С волками жить...(СИ) - "Ores" - Страница 11

— Я не дам тебе бездумно убивать. В угоду кому-то или чему-то, — смотрю серьёзно и мрачно. — Они решили, что тебя держит здесь связь со мной.

— А разве нет, волчара?

— Всё так. Но так логичнее и дешевле выманить и убить одного меня, а не уничтожать всю стаю.

— Логичнее и дешевле вообще нас с тобой в покое оставить. Давай, пацана отправим в Кемерово и дело с концами?

— Эта первая мысль, что пришла мне в голову. Но тогда мы возможно упустим важную ниточку из рук. За ним… следит Леон. И не забывай кто он. Судья и старейшина. И до хуя умный дядька.

— Не знаю до хуя или сразу до колена, но сейчас он себя, как зомби в Апокалипсис ведёт.

— Он думает, в отличие от нас… — я перекатился на спину.

— А мы?!

— А мы трахаемся и ищем быстрое решение проблем. Вызывай Варейводу, пока он все фисташки для Кирки не скупил. А мне, как бы тебя не колбасило, придётся познакомиться с мальчишкой. Мммм…

Мой рот почти заткнули поцелуем.

====== Часть 5 ======

Вик

К дому Леона иду в полдень почти крадучись, каждую минуту ожидая смачного поджопника. Хотя знаю точно, мой спит, хорошо укатанный трёхчасовым секс-марафоном, но это благодаря ночному многочасовому заезду. Как иду, это отдельная история и огромная сила духа. Меткам на моей коже Дан сходить не даёт, клеймит свежими следами — хорошо зима, и все в свитерах по самые уши. Но уже реально боюсь, что на шкуре проявятся проплешины. Про объеденные, прокусанные уши вообще молчу, можно колечки вдевать. Успокаивается, лишь когда засыпаем, вжавшись друг в друга, и так прорастаем всю ночь напролёт. Иначе Дан вздрагивает и сжимается в комок, делается ледяной и нервный. Удивительно, как он вообще жил до меня? Без персональной грелки во весь рост? Ещё надо как-то ему сказать, что грива у него сильно отросла, и что стае скоро на охоту в лес дня на три. Это как на рыбалку у жены отпрашиваться по осени — замучаешься объяснять, что без водки и без баб. В моём случае бабы Волкову не страшны — его мужики волнуют. Они, видите ли, носом мне под хвост лезут и обтираются. Он рад был бы, если я с женщинами охотился. Ладно, лирика потом, а с Леоном всё надо обсудить, и заодно…

Дверь перед моим носом распахнулась настежь, словно с утра ждали. У пацана глаза блестели, как звёзды, даром, что тёмные.

— Заходи! Заходи! Любишь мясной пирог? Мы с Лео его сделали! — с детской бесцеремонностью, а ведь далеко не ребёнок, тянет меня в тёплый дом, пропахший вкусным запахом печёного. Леон в фартуке, как заправская мамаша, тащит свой кулинарный шедевр в комнату на обеденный стол. Делаю вид, будто не замечаю, как у него нервно дёргается глаз.

— Шейн, не висни на вожаке. Не дай боги, инкуб узнает…

Но я уже резковато убираю с себя цепкие тонкие руки (а вдруг реально узнает?..). Парень хлопает ресницами и начинает улыбаться, словно это я молодой и неопытный. Это странное снисхождение немного раздражает, и вообще я ни хуя не выспался.

Покорно сажусь за стол, тем более мой желудок сам решил поурчать и сдать с потрохами гордость вожака стаи.

— Значит, ты — Шейн?

— Да! Я вспомнил.

— Сразу после моего имени? — забил рот вкуснющим пирогом с луком, яйцом и крольчатиной, молочу челюстями. Мальчишка аж щёку подпёр: такое кино дают интересное. Чуть не давлюсь ему на потеху.

— Я не понял, есть тут больше никто не собирается? — сурово вытираю крошки с губ, Леон и найдёныш берут по куску, запивая душистым таёжным чаем.

— В этот раз хоть без грибов, — ворчу миролюбиво.

— Не любишь их? — тут же оживляется Шейн, и вообще он из кожи вон лезет, чтобы всё время приковывать моё внимание.

— Я много чего не люблю, вон у бати спроси и законспектируй.

Белозубо улыбается, и рот же не устаёт. Леон ест, а сам поглядывает и принюхивается, кстати вполне резонно. Что-то долго Волков меня не ищет. Прямо не похоже на него…

— Ты поговорить о чём-то хотел? — старший наливает мне вторую кружку кипятка, а кусок пирога явно для Дантреса кладет в пластиковый контейнер, какие-то грехи замаливает, что ли.

