Пиратская копия - Старр Матильда - Страница 5

Отлично, они уже обсуждают детали, значит, есть шанс, что подругу она уговорит.

– Ты будешь сидеть рядом со мной. И как только увидишь, что что-то пошло не так – синяки появляются или еще что-то в этом роде – сразу перезагрузишь систему, как в этот раз. И меня выбросит.

Тринни попыталась улыбнуться. Она ведь здорово придумала! Ая должна понять.

– Сидеть рядом? – подруга потупила взгляд. – Ну… это как-то странно. Особенно если ты будешь с ним…

Это «если ты будешь с ним» возымело эффект, строго противоположный тому, на который она рассчитывала: Тринни полоснуло по сердцу радостью и надеждой.

– Ну да, немного неловко, согласна… Но Аечка, миленькая, пойми, это мой единственный шанс! Если я даже не увижу Ричарда…Когда это наконец возможно… Я ведь никогда себе этого не прощу! И то, что случилось на парковке… Это было так… так ужасно… И что, я напрасно страдала? Всё зря?

Тринни почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она уже дорого заплатила за свою любовь. Значит, надо идти до конца.

– И главное – ведь всё возможно, мне бы только успеть добежать до дома… – продолжала уговаривать она.

– Не обязательно до дома, – подала голос Ая.

– Что?

– Думаю, главное – уйти с парковки.

– Почему?

– Ну смотри, это ведь просто сюжет. Как и почему он попал в твой чип – непонятно. Хотя, пираты же делали. Какое там у них оборудование… А вот почему такой сюжет кто-то заказал – понятно. В лицензионках даже жесткий секс – без серьезных телесных повреждений и с обязательным стоп-словом. Видно, кому-то хотелось настоящего экстрима.

Тринни поежилась. Она не могла представить, чтобы кому-то хотелось того, что она там пережила.

– И?

– И как, по-твоему, называется этот сюжет? «Жесткий секс с тремя неграми неподалеку от роскошного дома кинозвезды»?

Ясно. Ая – умница.

– Он назывался «Секс на парковке».

– То-то же. Ну что готова к встрече с мечтой? – Ая улыбалась.

– Да. Но ты… – Тринни вдруг почувствовала себя виноватой. – Ты же будешь видеть… Как я… Ну и вряд ли тебе это понравится…

Ая махнула рукой.

– Ничего, как-нибудь переживу.

Тринни улыбнулась. Не заслуживает она такой подруги. Но хорошо, что у нее она есть.

Она успела. Она дважды упала, сломала каблук и разбила вторую коленку. Сердце то отчаянно колотилось где-то в районе горла, то вовсе останавливалось и отказывалось стучать.

Когда она услышала за спиной: «Я знал, что тебе понравится, маленькая сучка!», а потом приближающийся топот ног, она отчетливо поняла: ей не страшно. Даже если они ее догонят, даже если Ая не вытащит ее, она просто стиснет зубы и дождется, пока эти чертовы амбалы обкончаются. А потом встанет и пойдет туда, куда шла. Унизить ее еще больше они уже не смогут, а боль она как-нибудь вытерпит.

Откуда взялась эта маниакальная жажда попасть туда – за прозрачные двери, она и сама не знала. Просто вдруг это стало главным, стало целью всей ее жизни, стало даже важнее, чем сама жизнь.

Она успела.

А теперь застыла у двери – и почему-то боится войти.

Предчувствие. Тринни никогда не верила в предчувствия и в предсказания. Но сейчас сердце сжалось в комок, словно от укола. Пора было признаться самой себе: с той самой секунды, когда она впервые вывалилась на парковочный асфальт, она знала – тут что-то не так. И за этой дверью ее ждет нечто такое, по сравнению с чем татуированных насильников с их гигантскими агрегатами можно было смело отнести к мелким неприятностям.

Ей нельзя туда ходить. Она не готова к тому, что там увидит. И она должна туда пойти.

Она помедлила еще совсем чуть-чуть и открыла стеклянную дверь.

Дом был пустой и неуютный. Никаких тебе мягких диванчиков, очаровательных пуфиков, буфетов с резными дверцами… он выглядел так, как будто бы готовился капитальному ремонту: мебель уже вывезли, но отделку со стен еще не убирали.

