Игрок нулевого уровня (СИ) - "TryhardS" - Страница 14

В бреду казалось чудом осознать, что это говорил тот самый юный солдат, схвативший атланта в городе.

Лазарет оказался достаточно близко. Владислава неаккуратно бросили на койку, грубые руки стали ощупывать тело. Из-под тумана сверкнул металл, несколько прорезей боли, мокрая тряпка легла на лоб и впитала в остатки пота. Этой же тряпкой ему протерли глаза, стало очень холодно, будто он вышел на улицу в середине января и облился из ведра. По крайней мере, здесь есть ветер, но он был жесток и измывался над кожей атланта неприятными уколами. Дракула чувствовал, что с его телом что-то происходит, но всё казалось таким далёким и нереальным, будто ещё миг, и он вернётся в реальный мир. Вернётся в реальный мир и всё будет кончено. Всё будет кончено. Всё.

Забытье.

Владислав прокашлялся и заметил, что горло было свободно от крови. Каждая клетка организма испытывала боль, но с ней уже можно смириться. Он приподнялся на локтях, чтобы увидеть хирурга. Дракула ожидал, что это будет какой-то седой старец в стерильном халате, но на стуле перед койкой восседал лишь юный страж. Его сальные золотистые локоны спадали на усталое лицо и скрывали выражение глаз. Тонкий рот под перебитым носом согнут в ухмылке. Голова повешена и в полудреме смотрит на пол.

— Эм… Подождите, а где врач?

— Я твой врач.

Юнец поправил ржавый наплечник и выпрямился, после чего, с упорством студента, не спавшего двое суток, попытался удержать зрительный контакт с Дракулой. Последний успел поймать мимолетный взор серых глаз перед тем как страж зажмурился и снова наклонил голову. Сейчас Владислав понял, что его «врач» вряд ли старше, чем он сам.

— Зачем ты меня спас… Разве не ты меня ещё вчера и упёк за решетку?

— Если не я, то кто? Стоит различать работу и сохранение чужой жизни. Я могу быть хоть трижды стражем Гнаргенеса, но не обязан быть безжалостной тварью.

Владислав молчал, не зная, что ответить. Это же непись, да? У них вообще существует какая-то мотивация, кроме той, что задана разработчиками? Способны ли они адекватно реагировать на слова игрока, пусть это даже полная бессмыслица? И, если нет, может, стоит дать хотя бы шанс искусственному интеллекту?

— Если это так, то, эм, спасибо тебе…

— Кин.

— Спасибо тебе, Кин. Меня зовут Дракула. Ты спас мою жизнь, и, наверное, не только её одну.

— Да что ты? — страж с сонным любопытством упер голову о кулак, делая вид, что ему интересно. — И кого же?

— Мою сестру.

Кин не спешил с ответом, видимо обдумывая сказанное. Его глаза вновь открылись, и их взгляд был гораздо более осознанным, чем раньше.

— А мне говорили, что у колдунов не бывает привязанностей.

— В смысле?

— Да очень просто. Что вы отрекаетесь от всего ценного, продаёте душу дьяволу, и, может быть, даже приносите свою семью в жертву ради силы.

— Это… Это даже звучит бредово, Кин.

— Знаю, — юноша зевнул и потянулся, — но раньше у меня не было причин этому не верить. Но я всё ещё не понимаю, как спас твою сестру.

— Тоже очень просто. Пока я жив, у меня есть возможность её вылечить.

— Понятненько, — Кин встал со стула и стал медленно ходить по лазарету, огибая серые койки и металлические ящики с неизвестным содержимым. — И что с ней не так?

Теперь уже Владиславу надо было задуматься. Стоит ли говорить правду или нет? Если да, то зачем? Существует ли такая болезнь в Эретрае? Казалось глупым не поделиться чем-то столь сокровенным с человеком, который спас тебе жизнь. Владислав давно искал кого-то, кому мог излить душу. Собравшись с мыслями, атлант тихо сказал:

— У неё рак.

Кин споткнулся и медленно повернулся к Владиславу.

— Мой отец мог бы помочь ей. Он был хорошим лекарем. Может, даже магом. Не знаю, его никогда не было дома. Забавно, тогда бы он сидел в тюрьме Гнаргенеса. Его услуги стояли дорого, но не было ещё заболевания, с которой он не смог бы совладать.

— Ты говоришь о нём в прошедшем времени.

— …Ага.

