Земля шорохов - Даррелл Джеральд - Страница 22
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
Когда мне показалось, что котенок уже освоился и больше не отвергнет моих попыток вступить в дружеские отношения, я снял с ящика крышку и бодро заглянул внутрь. Я не лишился глаза только потому, что он промахнулся всего миллиметра на три. Я задумчиво стер со щеки кровь; да, с этим дьяволенком мне будет нелегко. Обернув руку мешковиной, я поставил в один угол ящика блюдце с сырым яйцом и мясным фаршем, а в другой – чашку с молоком и предоставил котенка самому себе. На следующее утро оказалось, что к еде он не притрагивался. Предчувствуя, что мне достанется больше, чем накануне, я налил в бутылочку теплого молока, обернул руку мешковиной и подошел к ящику.
Мне не раз приходилось кормить соской испуганных, раздраженных, а то и просто глупых животных, и я думал, что знаю почти все их уловки. Но котенок доказал мне, что в этом деле я сущий новичок. Он был так юрок, быстр и силен для своего маленького роста, что после получаса борьбы у меня появилось такое ощущение, будто я пытаюсь двумя ломами поднять капельку ртути. Я был залит молоком и кровью и совершенно выдохся, а котенок смотрел на меня горящими глазами и, очевидно, был готов, если понадобится, продолжать сражение еще три дня. Больше всего меня раздражало то, что у котенка были очень хорошо развитые зубы (я испытал это на собственной шкуре), и я думал, какого же черта он не хочет есть сам. Но я знал, что в своем упрямстве он может буквально заморить себя голодом. Накормить его, по-видимому, можно было только из бутылочки. Я положил котенка в ящик, омыл свои раны и стал заклеивать пластырем наиболее глубокие из них. В это время, весело напевая, вошел Луна.
– Доброе утро, Джерри,– сказал он и вдруг замолчал, заметив, что я окровавлен. Из небольших царапин у меня все еще сочилась кровь. Луна широко раскрыл глаза.
– Что это? – спросил он.
– Кошка... gato,– сказал я раздраженно.
– Пума... ягуар?
– Нет,– неохотно ответил я,– chico gato montes[24].
– Chico gato montes,– недоверчиво повторил он,– сделал это?
– Да. Проклятый дурачок не хочет есть. Я пытался покормить его из соски, но этот чертов котенок дерется как тигр. Помочь ему может только пример...– Я замолчал, мне пришла в голову отличная мысль.– Пошли, Луна, навестим Эдну.
– Почему Эдну? – спросил Луна, шагая за мной к дому Хельмута.
– Она может мне помочь,– сказал я.
– Но, Джерри, Хельмуту не понравится, если Эдну укусит дикий котенок.
– Никто ее не укусит,– объяснил я.– Я просто хочу попросить у нее котенка.
Луна смотрел на меня черными удивленными глазами, эта головоломка была выше его понимания, и он просто пожал плечами и пошел за мной к парадной двери Хельмута. Я хлопнул в ладоши и вошел в гостиную. Эдна уютно устроилась над громадной кучей носков и мирно штопала их, слушая патефон.
– Здравствуйте,– сказала она, одаряя нас широкой приветливой улыбкой.– Джин там, угощайтесь.
У Эдны был отличный спокойный характер, ничто, кажется, не могло взволновать ее. Я уверен, что если бы я вошел в гостиную, ведя за собой четырнадцать марсиан, она и тогда бы просто улыбнулась и показала, где найти джин.
– Спасибо, дорогая,– сказал я,– но, как ни странно это звучит, я пришел не для того, чтобы пить джин.
– Да, это звучит странно,– согласилась Эдна, улыбаясь.– Но, если вам не хочется джина, тогда чего же вам хочется?
– Мне нужен котенок.
– Котенок?
– Да, понимаете ли, маленькая кошка.
– Джерри сегодня loco[25],– убежденно сказал Луна, наливая в стаканы две щедрые порции джина и протягивая один из них мне.
– Я только что купил детеныша gato montes,– объяснил я Эдне.– Он ужасно дикий. Он не желает есть, и вот что он со мной сделал, когда я пытался сам накормить его из соски.
Я показал свои раны. У Эдны расширились глаза.
– Это большое животное? – спросила она.
– Это животное ростом с двухнедельного домашнего котенка.
Лицо Эдны стало серьезным. Она отложила носки.
– Вы продезинфицировали свои царапины? – спросила она. Было совершенно ясно, что она сейчас начнет с упоением применять свои медицинские познания.
– Не обращайте внимания на царапины... я их промыл... Я хочу получить у вас котенка, обыкновенного котенка. Разве вы не говорили на днях, что котята наводнили ваш дом?
– Да,– сказала Эдна,– у нас полно котят.
– Хорошо. Могу я получить одного?
Эдна задумалась.
– А если я вам дам котенка, вы мне разрешите продезинфицировать ваши царапины? – коварно спросила она. Я вздохнул.
