В паутине чужих заклинаний - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 35

Разницу я чувствовала, но еще я чувствовала какую-то неправильность в нашем разговоре. Что-то неуловимо изменилось, но что — я так пока и не могла понять.

— Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, — неожиданно сказал Дитрих. — Ну его, этого Эггера, его и так в жизни хватает. Хоть поужинаем без его присутствия.

Я улыбнулась и поняла, что изменилось — исчезла официальность. Ни он, ни я не заметили, как коварное «вы» куда-то пропало и даже ничего не сказало на прощание.

— Как там себя чувствует заложник? — грозно спросила я. — Ему воды хватает?

— Отлично себя чувствует, — подхватил Дитрих. — Активно отращивает конечности. Явно собирается сбежать. Но пусть не надеется усыпить мою бдительность — я его непременно посажу. Вот только горшок нужно будет выбрать потяжелее.

— Чтобы с ним не убежал?

— Естественно. Хочешь его навестить? А то он без тебя скучает.

— Почему бы не навестить? Я так до офиса и не добралась сегодня.

— Я тебя удачно перехватил по дороге, — гордо сказал Дитрих. — Так бы ходила голодная и несчастная. Там же ничего из еды нет.

— Нужно держать в офисе запасы печенья на крайний случай. А то чай есть, а к нему ничего нет.

— Боюсь, что крайний случай наступит ближайшим же вечером и от запасов ничего не останется. Слишком вкусные запасы у меня не задерживаются.

— Можно запасать сухари, — предложила я.

— А разница? — удивился Дитрих.

— Они не такие вкусные…

Дитрих скептически хмыкнул. Наверное, скорость уничтожения если и уменьшится, то не настолько, чтобы это было заметно.

Ужинали мы молча. Слишком оба были голодными, чтобы отвлекаться от столь ответственного дела, как восполнение сил, потраченных за день. И возможно, именно поэтому мне показалось, что я никогда ничего вкуснее не ела, хотя в заказе не было ничего особенного.

А потом мы непонятно зачем действительно пошли в офис. Хотя почему непонятно? Должна же я была проверить, как там поживает мой фикус. Но он чувствовал себя прекрасно. Корешки удлинились настолько, что можно уже задумываться о посадке. В хорошем горшке даже лист будет прекрасно смотреться. Вот здесь, в этом углу. Я удовлетворенно кивнула в такт своим мыслям, повернулась и почти уткнулась в Дитриха, который стоял совсем близко.

— И как? — спросил он. — Не жалуется на меня?

— Говорит, что все в порядке.

Я чуть запрокинула лицо к нему, когда отвечала, но желания отойти у меня не было. И не потому, что за спиной был фикус, который мог пострадать, а потому что не хотела. Напротив, я хотела быть к нему еще ближе, так близко, как это только возможно. Когда я почувствовала его руки на своей спине, в голове промелькнула мысль, что поступаю не слишком разумно. Промелькнула и пропала, оттесненная в сторону другими. О том, что наставница говорила, что во всяком деле, если уж за него взялся, нужно стремиться к совершенству, а в конспирации тренировки мне не просто нужны, они мне жизненно необходимы. В конце концов, это же все просто для дела, я же за него не собираюсь замуж…

Конец нашему поцелую положил зловредный фикус, который решил, что длины корешков уже достаточно для побега. Во всяком случае, когда я очнулась от громкого звука разбившегося стекла, он валялся на полу в луже с кучей мелких осколков и делал вид, что ничего особенного не случилось. Его можно было понять — я почти лежала на собственном рабочем столе, и для остального там места не было.

— Я же говорил, его срочно нужно высаживать, — сказал Дитрих. — Может, пусть в наказание поваляется на полу? Часик, два, три…

Он и не подумал меня отпустить и заняться немедленными спасательными операциями. Или задержательными? Короче говоря, в этом вопросе пытался проявить недальновидность и непрофессионализм. Но разве я могла такое позволить? Не для этого я лист воровала с риском для репутации своей и своего места работы, чтобы он сейчас валялся на полу, никому не нужный.

— Через два часа фикусу уже понадобятся реанимационные процедуры, — заметила я.

