Избранная демоном (СИ) - Хант Диана - Страница 3

Сильные пальцы сжимали хрупкое тело пери с такой нежностью, что я, наблюдая это, ощутила, как по коже прокатилась волна удовольствия, а в груди сдавило от нежности.

Оказавшись у подножия, у покрытого алым алтаря, Гард осторожно поставил Ариадну на ноги, и, когда та, ослабленная его прикосновениями, покачнулась, придержал за плечи. Зеленые глаза Ариадны затуманились от страсти, а щеки алели от смущения. Стараясь скрыть волнение, сестра закусила губу, но в следующий миг опомнилась и провела розовым язычком по губам, не отрывая взгляда от возлюбленного.

Он вытянул руки вперед, и, потянув за золотые завязки на плечах невесты, отступил. Алая ткань соскользила с плеч к ногам пери, обнажив пышную высокую грудь, тонкую талию, длинные, стройные ноги. Толпа замерла, узрев совершенное тело пери. Первым порывом Аридны было прикрыть наготу ладонями, но в следующий миг она чуть прикусила губу и медленно обернулась вокруг.

Рывком Гард сорвал с бедер повязку и толпа восторженно взревела, приветствуя его мужественность. Представ перед невестой во всем великолепии, Гард ободряюще улыбнулся ей. Я заметила, что Аридна коротко, облегченно выдохнула, а затем подняла руки и завела их за голову, позволяя жениху вдосталь насладиться созерцанием высокой упругой груди с темными вишнями сосков. Глядя на будущую жену, Гард сглотнул слюну, а его давно готовое к любовной схватке средоточие мужественности, дернулось.

Пери с детства обучаются обольстительным танцам, грация и изящество у нас в крови.  Аридна не танцевала, ибо танцевать невесте запрещает традиция, но ее едва уловимые движения заставляли глаза жениха темнеть от страсти, а дыхание сбиваться.

Раздались звуки невидимых барабанов и танцовщицы, что прежде танцевали с канделябрами, поднялись со своих мест. На этот раз они плавными, чувственными движениями скинули прозрачные повязки на груди и длинные юбки и предстали перед площадью обнаженными, как и новобрачные. Повинуясь ритму барабанов, они вновь закружились в танце у подножия нефритового столпа, но на этот раз каждое движение их было полно нежности и томящей мольбы.

Когда Гард коснулся нежной кожи сестры снова, у меня внизу сладостно потянуло, словно сильные смуглые пальцы коснулись меня. Пальцы Гарда прошлись по щеке Аридны, заставив ее ресницы задрожать и опуститься, а меня всхлипнуть от переполняющей чувственности. Я знала, что то же испытывают остальные пери, даже малышка Лала, ведь пери - самые чувственные создания во всех мирах. Рука Гарда скользнула вниз, лаская шею, наконец, опустилась на грудь, отчего ладонь наполнилась, а Аридна запрокинула голову, приоткрыв губы.  Опустив вторую руку на бедра сестры, Гард притянул ее к себе рывком, а у меня дернуло внизу. Над площадью повис сладкий, манящий аромат желания, волнами окутывая статую Матери, отчего та засветилась ярче. Видя радость Матери, тэны восторженно взревели, а прекрасные пери вторили им чувственными стонами.

- Прими наш Дар, Анахита! - возвестила жрица, снова ударив посохом и толпа поддержала ее тысячей голосов.

- Прими наш Дар, Анахита! - закричали пери и тэны, не отрывая глаз от новобрачных.

Гард притянул Аридну к себе и припал в поцелуе к раскрытым губам. Сестра дрожала, обнимая мужа в ответ, скользя ладошками по бугристым плечам и спине. Гард целовал долго, жадно, колени сестры давно подкосились, и, если бы не сильные объятия, давно осела бы к подножию столпа. Задохнувшись, Аридна запрокинула голову и застонала, когда Гард принялся покрывать поцелуями ее тело. Он держал ее на весу, с легкостью с которой держат ребенка, зарывался лицом между торчащих вперед розовых полушарий, скользил губами по животу, нежно сжимал пальцами бедра.

Ритм барабанов нарастал, движения обнаженных танцовщиц становились все более чувственными, все более завлекающими. Аридна запустила пальцы в густую шевелюру Гарда и постанывала от наслаждения, которое он ей дарил. То и дело мягкое, гибкое тело сестры сотрясала дрожь страсти.

