Четыре сезона власти: Дебют (СИ) - Вольмарко Андрей - Страница 6

— Потому что мне нужно было убедиться, что вы останетесь в Лепорте.

— Зачем? — тихо спросила она. Упоительное чувство чудом минувшей смерти исчезло, оставляя смутный страх. Она знала, что у таких услуг обычно бывает цена.

— О, сейчас увидите, — и он вывел её на Страда Соноре.

Эта улица нравилась ей. Узкая, как и все улицы в Лепорте, она была очаровательна. Разноцветные фонари, тканевые гирлянды между домами, музыка из многочисленных рестораций. Эта улица каждое мгновение каждого дня будто бы что-то праздновала, и по всей ней кипела жизнь: фальшиво распевая прошли трое работяг, всклоченная женщина, ругаясь, протащила пьяно бормочущего мужа за ухо, мясник с комьями снега в волосах орал и грозил кулаком мальчишкам, забросавшим его снежками.

Онесто указал ей на трёхэтажное здание напротив, которое облепили люди на лестницах.

— Это самая старая таверна в Лепорте, «Бугиарди», — по его голосу невозможно было понять, о чём дальше пойдёт речь. Он хочет, чтобы она выступила там? Соблазнила кого-то оттуда? Украла что-то? — Я хочу, чтобы сегодня вечером вы были в зале.

Она вздохнула. Ну вот. Начинается.

— И что я должна делать в зале? — она с радостью подпустила бы яда в голос, но после всего произошедшего ей вообще лучше держать язык за зубами.

— Присутствовать, — веселье окончательно сошло с его лица, и Джейн почувствовала себя ужасно неуютно. Будто бы посреди ясного дня налетели тучи, а в тёплом воздухе замелькал снег. — Я долго думал над вашими словами — что же я могу дать людям. И я придумал.

Он замолчал и напряжённо уставился на «Бугиарди». Джейн какое-то время тоже молчала, ожидая ответа.

Но, когда его не последовало, незаметно поджала губу и вздохнула. Как же все эти самодовольные придурки любят театральщину.

— И что же вы дадите людям, фра Онесто? — язвительно поинтересовалась она.

Судья самодовольно усмехнулся.

— Честные выборы.

Глава 4.Самые честные выборы

Огромный витраж ярко сиял в свете свечей.

Джейн пристально смотрела на него, нервно поглаживая нижнюю губу пальцем. Чёртова безвкусица. Насколько же жалкая у неё Долгая Ночь, если самое интересное, что она может делать — это пялиться в эти разноцветные стекляшки?

Тяжело вздохнув, она отвернулась от витража и оперлась на перила, глядя вниз с галереи.

Зал «Бугуарди» постепенно заполнялся, и с каждым раскрасневшимся с холода человека её настроение портилось всё больше и больше. Люди шумно приветствовали друг друга, шумно чокались ещё закупоренными бутылками вина и рассаживались по местам.

Всё это заставляло Джейн чувствовать себя чужой, будто бы тайком прокравшейся на какой-то очень личный праздник. Она бы с огромным удовольствием убралась бы отсюда — но Онесто постоянно бросал проверяющие взгляды в её сторону.

Как сейчас. Она нахмурилась, когда ублюдок рассмеялся над шуткой какого-то толстяка и, будто бы смеясь, повернул к ней голову.

— Сволочь, — прошипела она, мило улыбаясь и слегка помахивая рукой в ответ. Хотела бы она знать, зачем ему понадобился этот цирк. Хочет вручить её, пойманную и обманутую преступницу, в подарок новому гонфалоньеру? Может, хочет, чтобы она… Что бы она что?

У Джейн не было ни одной идеи. И это сводило с ума. Она ненавидела чувствовать себя полной дурой. Ещё с тех времён, когда адепт-лектор задавал ей вопрос, а она могла только краснеть, проклинать себя и просто стоять, потупив взгляд.

Как стояла сейчас тут. Стояла, как ещё одна чёртова статуя Лепорты — такая же бесполезная и беззащитная.

Резкий звон колокольчика заставил её вздрогнуть. По залу будто бы прокатилась волна — люди спешно занимали свои места и затихали. Скоро в зале воцарилась мёртвая тишина, разбавляемая только шорохом одежды и случайным звоном бутылок.

Джейн нервно облизнула губы. Похоже, сейчас наступит момент, когда она поймёт, что же, чёрт возьми, происходит.