— Спасем, — жизнерадостно ответил Дитрих, проводя рукой по моей спине. — Маги мы или не маги? Вот и докажем фикусу, что с нами опасно связываться. Но — через два часа.

Он опять меня поцеловал, и судьба фикуса стала казаться совсем неважной. В конце концов, на том деревце в кафе листьев еще много, а желающих размножить такое чудесное растение не наблюдается. Но тут под ботинком Дитриха хрупнуло стекло, и я опять очнулась.

— Если вы его сейчас раздавите, спасать будет некого, — заметила я.

— У меня есть навыки некроманта, — ответил он, стараясь незаметно от меня подпихнуть под стол останки. — Я как раз давно не практиковался.

— Боюсь, что вашим клиентам нежить в офисе не понравится, а это отразится на ваших доходах. Точнее — на наших, фикус-зомби — несколько странный гибрид.

Мне удалось вывернуться из его объятий и даже встать со стола.

— Мы будем его использовать для запугивания особо злостных неплательщиков, — разочарованно сказал Дитрих.

— Боюсь, что одним листочком, да еще основательно потоптанным, неплательщиков, особенно злостных, не напугаешь, — парировала я.

Лист фикуса вид имел уже жалкий — один из корешков оторвался наполовину, а на самом листе виднелся четкий отпечаток подошвы ботинка. Как улика выглядело это прекрасно, а вот как украшение нашего офиса никуда не годилось. Я укоризненно посмотрела на компаньона, но он если и был расстроен, то совсем не бедственным положением несчастного растения. И не стремился ничего сделать, чтобы хоть что-то изменить.

— Дитрих, в наборе юного алхимика должны быть целые колбы, — намекнула я.

— Линда, так нельзя, — мрачно сказал он. — Ты не даешь возможности показать все мои таланты.

— Некромантию показывать не обязательно, — ответила я. — А против других талантов у меня нет никаких возражений, — и, увидев, что обрадованный Дитрих безо всяких сомнений решил продолжить то, чем мы только что занимались, добавила: — Но сначала — фикус.

Сейчас уже у меня появилась прекрасная возможность показать свои таланты. Посуда в академической лаборатории была самая обычная, безо всяких усилений и укреплений, поэтому билась она хоть и не слишком часто, но все же у иноры Вернер были выработаны свои правила на такой случай. Легкий пасс — и жидкость, составлявшая до этого живописную лужицу около ножки стола, собралась в компактный шарик, удерживать который в воздухе не составляло никакого труда. К сожалению, чистоте пола в нашем офисе было далеко до таковой в лаборатории, поэтому в шарике наблюдались посторонние вкрапления. Но не стекла — стекло другим заклинанием было собрано и сплавлено в живописный комок, о который нельзя было порезаться. Да, некоторые вещи накрепко засели в моей памяти — мне не надо было даже задумываться, чтобы их воспроизвести.

— Красиво, — оценил Дитрих и вручил мне колбу, куда и отправился висевший в воздухе шарик мутноватой жидкости.

— Было бы еще красивее, если бы пол был чистым, — заметила я. — Правда, в лаборатории академии все, что попало на пол, в работу уже не годится. Но листу фикуса немного грязи не помешает.

— Конечно, не помешает, — согласился Дитрих. — Напротив, пойдет на пользу — там же масса ценных минералов.

— Еще скажи, что ты в течение дня специально собирал их на подошву ботинок, чтобы обеспечить подопечному полноценное и разнообразное питание.

— Конечно, — не моргнув глазом ответил Дитрих. — А кто еще о нем позаботится?

Я лишь скептически улыбнулась. Не похож он был на заботливого целителя пострадавших фикусов. Совсем не похож.

— Нужно поставить колбу повыше, чтобы не случилось новых несчастий.

Лист выглядел не ахти — совсем не так бодро, как несколько минут назад. Лежание на полу не пошло ему на пользу, как и топтание Дитриховыми ботинками с ценными минералами на подошвах. Что поделать — не научилось это несчастное растение абсорбировать ценные минералы сразу через поверхность листа, не используя корней.