Моя голова кружилась, взгляд, как и у сестры, затуманился, я с волнением следила за каждым движением новобрачных, боясь пропустить хоть самую малость. Страсть разогрела тело, груди набухли, внизу живота сосредоточилось тянущее томление, которое время от времени выстреливало огненной стрелой. Я собиралась положить руки на набухшие соски, многие пери уже ласкали себя таким образом, когда маленькая влажная ладошка скользнула в мою руку.

Не в силах сдержать стон, я отвела взгляд от происходящего у алтаря и посмотрела на Лалу. Сестренку била дрожь, а зрачки расширились. И вместе с этим в глазах и на личике читалось удивление.

- Что, Лала? - спросила я пересохшими губами. - Что ты хочешь спросить?

- Почему Аридна почти не ласкает Гарда? - прошептала Лала. - Ведь я чувствую, она с трудом сдерживается, чтобы не начать проделывать с ним все то, что и он с ней, и даже больше? Почему не касается губами и руками его мужественности, но лишь трется о его достоинство всеми частями тела, стоит ему привлечь ее к себе?

Я положила ладонь на подрагивающие от возбуждения и любопытства губы сестры, и, склонившись к вороной макушке, пояснила:

- Свое искусство любви пери показывает хозяину ее жизни наедине, делать это при всех - грех, так завещала Мать. Пери должна быть изощренна и невинна одновременно и может принадлежать только одному господину.

- Бедная Аридна, - простонала Лала, восторженно уставившись на то, что происходит у подножия Анахиты. - Как ей, должно быть, тяжело сдерживаться.

Я присмотрелась к лицу сестры, на котором читалась мольба даровать ей блаженство. Стоило снова нырнуть в сладостную негу, как меня опять дернули за руку.

Склонившись над Лалой, чтобы не мешать другим, я спросила ее глазами, что она хочет.

- А Гарду можно ласкать сестру прилюдно? - спросила малышка, волнуясь. - Это не грех?

- Даруя любовь и блаженство сестре, он дарует любовь и блаженство Матери, - прошептала я. - Вечноюной пери и самой чувственной богине из Семерых. Ты же знаешь, Анахита - богиня плодородия, и как сама земля, она млеет от счастья, когда ее тело вспахивают и оживляют своими движениями. В первое слияние воин берет не пери, а саму Анахиту.

Лала кивнула, что означало, сестра поняла, и я снова воззрилась на происходящее у подножия.

Хриплым от страсти голосом Аридна призвала воина взять ее, но Гард не спешил. Памятуя законы, которые гласят, что воин-тэн не может уподобляться зеленому юнцу, который набрасывается на женщину, лишая тем удовольствия ее и себя, а сам контролирует ситуацию и страсть своей госпожи, его умелые руки ласкали, мяли, похлопывали, пальцы впивались в манящую розовую плоть, отчего голова сестры моталась из стороны в сторону, а пери, с затаенным дыханием наблюдающие за сладкой игрой не могли сдержать стоны и всхлипы. Подхватив невесту под бедра одной рукой, Гард поднял ее и тесно прижал влажной расщелиной к огромному выпирающему жезлу. Затем принялся совершать ритмичные движения. Аридна то прижималась к мужу теснее и впивалась пальцами в его плечи, то откидывалась назад и принималась стонать в голос, умоляя даровать ей блаженство. При этом бедра сестры вздрагивали и прижимаясь к его пульсирующей плоти так тесно, словно хотели его поглотить, повторяя просьбу сестры на языке тела.

Над кольцом тэнов, стоящих на возвышении, прокатился раскатный рев, это значило, что воин прошел последнее испытание - явил свою сдержанность перед лицом страсти, обозначил себя хозяином и господином.

- Возьми же меня! - плакала Аридна. - Наполни собой, излей свое семя! Прошу тебя, Гард, стань хозяином моей жизни! Я твоя!

Грохот барабанов наполнил пространство, взмывая ввысь, ловкие пальцы танцовщиц принялись скользить по груди и ласкать себя между бедер. Танец обрел иное звучание: каждое движение словно потяжелело, до краев налившись чувственностью.

Жрица высоко подняла золотой жезл и с размаху ударила им о хрусталь платформы, напоив пространство звоном. Тэны, которым запрещалось вносить оружие в Обитель Матери, подняли деревянные посохи и обрушили вниз.