Правда, она сама не знала, правда ли хочет знать.

Зал окончательно затих, и в этой почтенной тишине на помост поднялся пышно одетый старик. Он гордо вышагивал, неся на вытянутых руках книгу, и каждый его шаг отдавался звоном его золотых цепей.

Девушка дёрнулась, когда массивная книга с грохотом опустилась на кафедру, подняв в воздух облачко сверкающей пыли. Она внимательно смотрела, как старик дрожащей рукой цепляет на нос очки и наклоняется вниз, почти касаясь бумаги носом.

— Последняя ночь года и первая ночь года, — Джейн почувствовала, как по коже пробежали мурашки — голос старика гремел так, будто бы он стоял у неё над ухом. — Старое и новое сливаются воедино в Долгую Ночь, и мы, под взглядами милостивой Сестры и справедливого Брата, отвергаем старое и приветствуем новое.

— Отвергаем! Приветствуем! — многоголосый рёв прокатился по всему залу, заставив Джейн сморщиться. А она думала, что раньше было неуютно. Боги, это точно выборы, а не собрание каких-то сектантов?

— Перед лицом Долгой Ночи и похмельного утра… — Джейн рассеянно моргнула. Что?.. — Добровольно обрекая себя на праздное пьянство и унылые речи… — Он правда говорит это! Джейн неверяще перегнулась через перила — все в зале внимательно слушали, не отрывая взгляда от помоста. Значит, так и должно быть?.. — Принимая необходимость никому не нужных выборов и бездушных подсчётов, я, верховный каноник Теобальд, объявляю выборы нового гонфалоньера, будь проклято имя этого вора и бездельника!

Каноник резким жестом извлёк из-под кафедры бутыль вина и высоко поднял её. Внизу, в зале, ему в ответ поднялись десятки бутылей, бурдюков и кубков.

— За Долгую Ночь! — и каноник, вцепившись сухонькими ручонками в бутыль, запрокинул её.

Зал взорвался приветственными криками, звоном стекла о стекло и поздравлениями.

Джейн непонимающе посмотрела на свою пустую руку, чувствуя, что сейчас ей и самой не хватает бутылки вина и пожелания счастливого нового года. Затем перевела такой же непонимающий взгляд вниз, в зал, где люди счастливо обливали друг друга вином и пили.

И усмехнулась.

Если так выглядит политика в Лепорте, то жаль, что она не сможет здесь задержаться.

— А теперь, — каноник вытер рот рукавом, размазав по меху остатки вина, — выводите самых унылых людей вечера!

Джейн улыбнулась и подобралась, предвкушая веселье. В конце концов, если уж всё идёт так, то почему бы не посмеяться напоследок?

Процессия самых унылых людей вечера под громкое улюлюканье толпы вышла на сцену. Джейн почувствовала довольное злорадное жжение прямо в груди — Онесто был там, тускло улыбающийся. Ну что, приятно, когда из тебя делают посмешище, умник?

— Займите своё место над нами, — каноник взмахнул рукой, расплёскивая вино в толпу, — но пока — не на виселице!

И они пошли сквозь зал, под хохот, шутки и обливания вином. Онесто и бородатый мужчина держались хорошо — бородач даже выхватил у кого-то из рук бутылку и под одобрительный крик отпил из неё. А вот остальные, включая уныло плетущегося Бернардо, чувствовали себя явно не в своей тарелке.

Джейн представила себя на их месте и зябко передёрнула плечами. Неудивительно, что гонфалоньер в Лепорте занимался только получением взяток и просиживанием кресла в магистрате — после такого вряд ли кто будет уважать его.

Задумавшись, она упустила момент, когда процессия пропала из виду. Джейн озадаченно взглянула в зал, но их нигде не было. Было лишь два пути, куда они могли исчезнуть.

Первый — это выйти на улицу. А второй…

Она похолодела, услышав на лестнице шаги.

На чёртову. Проклятую. Галерею.

Отпрянув от перил, она вжалась в тень рядом с выходом. Каждый вздох казался ей оглушительным, и она задержала дыхание.

Какой в этом толк, если сердце стучит так, что слышно наверняка даже внизу?! Почему Онесто сказал ей быть именно здесь?! Почему?!

Будто в кошмарном сне, снизу показалась бородача, поросшая седой щетиной. Затем — его по-орлиному изогнутый нос. Затем — борода, чёрт возьми, так близко, что Джейн могла различит каждый волосок.