40 дней и 5 ночей (СИ) - Макарова Дина - Страница 4

Но подобрать слова, чтобы объяснить ему свою мысль, про то, что со своей личной жизнью, он должен разобраться сам и придти к ней уже свободным, она так и не смогла.

— Я понял тебя, — он резко встал, — мне нужно идти, скоро электричка.

— Прости-прости, не уходи, пожалуйста, — девушка тоже вскочила и схватила его за рукав куртки, — Побудь со мной, давай поговорим о чем-нибудь другом! Расскажи мне о сыне. Какой он? Я еще не рассказала тебе о себе. Пожалуйста…

— Не надо, котенок…я пойду. Не провожай меня, — он разжал ее пальцы и ушел, не оглянувшись.

Это был последний раз, когда она видела его живым.

А в тот злополучный вечер, Ясмина, закрыв ладонями лицо, рыдала в небольшой кафешке за стеклянными окнами, не замечая припаркованный на другой стороне дороги, спортивный автомобиль Ярослава. Парень наблюдал за ними все это время и сейчас недовольно хмурился. Нажал на газ и тихо двинулся за собеседником Мины, идущим вдоль дороги к зданию вокзала.

После звонка сестры, плюнув на все занятия, Ясмина рванула в родной городок.

Приехала домой и стала слонялась по квартире, не зная за что взяться. Мама была еще на работе и не знала о ее прибытие, да и никто не знал. Порывшись в старой коробке, Мина нашла аудиокассету и вставила в не менее старый магнитофон. Под звуки старых, но таких родных песен «Арии», девушка стала листать фотоальбом.

Почти пол-альбома было в его фотографиях. Листая страницы, девушка никак не могла поверить, что его больше нет.

«— Этого просто не может быть!» — повторяла она про себя.

Она ни разу не плакала с тех пор, как узнала о его смерти. Потому что не могла поверить в этот бред. Он не мог убить себя! Он не такой. Она-то его знала, пусть они в последнее время мало общались, но все же…

«— Нет, здесь что-то не так, — решила Ясмина про себя. — Самоубийство…нет, нет и еще раз нет!"

Так, копаясь в себе и своих воспоминаниях, Мина не заметила, как вернулась с работы мама.

Анжелика Федоровна только взглянула на осунувшуюся дочь, сидевшую на полу среди разбросанных фотографий под орущую музыку, сразу все поняла.

— Тебе уже позвонили, — с досадой сказала она.

Ясмина не стала отвечать, осталась сидеть на полу, слегка покачиваясь. Потом резко обняла мамины ноги и зашептала:

— Мама, скажи, что это неправда… Скажи, что это дурная шутка… пожалуйста, мама!!! — в ее глазах стали закипать слезы.

Женщина увидела полные надежды глаза дочери и сердце ее защемило. Анжелика Федоровна опустилась на колени перед Ясей.

— Зайчик, малышка моя, — женщина обняла дочь, — Смирись, он выбрал свой путь, и мы ничем помочь ему не можем. И исправить тем более.

— Нет! Нет! — Ясмина перебила мать, вырвалась из ее объятий: — Этого просто не может быть! Он не мог уйти сам, понимаешь?

Именно эта мысль позволяла девушке держаться и не впасть в истерику. В своей голове она ее уже канонизировала и ничто не могло ее переубедить.

Женщина, глядя на дочь, лишь покачала головой. Ясмина и в обычной жизни была на редкость упрямой и принципиальной, жила понятными лишь ей идеалами, далекими от реальной жизни. А уж если вбила себе, что в голову, то переубеждать смысла не было. Можно было надавить родительским авторитетом, но женщина подумала, что сейчас не лучшее время для давления.

" — Перебесится, успокоится» — подумала она.

— Хорошо, как скажешь. Ты голодна? — поднялась она с пола.

— Нет… мне…мне надо подышать воздухом, — Ясмина вскочила на ноги, взяла свой старый плеер и вышла из дома.

Очутившись на улице, девушка вдохнула холодный осенний воздух и побрела, глядя под ноги. Остановилась она только когда поняла, что ходит вокруг его дома. Кажется, это был уже третий заход. Вокруг уже стемнело и еще больше похолодало. Домой идти страшно не хотелось, там ей казалось, что когда-нибудь стены ее задавят. Не вовремя вспомнилось, что алкоголь расслабляет и даже некоторым помогает забыться.

