Дар проклятых (СИ) - Любимка Настя - Страница 27

Предчувствуя что-то неладное, наконец, открыла книгу. Листов действительно стало больше, в середине добавились страницы, где мелким, корявым, но таким родным почерком было выведено послание для меня. Из-за слез не сразу смогла вчитаться в написанное, судорожно вдохнув, вытерла соленые капли и жадно впилась в строчки.

«Несносная девчонка, когда ты уже начнешь думать головой, а не тем бесполезным органом в груди?! Ты хоть представляешь, сколько цветков папоротника я извел на капли от нервов? Бессовестная, маленькая глупая девчонка!»

Невозможно не   улыбнуться,  в  этом  весь   господин   Ортон,   в  его  манере  сначала   отчитать,   как   следует   и  только   потом  перейти  к  сути.   Цветки  папоротника,   бедный господин Раввелли, учитель по травологии, он так трясется над каждым растением, и вот, снова, его любимца ощипали. Дело в том, что единственный папоротник, который практически каждый месяц цветет - самое дорогое, что есть у Раввелли. Растет данный экземпляр только на землях дроу, и получить еще один такой, не является возможным, во всяком случае, последние десять лет. Неудивительно, что за цветочки, которые входят во многие зелья, ведется бой. И только господин Ортон внаглую обходя все ловушки и охранки, навешанные Раввелли, берет столько, сколько считает нужным. Боюсь, что капли от нервов больше понадобились учителю травологии.

«Уверен, в силу своей природной любознательности и живости ума, ты давно поняла, что находишься на изнанке мира. Это уже не новость для тебя, не так ли? И конечно, ты развила бурную деятельность по собственному спасению. Ло, будь разумной девочкой! К сожалению, пока тебе придется смириться с обстоятельствами и свыкнуться с ролью маэтэ... это единственный способ продлить твою жизнь хотя бы на месяц».

Здесь буквы были неровными, расплывчатыми, словно рука учителя дрожала. Прикрыв глаза, вздохнула, возвращаться к посланию не хотелось. Пролистав новые страницы, поняла удивительную вещь. Здесь не одно письмо! Их несколько, и все написаны господином Ортоном, но в разное время! Неужели я была настолько глупа, что не догадалась сразу призвать книгу?!

«Ло, в данный момент в Зармении вновь война, больше гражданская. Измученный народ, поддерживаемый альвами, эльфами и горгуллами, дает бой зажравшейся власти. Жаль тех несчастных, кого связывает клятва верности монарху. Им не остается ничего другого, как идти на верную смерть. Конечно, есть союзники нашего глубоко неуважаемого короля, в их числе Аррис Симма, Танис Аной и Серрег Лиат...»

Не может быть! Лучшие ученики разных лет встали на защиту короля? Это невероятно!!! Аррис Симма, девушка закончившая школу еще до моего поступления, ее портрет украшает зал славы. Выдающийся боевой маг, стратег, под ее руководством воины удерживали Серманскую крепость десять дней, до прихода подкрепления!

Танис Аной, некромант, учившийся в одно время с Аррис, его портрет также висит в зале славы. Танис больше ученый, его зелья, новые заклинания ввели в учебную программу, когда он еще только был на втором году обучения. Это невероятно умный и сильный мужчина, так почему же он не хочет менять власть?

Серрег... вот здесь больнее всего, удар в спину. Человек, который мне небезразличен, с которым мы вместе смеялись над самодуром королем, как планировали изменить существующий строй ...все это оказалось пустым звуком?

Серрег, отличный целитель, ему дорога к эльфам, такого бы взяли в обучение. И насколько я помню, он к ним собирался... так что же он сейчас делает в Зармении?

Лихорадочно перелистываю страниц в поисках информации о Серреге, а вдруг учитель написал о нем еще, но позже? Написал...

«Ло, мне так жаль... так жаль... Я ведь предупреждал тебя, девочка, Серрег так просто не отступится от тебя... Ло, его служба королю, не что иное, как выполнение условий обоюдного договора. Пять лет безоговорочной службы, и он должен был получить разрешение на брак с тобой. Глупо, недальновидно! Ло, девочка, крепись... Серрега больше нет. Мне жаль, он...»

С силой отшвырнув проклятую книгу, не сдерживалась, завыла. Пресветлые, почему? За что? Серрег, чуткий, отзывчивый парень с большими голубыми глазами. Теплыми, как лучи солнца, искренними... почему его? И ... это моя вина!