— Я про охоту… Спасибо, всё! — предупреждающе убираю тарелку, ибо заботливый Шейн уже собирается ещё подложить. Но при слове «охота» у пацана глаза загораются.

— Да. Надо бы поохотиться. Запасы хорошо подъели. Стая растёт, много молодняка, — Леон открывает толстенную расходную книгу. — Кстати, и закупиться не мешало бы. Заказать контейнер в Кемерово, — слышу его голос все слабее, будто он удаляется, — Вик?..

По-ходу, садануло меня наотмашь теплом и сытостью… потому что лёг щекой на локоть и уснул с беспечностью пригретого щенка.

От авторов

Леон потормошил вожака за расслабленные плечи, потом выразительно посмотрел на сияющего арабчонка, даже не скрывающего восторга.

— Деточка, а ты точно к чайку не подходил, когда он заваривался? — прямо спросил медик, когда перенёс Вика на старый диван.

— Там у вас столько травок, и пахнут так вкусно, — мальчишка смотрел остро и лукаво.

— А сонной зачем накидал? Интересно стало?

— Я ж не знал…

— Не ври! — Леон даже ростом выше стал. — Я при тебе старику сбор готовил. Терпеть не могу, когда шарят по чужим вещам.

Шейн поджал губы.

— И не смей наигрывать! Тебе далеко не пять лет, и делать скидку на твою тяжёлую судьбу, я не собираюсь. Опасные шалости, если это шалости, а не злой умысел. М?

Парень молчал, лишь шумно дышал, и было видно, как нервная судорога прокатывается по скулам. Леон снизил строгий тон.

— Это первое и последнее предупреждение, Шейн.

Дверь вышибли с ноги, сгруппировавшийся было медик судорожно выдохнул: на пороге застыл не Дантрес, а один из леоновских помощников.

— Лёнь, у Катерины, кажется, воды отошли, надо тебе глянуть на узи положение плода, — док нахмурился и двинулся за мужчиной, срывая куртку и ловко влетая ногами в безразмерные валенки. Ему даже не хватило времени бросить указания Шейну, он просто поднял вверх палец и погрозил. Спиной Леон почувствовал тяжёлый, нехороший взгляд и развернулся. Пацан улыбался, и в лице его не было и тени агрессии. Наверное, стоит прислушаться к словам Дана, подумалось уже на выходе из дома.

Шейн едва не швырнул вслед старику кружку с остатками чая. Вскочил с места и, быстро обогнув стол, приблизился к спящему Виктору. Бесноватость и злость стекли, как плохой грим, едва араб склонился над волком, губы немного не по-детски облизнул язык.

— Всё равно будешь моим, — прошептал Шейн. — Скоро без меня жить не сможешь. Ебать просто так не дааам. Я же не дурной инкуб, — мальчишка коснулся коротко стриженных волос, провёл против роста. — Хочу чтобы ты рычал на меня и у ног сидел, как собака. Руки лизал и кусал иногда до крови. Тебе же такое нравится… с кровью… Хи-хик… — парень ловко забрался мужчине за спину и вжался лбом между лопаток, странно всхлипнув. У него горело и чесалось тело, кости словно ломило на плохую погоду.

Арабчонок обнял Вика за торс, ощупал мышцы пресса и сильных бёдер. Ему нравился густой терпкий запах, перетекающий на кожу, как смола, и забивающийся в каждую клетку, вызывающий нестерпимую похоть. Шейн не выдержал возбуждения и лизнул мужчину в шею, прихватил губами и лишь потом резко сомкнул зубы. Оборотень глухо выдохнул и махнул рукой в сторону мальчишки. Тот увернулся и хихикнул, зная, что Вик не проснётся так быстро. Хорошо бы поторопился тот патлатый притырок, а то картина маслом сохнет, и никто такой красоты не видит. В тепле и близости большого тела Шейна и самого свалило в сон.

Дан

Какой бес меня остановил — я не знаю. Просто не знаю. И дело вовсе не в близнеце, который вцепился зубами в мой рукав, успокоить зверя смог бы, да — силой, но это вопрос времени, а что дальше… Что в принципе будет дальше?

Я стоял в проёме двери, наполовину в реальности, а другой частью всё ещё в зиме, и с ужасом понимал: в стуже мне спокойнее. Парочка суицидников мирно дрыхла, Вик редко спит на животе, не закрывается больше, привык ко мне, а тут сжался в клубок и уткнулся лицом в подушку, будто спрятавшись. А я же всё равно, блядь, нашёл!