В ближайшем ларьке, купив бутылку крепленного вина, Яся пошла в лесопосадку, где были расставлены скамейки для отдыха горожан. В это время там, естественно, никого не было, фонари горели через один. Девушка прошла и села в дальний конец, чтоб никто ее не видел. Бутылку ей открыли еще в магазине добрые мужчины нерусской национальности. Сделав пару глотков, она откинулась на скамью и стала подпевать музыке в наушниках. Вино было допито, а долгожданного отупения не приходило.

Некстати вспомнился разговор с мамой, который во многом определил ее дальнейшую жизнь.

Однажды, когда Ясмина вернулась под утро после прогулки с ним. Анжелика Федоровна, сидя в кресле и не глядя на дочь, стала говорить, будто разговаривала сама с собой:

— Ты такая красивая, умная, целеустремленная. Знаешь, как я радовалась, когда родила тебя. Я уже тогда верила в тебя. И только эта вера помогла воспитать тебя. Я все это время жила только ради тебя, не обращая внимание на пьяные выходки твоего отца, его бесконечные измены и тотальную нехватку денег. Ты не подумай, я очень любила твоего отца. В свое время он тоже был рубаха-парень, весельчак и все такое. Это уже после твоего рождения его понесло. Да, времена тогда были тяжелые: разруха в стране, безработица…но тогда все так жили, кто-то выкарабкался, а кто-то нет. Знаешь, Ясь, — женщина подняла глаза на дочь, — он мне чем-то напоминает твоего отца. Идеалист, максималист, но слаб. Амбиций много, а толку нет. Ты уверена, что сможешь вытянуть вас двоих? В тебе я не сомневаюсь, но такой судьбы как у меня, я тебе не желаю. Будет больно поначалу, но оно того стоит. И я верю, что ты сделаешь правильный выбор сейчас. А с последствиями мы разберемся. Вместе, плечом к плечу, как всегда. Иди спать уже и подумай над моими словами.

Ясмина прислушалась или послушалась мать. Пыталась забыть его. Ревела по ночам в подушку. А он каждую ночь стоял под ее окнами, просто глядя в ее окна.

Выбравшись из лабиринта воспоминаний, Ясмина почувствовала дикую боль, перед глазами встал туман. Вцепившись в виски, девушка громко закричала. Этот вой был такой силы, что раскидал в стороны двух парней, приближавшихся к Ясе со спины. Девушка уже стояла на коленях, на земле и не заметила этого, как и того, что от ее голоса в соседние дома задрожали окна. Из глаз текли слезы. Тело била крупная дрожь.

Когда все закончилось, Мина распласталась по земле, не переставая сжимать руками виски.

Неожиданно девушке стало легче. Боль прошла сама собой. Ясмина уже встала на четвереньки, когда ее кто-то подхватил подмышки и поставил в вертикальное положение. Девушка резко обернулась и увидела Ярослава.

— Что ты здесь делаешь? — глухим голосом спросила она и отошла на шаг от него.

Молодой человек пристально разглядывал ее лицо в свете тусклого фонаря. Потом отмер и сказал:

— Тебя мама ищет. Поехали. По дороге все расскажу.

Спорить у девушки сил не было, и она поплелась на выход. Его автомобиль стоял припаркованным у ворот парка. Ясю даже накрыло чувство дежавю. Болит голова, ночь и они идут к его супер — машине, которая домчит ее до дома.

Однако всю дорогу они промолчали. Откровенно говоря, девушке было абсолютно наплевать, как он оказался посреди ночи в парке небольшого городка Ленинградской области. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он исчез и не смотрел на нее таким… непонятным взглядом. Никаких чувств, симпатий он у нее не вызывал, только раздражение. И даже та харизма, раньше вызывавшая в ней трепет, больше ее не впечатляла.

Показалась старенькая пятиэтажка. Ярослав на удивление, привез ее куда надо, даже не спросив адреса. Девушка уже взялась за ручку дверцы, когда все же обернулась и спросила:

— Что хотел-то?

— Конспект хотел попросить переписать, — последовал серьезный ответ.

Ответ ее почему-то не удивил.

— Извини, все в Питере, ничем помочь не могу, — глухо отозвалась она.

Хлопнув напоследок дверью, девушка пошла домой, не прощаясь.