дверь.

— Сейчас вы уйдете отсюда. Его и его, — указываю на лежащего под стеной и на парализованного — вынесете. Этого выведете, — по отношению к сидящему на полу и прикрывающему лицо руками, из-под которых сочится кровь. — И скажите тому, кто вас послал: ему со мной не справиться. Особенно чужими руками. Так и скажите. Он поймет, что я имею в виду.

Еще один из нападавших приходит в себя — тот, что был полуудавлен цепью. Он поднимается, опираясь на руки, пошатываясь, потирая шею. Когда он пытается сделать глотательное движение, лицо его искажает гримаса боли.

Я прохожу мимо него, направляясь к двери. Я знаю, я просто чувствую, как он лезет за пазуху и достает дротик — стальной, остро заточенный с утяжеленного конца. Потом резко, без замаха, действуя только предплечьем и кистью, бросает дротик, в мою незащищенную спину, метя между лопаток. Дротик очень тяжелый — наверное, не меньше килограмма — если он воткнется в мое тело, прошив перед этим, словно лист бумаги, старенькую ветхую спецовку и свитерок под ней, то наверняка пронзит насквозь.

Но этого не случается. Я стою, сжимая пойманный дротик в кулаке, а бросивший его пятится назад, беззвучно шевеля побелевшими губами. Вспышка белой молнии, и дротик уже торчит в его бедре, заставляя скорчиться и присесть.

Потом я снова поворачиваюсь и иду к двери. Сзади теперь словно мертвое пространство, в налетчиках больше нет никакой силы, они словно разряжены до нулевого потенциала, жизни в них чуть больше, чем в восковых фигурах.

Я отбрасываю тяжелую стальную щеколду, распахиваю дверь, не спеша возвращаюсь назад. Сцена из театра абсурда, парад упырей, шествие дефективных призраков: двое передвигаются скачками, двое транспортируют к выходу сначала парализованного, потом оглушенного, самым последним бредет наощупь пострадавший от удара цепью.

Все происходит в полном молчании. Когда они оказываются во тьме, я захлопываю дверь, возвращаюсь на ту сторону, откуда они проникли в помещение. Осколки стекла усеивают почти все пространство под стеной. Целый день, наверное, стеклить придется. Убытков они наделали больших, паразиты, но, надо отдать им должное, окна форсировали с максимальной скоростью. Теперь можно вызывать милицию…

Проходит неделя, другая. Меня никто не трогает, не тревожит телефонными звонками. В стане Всепроникающей Мудрости лихорадочно ищут решение. Они все чаще стучатся в мое сознание. Как, откуда? Честно говоря, я не знаю, как это назвать, а такие термины, как Единое Информационное Пространство, кажутся мне искусственными, к тому же отдают популярной литературой. Воистину — «мысль изреченная есть ложь». По мне, для определения этого явления подходит метод аналогий. Я бы сравнил себя с большим компьютером, к которому пытаются подключиться несколько других компьютеров, у которых и операций в секунду порядка на два меньше проделывается, и память менее емкая. Только вот ни один из малых компьютеров получать информацию от суперагента самостоятельно не сможет, тогда как ему узнать, что надо, от них несравненно легче. Конечно, нарисованная мной схема грешит механицизмом, но мое сознание отягощено точными науками.

Так вот, они обо мне больше ничего узнать не могут, хотя и пытаются изо всех сил. Зато я однажды получаю возможность увидеть вершину их пирамиды. Мне является видение. Будто я сижу на вершине холма в снегу, скрестив под собой ноги, торс мой обнажен, и вдруг откуда-то снизу, царапая когтями по торчащим из снега верхушкам валунов и скальным обломкам, на меня устремляется огромный черный волк. Он очень велик, в холке наверное ростом с человека. Во лбу его горят три огромных глаза, пасть раскрыта — черный язык, желтые клыки. Движением руки, обращенной ладонью к волку, я удерживаю его на расстоянии в несколько шагов, он встает на задние лапы, а передние поднимает, словно царапая когтями прозрачную высокую стену.