Вряд ли это можно было назвать милым любовным гнездышком. И уж точно в таких местах не селятся кинозвезды.

– Ричард! – кликнула Тринни. Он точно должен быть где-то здесь! – Ричард!

Никто не отозвался. Она и не ожидала. Что же, придётся самой его найти.

Тринни переходила из комнаты в комнату, удивляясь мертвой красоте этого старинного дома. Желтые листья на полу. Откуда было им нападать? Резные рамы, в которых нет картин… Зеркала, в которых ничего не отражается. У этого дома были свои тайны. И он не откроет их чужачке. Да ей и не надо. Из всех его секретов и призраков ей нужен был только один.

Перед этой белой дверью она снова застыла. Так же как раньше, перед входом в дом. Сердце пропустило удар. Он там.

Она открыла дверь. Пустая комната, такая же нежилая, как и другие. Огромное окно. За окном – осенний сад с падающими листьями. Пересохшие фонтаны, мраморные ангелы и теплый солнечный свет… Ничего похожего на то, что действительно должно быть за окнами этого дома. Потому что он стоит посреди пустыря. Там нет никакого сада. К этому дому не ведет ни одна дорога. И на злополучной парковке  – машины, которым некуда ехать. И серые сумерки.

В центре комнаты стоит стул. Обхватив спинку стула руками, сидит мужчина и смотрит в окно. Наверное, смотрит в окно. Тринни видит его со спины.

– Ричард!

Она понимает, что всё это – словно кадры из мистического триллера. Или из кошмарного сна. И начинает злиться. Злиться на того, кто это всё придумал.

Ричард не обернулся. Даже не пошевелился. Она обогнула стул, встала напротив него – и сердце зашлось от какого-то незнакомого чувства, щемящего, больного, до слёз.

Он выглядел чуть старше, чем детектив  из фильма. И ему это было к лицу. Чуть глубже морщинки в уголках глаз…И глаза – у детектива из сериала они были теплыми, ласкового медового цвета. От этого взгляда становилось хорошо и спокойно на душе. А у мужчины перед ней глаза холодные, серые. Пустые. И он не улыбается – очаровательно и почти по-детски. Трудно поверить, что этот человек вообще может улыбаться.

– Ричард! – она мягко проводит рукой по его щеке и говорит тихо, пытаясь заглянуть в эти его пустые глаза, куда-то туда, дальше, где, может быть, всё еще теплится жизнь. – Ричард! Меня зовут Тринни.

Сказала – и тут же обругала себя. Очень ценная информация для него, должно быть!

Но он услышал. Он уже не смотрит в окно, он переводит на нее рассеянный взгляд и говорит то, что в одно мгновение переворачивает всю ее жизнь:

– Я… ничего не понимаю, – теперь в его взгляде почти мольба. – Мне тут очень страшно.

И она делает шаг, прижимает его голову к груди, гладит его по волосам, говорит какую-то успокаивающую чушь, а в висках пульсирует одна-единственная мысль.

Что же я наделала?

Что. Я. Наделала.

В следующий момент Тринни уже лежит на кушетке. А над ней беспокойно хлопочет Ая. Что? Нет, только не это…

– Нет! Зачем? Почему ты меня вытащила?! Я хочу к нему! Я должна быть там! – она кричала на Аю, словно та была в чем-то виновата.

Ая только хлопала глазами от неожиданности.

– Да ты плакала. Ты рыдала! И тебя трясло! – у подруги задрожали губы, а голос зазвенел.

Ну вот. Ей удалось то, что казалось невозможным, – обидеть Аю.

Что-то сегодня она умудряется испортить всё, за что ни возьмется.

– Прости, ну прости! Я не хотела тебя расстроить, но он там, такой… Ему плохо. Мне нужно вернуться!

Мысль о том, что ей снова предстоит побывать на парковке, заставила вздрогнуть. Ничего, это ерунда. Она справится.

– Не сейчас. – Ая со вздохом поднялась. Неужели простила? Да она ангел. – Мне еще нужно на работу. Там остались одни практиканты и младшие научные деятели, проверю, как они поставили лабораторию на сигнализацию. Это часа полтора, – она погладила Тринни по голове, как маленькую. – Я вернусь. И обещаю, буду караулить тебя сколько надо.