Белый Карлик (СИ) - Недугов Дмитрий - Страница 5

Я отдернул руки, когда понял, что проиграл этот бой. Полицейский обмяк и завалился на бок.

— Это совсем плохо! — я нервно провёл рукой по лицу, встал на ноги, но едва не рухнул обратно. Перед глазами всё поплыло, чтобы сохранить равновесие, мне пришлось ухватиться за край стола.

— Не это плохо. Они сломают печать и прикончат тебя, — Яр удрученно качал головой.

Я начинал осознавать, что в этот раз мы действительно перегнули палку.

— Что делать? — я поравнялся с призраком, так же, как и он, вздрогнул от очередного удара. С другой стороны словно ударили кувалдой, нарастал гул из тысячи голосов. Они рвались сюда, чтобы отомстить за своего сородича.

— Твоя печать не идеальна, я усилю её, — вздохнул Яр. Он приник к стене, его руки слились с узором запрещающей печати.

— Подожди, но я же не убивал его. Я не нарушил уговор! — эта мысль пронзила меня последней надеждой на спасение.

— Они идут не за тобой, — призрак взглянул на меня в последний раз. — Они идут за осколком, и мы должны помешать им.

— Да черт с этим осколком! — я метнул взор в сторону открытой двери. — Успеем сбежать!

— Ага, и когда тебя найдут, повесят как минимум одно убийство. Ты хочешь оказаться за решеткой? — недобро усмехнулся Яр, кивнул в сторону сержанта. — За этого кабана тебе дадут лет десять. В этот раз нет выбора. Помоги мне!

Призрак напрягся, наливая печать энергией. Она ожила, словно почувствовав это, с другой стороны заскреблись когтями, очередной удар заставил содрогнуться стены. На голову посыпалась побелка. Картина, которую обрисовал Яр, мне совсем не понравилась, но он был прав. Всё действительно свалят на меня. Я встал рядом, кожа на ладонях напряглась и загудела от вложенного импульса. Я знал, меня не хватит надолго, заломило в позвоночнике, по нервному столбу прошло жжение. Организм яростно сопротивлялся отдавать последние силы.

— Давай, последний рывок, — Яр вошёл в печать полностью, заставил её ярко замерцать. Мне оставалось только жалобно заскулить. Давление с другой стороны увеличилось, я почувствовал, как изогнулось пространство. Они уже здесь и готовы перейти пограничье. Пришлось прижаться к стене, чтобы не завалиться в обморок, я отдал набранный импульс. Едва увернулся от чьей-то пасти, сомкнувшей острые зубы прямо перед лицом. Из стены вылезали уродливые конечности, облезлые лапы с острыми когтями водили по воздуху в поисках жертвы. Их становилось всё больше, пришлось медленно опуститься на колени. Я не знал, что задумал Яр, как собирался остановить этот сонм. Мысль о побеге не давала покоя. Жуткое рычание над самым ухом заставило зажмуриться и опустить голову. Разрезая печать, в наш мир усердно прорывалась чья-то морда. Я не мог смотреть им в глаза, молил Яра разобраться со всем этим как можно скорее, но уже не ощущал его присутствие рядом. Неужели он кинул меня? Холодок пробежал по спине, но в этот момент голос далекого предка зазвенел в ушах маленьким колокольчиком:

— Абсолютный щит, прямо сейчас, давай!

— Щит, — бесшумно задвигались мои пересохшие губы. Я поднял лицо к потолку, невидимые иголки забегали по макушке, перешли на лоб. Сила наполнила руки и выстрелила в стену, строя новую печать поверх старой. Они слились в причудливый непонятный узор. Я не помню, что произошло дальше, пелена упала на обессилевшее сознание. Проваливаясь в небытие, слышал отдаленные нечеловеческие крики боли и злорадный смех Яра. Я надеялся, что нам удалось остановить их.

Что вы представляете, когда слышите о целителях нетрадиционной медицины? Кто это должен быть? Человек в белом халате, создающий на столе с пробирками очередной эликсир вечной молодости? Или дряхлый старик с легким безумием в глазах и в лохмотьях вместо одежды, живущий отшельником в далекой глубинке? Или может, оккультный маг в балахоне, украшенном позолотой, хрустальные шары, черные свечи и острые клинки, обещающие вам панацею от всех болезней? Вы думаете, что целительство — это особенный, не поддающийся объяснению феномен? А может, считаете, что люди, обладающие сверхспособностями, — это высшая каста или новый виток в развитии человека как существа? Я был бы счастлив, если хоть половина из этого оказалось правдой, но правда всегда скучна и жестока. В прошлый раз я начал повествование не с начала своего пути и прошу за это прощения. С этого момента я буду рассказывать о том, как всё это начиналось, и о том, как закончилось. По порядку, ну или почти...