Оба молчали, сочувствуя чужому горю. Владислав привёл себя в вертикальное положение и встал с койки. В боку кольнуло, он заметил, что на том месте, где от робы остались лишь ошметки, было наложено множество швов.

— А ты, в итоге, пошел по его стопам?

— Ага, как же! — сквозь зубы процедил Кин и вытащил из ножен меч. Владислав отпрянул и сел на койку, но клинок пролетел по воздуху и упал перед ногами атланта. В отражении стального лезвия Дракула видел своё лицо, всё испещренное шрамами и следами укусов. — Вот, кем я стал! Убийцей. Ты думаешь, когда даже магию света объявляют вне закона, кто-то способен продолжить обучение клириком? Мой монастырь сожгли. Я чудом сбежал, и что мне оставалось? Стать деревенским хирургом? Работать в две смены за гроши? Дожидаться, пока престарелая мать не увянет без должного ухода? Нет. И я пошел к тем, кто отнял у меня всё. Они дали мне меч, и теперь я сам рушу чужие судьбы.

Владислав не знал, что ответить. Он чувствовал жалость к этому человеку, этому неписю восемнадцатого уровня. В какой-то компьютерной программе виделась родственная душа. Они были из разных миров и из разного времени, но в то же время могли понять друг друга. Дракула подобрал меч, который казался тяжелее бруска металла, сделал несколько шагов и подал его Кину.

— Спасибо.

— Тебе спасибо.

— Знаешь что, Дракула, — страж с недоверием смотрел на рельеф клинка, будто сомневался в том, что оружие принадлежит ему. В конце концов, он убрал его в ножны с небольшим щелчком. — Я не смогу тебя вывести из тюрьмы. Отсюда уводят только на казнь. Но ты можешь просить меня о чём угодно, если это поможет твоему побегу. Я верю, что ты сможешь спасти свою сестру.

Кин повёл Владислава к камере. По пути последний старался примечать всё, что попадалось на глаза. Но безжизненное черное убранство лишь изредка подкидывало занятные детали. Когда они прошли мимо очередной двери страж пояснил:

— Там — комната с реактором. Полностью высасывает из людей магические способности, действует без разбора — и на своих, и на чужих.

Атлант молча проследил за двумя тёмно-синими фигурами охранников, вставших по бокам массивных деревянных ворот. Кин не сбавил шаг и продолжил «экскурсию», а некромант уже начал считать повороты от реактора до камер. Кто знает, куда заведет судьба? Если он планирует сбежать, то следует держать в уме каждую крупицу информации.

Дальше были столовые для стражей, душевые, спальни… В каждом из помещений Владислав видел едва заметный желтоватый рычажок, который легко спутать с факелом. На немой вопрос, Кин ответил:

— Сигнал тревоги. Открывает все клетки, будит охрану. В случае вторжения чего-то опасного, вроде лесных троллей. Но их уже давно не видели в окрестностях, поэтому можно не надеяться, что хоть что-то всё ещё работает, — в подтверждение своих слов страж с хрустом дёрнул хлипкий стержень, но ничего не произошло.

Владислав провёл аналогию со своим миром. С грустной улыбкой он убедился в том, что от родины и её халатного отношения к безопасности даже в виртуальной реальности не скрыться.

На третьем повороте от реактора они наткнулись на нескольких стражей, сопровождающих плотную фигуру. Туники, обматывающие приземистое тело, как барабан, шуршали по пыльному полу и собирали грязь. Толстяк остановился перед Владиславом, почесал свои подбородки, смерил Кина презрительным взглядом, обогнул процессию и под топот стальных лат своих подчиненных поковылял дальше по коридору.

— Начальник тюрьмы. Пожалуй, единственный из её обывателей, у кого всё хорошо.

Мысль сверкнула в голове Владислава.

— А у него в кабинете тоже есть рычаг тревоги?

— Наверное, — Кин пожал плечами и подвёл атланта к залу с камерами, после чего задумался. — Скорее всего есть. За свою шкуру он трясется, даром, что на первом этаже живёт. Ладно, удачи.

Кин завёл атланта в затхлую и отвратительную камеру под номером сто тридцать, погремел ключами в замочной скважине и скрылся из виду. Некромант тут же сел на промерзлый пол и припал к стене. Герн всё ещё не был в игре, и Владиславу очень хотелось последовать его примеру. Он чувствовал, будто в его глаза кто-то насильно кидался песком, и это раздражало. Странная сонливость, сравнимая с двумя бессонными сутками, одолевала его.