– Ладно, шантажистка,– сказал я.
И Эдна исчезла в кухне. Оттуда донеслись пронзительные восклицания и хихиканье. Потом Эдна вернулась с тазиком горячей воды и начала обрабатывать мои царапины и укусы, а в это время в комнату вошла процессия служанок-индеанок, которые несли на руках великое множество котят всех размеров и цветов, от слепых до великовозрастных и на вид таких же диких, как мой. В конце концов я выбрал толстую спокойную пеструю кошечку, которая была приблизительно одного роста и возраста с моим дикарем, и с торжеством понес ее в гараж. Здесь я около часа сооружал клетку, а кошечка, громко мурлыкая, терлась о мои ноги, заставляя меня время от времени спотыкаться. Когда клетка была готова, я сначала посадил в нее пеструю кошечку и оставил ее там примерно на час, чтобы она освоилась.
Дикие животные обладают очень обостренным чувством территории. На воле у них есть особый участок леса или поля, который они считают своим и защищают от любого другого представителя своего вида, а иногда и от других животных. Когда вы сажаете диких животных в клетки, эти места заключения тоже становятся их территорией. И если в ту же клетку посадить другое животное, то первый обитатель скорее всего будет яростно отстаивать ее, и вы станете свидетелем смертного боя. Поэтому обычно прибегают к коварной уловке. Предположим, у вас есть большое энергичное животное, которое может постоять за себя, и оно живет в клетке уже несколько недель. А вы получили второе животное того же вида, и вам удобно, чтобы они жили вместе. Если посадить новое животное в клетку к первому, то первое вполне может его убить. Поэтому лучше всего сделать новую клетку и посадить в нее более слабое из двух животных. Когда оно освоится, посадите к нему более сильное. Сильный, конечно, останется хозяином положения и может даже задирать слабого, но так как его посадили на чужую территорию, он будет сдерживаться. Организацией такого рода сосуществования рано или поздно приходится заниматься любому собирателю зверей.
В данном случае я был уверен, что детеныш дикой кошки вполне способен убить домашнего котенка, если я подсажу котенка к нему, вместо того чтобы сделать наоборот. Итак, после того как пестрый котенок освоился, я схватил дикого котенка и, несмотря на яростное сопротивление, засунул его в клетку и тут же отступил, чтобы посмотреть, что произойдет. Пестрый котенок был в восхищении. Он приблизился к разозленному дикарю и, громко мурлыча, стал тереться о его шею. Как я и ожидал, дикий котенок в ответ на это приветствие отпрянул, довольно грубо фыркнул и удалился в угол. Пеструшка, чьи первые попытки подружиться были отвергнуты, уселась и, громко мурлыча, с довольным видом принялась умываться. Я закрыл клетку мешковиной и оставил их одних. Теперь я знал наверняка, что дикий котенок уже не сделает Пеструшке ничего плохого.
В тот же вечер, подняв мешковину, я увидел, что они лежат рядом, и дикий котенок, вместо того чтобы фыркать на меня, как он делал это раньше, ограничился лишь тем, что угрожающе приподнял верхнюю губу. Я осторожно поставил в клетку большую чашку с молоком и тарелку с мелко порубленным мясом и сырым яйцом – пищей, которой мне хотелось накормить дикого котенка. Это было решающее испытание. Я надеялся, что Пеструшка, накинувшись на вкусную еду, своим примером подбодрит дикого котенка и заставит его есть. Урча, как старый подвесной мотор, Пеструшка уверенно бросилась к чашке с молоком, сделала большой глоток и принялась за мясо с яйцом. Я отошел и стал незаметно наблюдать за диким котенком. Сначала он не проявлял к происходящему никакого интереса и лежал с полузакрытыми глазами. Но наконец шум, поднятый Пеструшкой, громко пожиравшей мясо и яйцо, привлек его внимание. Он осторожно встал и подошел к тарелке. Я затаил дыхание. Он деликатно обнюхивал край тарелки, а Пеструшка, подняв измазанную сырым яйцом морду, призывно замяукала. Мяуканье ее было приглушенным, потому что в зубах она держала кусок мяса. Дикий котенок постоял, размышляя, потом, к моей радости, наклонился к тарелке и стал есть. Было видно, что котенок очень голоден, но, несмотря на это, ел он очень чинно. Лакнув сырое яйцо, он взял кусочек мяса и, тщательно прожевав, проглотил. Я наблюдал за котятами, пока они не съели все. Тогда я снова поставил в клетку молоко, яйца и мясо и, довольный, пошел спать. На другое утро обе чашки были чисто вылизаны, а котята лежали в обнимку и крепко спали. Животики их вздулись, словно волосатые воздушные шарики. Они не просыпались до полудня, и было видно, что они обожрались. Но когда котята увидели, что я несу тарелки с едой, они очень этим заинтересовались, и я понял, что перехитрил дикого котенка.
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