Перед глазами плыли все наши встречи, наши разговоры, его тихая просьба и мольба остаться с ним. Он любил меня, он любил, а я растоптала его чувства. Наигралась, получила что хотела? Ненавижу! Ненавижу!

Слезы, сопли, разбитые руки и чей - то шепот. Неужели это я так комнату разворотила? Пелена медленно сползала с глаз, не было слез, их больше не было. Испуганная Рагнесса судорожно прижимавшая к себе, непонятный народ, причитающий на все лады. И я на коленях, в крови. Не было больно, было пусто, внутри пусто и выжжено.

Ни пепла, ни осадка, пустота, ноющая, затягивающая.

- Ло, деточка, Ло,- шептала Рагнесса,- Ло...

Ничего не видящим взором окинула комнату, медленно, пошатываясь, встала. Оттолкнула Рагнессу, не хочу, чтобы меня трогали!

Словно во сне бреду на выход, мимо шарахающихся в стороны слуг, подальше от всех. Как можно дальше.

Коридор и слуги - тараканы, расступающиеся при виде меня. Страшно стало? Правильно, пусть боятся.

«Я бы хотел дочку» - трепетно говорил Серрег. Он часто планировал нашу будущую жизнь, я лишь посмеивалась.

Он хмурился, но затем улыбался широко, тепло и добавлял:  – И сына, конечно, но сначала дочку. Такую же, как ты.

Думала ли я, что когда-то стану сожалеть? Нет, не думала. Думала ли я, что буду представлять нашу совместную жизнь? Вряд ли. Та, что всегда хотела свободы и независимости, в последнюю очередь планировала связать себя узами брака.

А сейчас... я буквально видела, как бы мы жили... У нас был бы маленький, но светлый домик. Каждое утро Серрег бы будил меня поцелуями, а на кухне, на столе меня бы дожидались ромашки, собранные им, пока я спала.

Меня сонную, слегка растрепанную, он бы укутывал в одеяло и на руках, относил бы пить кофе и любоваться цветами. А с появлением детей, он бы засиял. Дочка обязательно с его глазами, большими лучистыми, папина радость. Он бы сам воспитывал ее, баловал и радовался маленьким успехам. В нашем доме жило бы счастье, созданное им. Только им, его руками, его душой.

Этого никогда не будет, ни со мной, ни с кем другим...

Жар в груди нарастал, в какой - то момент я поняла - пылаю. Огонь рвется из меня, обволакивает, но не обжигает. Пламя, я пламя, а Серрег мотылек.

- Стой,- холодно приказал кто-то.

Поднимаю голову и встречаюсь с карими глазами. Азарий? Нет, этот старше, да и глаза, и волосы темней. Кто он?

- Стой,- повторил мужчина.

Оскалилась и сделала шаг. Медленно второй. Мужчина вытягивает руку, и меня почти сносит потоком воздуха. Только пламя не потушил.

Удивленно вскинул бровь, три шага ко мне, жесткие пальцы хватают подбородок. Темные глаза жадно впиваются в лицо. Отстраненно замечаю, что огонь его не обжигает.

- Спи,- требовательно,- спи.

- Вовремя,- хрипло шепчу. Враз обмякшее тело, падает вниз. Но сильные руки, не допускают удара. Последнее, что запомнилось, светлеющие глаза мужчины, быстро светлеющие.

Прошло три дня после моего эксперимента. Я больше не плакала, не устраивала истерик. Из книги господина Ортона, я узнала, что и мстить некому. Виновные наказаны, король свергнут. А Зармении больше не существует. Сказать, чтобы я сожалела по этому поводу, вряд ли. Уверена, для народа не будет особо важным, кто стоит во главе государства. Главное, чтобы налоги не были неподъемные. Насколько я поняла, эльфы, метаморфы, горгуллы и альвы, поделили территорию между собой. Но при этом, регентом оставили господина Ортона, который на данный момент возглавляет Ковен Магов.

Мою комнату, которую я в порыве гнева и собственного бессилия крушила, давно привели в порядок. Сломанную кровать, местами подпаленный ковер, разбитые зеркала, заменили. Рагнесса все вздыхала, как же я так, кроме сбитых в кровь рук, больше не получила ранений. С одной стороны она была права, среди деревянных щепок и битого стекла, сложно остаться без царапин. Впрочем, я же осталась. Но совершенно не помню, как вновь оказалась в своих покоях, на вопрос как, Рагнесса только отмахивалась. А я не стала уточнять, слишком  стыдно.