Двадцать пять лет назад.

— Ромка! Подъём! — как всегда чуть раздраженный голос бабушки заставил меня недовольно заворчать и перевернуться на другой бок, с головой укрыться одеялом. Это раннее утро в деревне я помню как сейчас. Мне десять, жизнь только началась, и запах её — это смесь аромата свежескошенной травы, догорающих в русской печке дров и тайн, скрытых внутри пыльных чуланов и бабушкиных сундуков. Мало кому удалось избежать таких летних приключений в советскую эпоху. Дорогие курорты заменялись деревенскими сеновалами, а ужин в дорогом ресторане — бабушкиными блинами. И ведь тогда нам хватало этого с лихвой.

— Ромка, лешак тебя понеси! — бабушка позвала меня в последний раз. Она теряла терпение и после этой излюбленной фразы переходила к более решительным действиям. Вторым этапом побудки обычно являлся удар самодельной мухобойкой по лбу. Я уже слышал, как бабушка несколько раз приложилась ей об стену.

— Мухи проснулись раньше тебя! — бабушкин голос приблизился, грузные ноги пошаркали по половицам. Я почувствовал на себе её взгляд и услышал ещё несколько ударов мухобойкой. От греха подальше открыл глаза и сладко потянулся.

— А-а, проснулся? — довольно протянула бабушка, усердно сопя, дошла до окон зала. В самой большой комнате избы я спал один, утопая в скрипучей кровати на мягких пружинах. — Давай, вставай, с утра много дел! Белянка собирается телиться, а у нас ещё ничего не готово.

Бабушка раскрыла шторы, впуская в комнату свет. Я видел, как в полосках лучей парила мелкая пыль.

— Ёшкин кот! — обомлела она, увидев эту безобразную пляску грязи. — Ромка! Вставай, ешь и иди гуляй! Тут надо навести чистоту! Чтоб не видела тебя до обеда!

Удрученно вздыхая, бабушка ушла обратно на кухню. Утро в деревне начиналось каждый раз с одного и того же. Я вылез из-под одеяла, свесил с кровати ноги. Потягиваясь и вспоминая, куда кинул одежду вчера вечером.

— Ну что, проснулся? — шепнул мне дедушка с печки, слегка отодвинув плотную занавеску телесного цвета. Он высунул улыбающееся небритое лицо, в зубах тлела самокрутка. Я сонно кивнул, потянулся к штанам. Бабушка запрещала курить в доме, поэтому уже после второй затяжки грозилась выкинуть старика на улицу. Дед самозабвенно крутил папиросу в зубах, не обращая внимания на крики. Почти всегда их беспечная ругань вызывала у меня улыбку. Быстро одевшись, я примерялся, как бы незаметнее проскочить к дверям в сени.

— Белянка на сносях, не вздумай сегодня на ней кататься! — строго предупредила меня бабушка. Она скрылась в предбаннике, где располагалась кухня.

Белянка, любимая корова, подменяла мне лошадь всё лето, но в последний месяц распёртый живот мешал бедному животному даже выйти из хлева.

— Собрался уже? Экий ты шустрый, — дед озорно подмигнул с печки, выпустив из носа клубы пряного дыма. Я кивнул, немного смутившись. Бабушка предупреждала, что корова скоро отелится, и с одной стороны, мне было безумно интересно это действо жизни, а с другой — понимал, что после родов покататься на Белянке уже не получится.

— Что загрустил? — дед выждал паузу, глаза, подёрнувшиеся сизой пеленой старости, смеялись. — Остался без лошади?

Я медленно натягивал штаны, грустно вздохнул.

— Ничего, я её сейчас выведу, покатаешься по огороду.

Дед сделал затяжку, украдкой выпустил дым.

— Так! — бабушка прикрикнула из-за двери. — Ты опять куришь в доме, лешак тебя побери! Я же предупреждала...