Ржавый рассвет (СИ) - "Майский День" - Страница 34

— Борис, ты свободен уйти, но ты остаёшься, потому что понимаешь: за порогом может ждать как счастливая безоблачная жизнь, так и новый виток неприятностей. Мы об этом уже говорили, не так ли?

— Да, но каким способом мы можем изменить ситуацию? Ничего не закончилось. Я понимаю, что с Долишем ты справишься, но сам говорил: придут другие.

— Игреневые жеребчики — это да. Борис, с вампирами я уж как-нибудь договорюсь, а вот что делать с людьми? Точнее с порядками, которые позволяют вполне законно превращать смертных в объект торговли. Почему ты думаешь король Оливер не счёл возможным углубляться в нашу заботу? Да потому что, если разобраться беспристрастно, моя команда, спасая детей от неволи, формально нарушила закон, в то время как рабовладельцы действовали в согласии с ним. Да удалось бы местами к ним придраться по мелочи, но не более того.

— И что же делать? Бежать с планеты?

— Ну или так, или поменять закон. Я не вижу другого выхода. Здесь неприятно жить потому что вся система ценностей построена на насилии. Детей считают товаром и потому взрослые плодят лишних. С этого началось перенаселение, а не с пристрастия смертных к сексуальным утехам. У тебя вот всего одна дочка, потому что ты желал получить именно наследника, родную кровь, а не объект для пополнения кошелька. Ты предпочёл продать себя, а не её.

— Но король не захотел нас слушать.

— Я на него и не рассчитывал. Ему удобно, он пригрелся на тёплом месте и полагает, что остальным следует делать то же самое, но есть и другие люди, причём достаточно близко к власти, и у них имеется желание перемен. В клубе я пробыл несколько минут, хотел лишь посмотреть на бывших приятелей, а так-то провёл ночь куда более плодотворно, чем ты, наверное, полагал. Встретился кое с кем и переговорил о наших общих заботах.

Значит имелись у него связи и в высоких сферах, я не ошибся.

— То есть, ты действительно не рассчитывал, что из аудиенции выйдет толк.

— Да. Я хотел ясно представлять, что за человек торчит на троне и до какой степени население может на него полагаться.

— И как ты сможешь на него надавить?

Джеральд поглядел на меня с любопытством, хотя даже головы не повернул, сберегая, как видно, покой, и я вновь с раскаянием подумал, что пристаю с разговорами, когда его должно быть терзает мука, мышцы скручиваются в бессильно попытке заполучить стимулятор, дёргаются в судорогах нервы. Не стоило затевать беседу, я ничем не мог помочь, поскольку не ориентировался в хитросплетениях интриг, влияний и судеб, что окружают любую власть как паутина мизгиря.

На ум пришла только одна здравая мысль:

— Джеральд, если ты хочешь есть…

— Нет. В рейдах приходилось довольствоваться малым, так что я привык к скудному пайку, да и подкрепился между делом, надеясь, что кровь поможет справиться с тем, о чём ты и так осведомлён. Не вышло. Ну и ладно. Всегда надо иметь запасные планы, и они у меня есть. Виола, что случилось?

Я повернулся, оказывается, и не заметил, как вошла Мышь, а увидев её сосредоточенное личико понял, что грядут неприятности. Дочь, замерев было на пороге, бросилась вперёд, но не ко мне, а к Джеральду, прижалась к его плечу, требовательно заглядывая в лицо. Сейчас она походила на обычную испуганную малышку, но нормальные дети всё же ищут защиты у родителей.

— Твой дом, правда, надёжный?

— Вполне.

Джеральд посмотрел на меня, кажется, он тоже ничего не понимал, но Мышь настойчиво дёрнула его за рубашку.

— Потому что, если он слабый, нам надо бежать.

В зрачках вампира вспыхнули оранжевые огоньки, как я понял, он не сомневался в здравости детского страха. Повернувшись к пульту быстро набрал короткое сообщение и тут же его отправил.

— Мы продержимся, — сказал он. — И к нам очень быстро придут на помощь.

Голова шла бы кругом, если бы так сильно не болела. Мысли не летали вольно в сознании, а прокладывали себе нелёгкие дороги, как шахтёры — полевые штреки. Я не хочу сказать, что под черепом у меня пустая порода, но сомнения иногда появлялись. А случалось, я наблюдал за собой со стороны, и казалось, что начали понемногу расправляться свёрнутые за ненадобностью крылья. Вопреки боли, назло ей, а то и с её помощью. Рождаться на свет нелегко, и в третий раз это особенно достаёт.

Я уже знал, что намерен сделать, только никому не говорил. Я ждал, когда под рукой окажутся все элементы будущей картины. Визиты что в клуб, что во дворец не носили на себе признаков функциональности, просто я хотел посмотреть ещё раз на тех, кого собирался обыграть. Мог и воздержаться от досужей любознательности, но время ещё не вышло, а информация лишней не бывает.

Единственная по-настоящему полезная встреча состоялась в секретном месте и без свидетелей. Я мог пообщаться с Виктором и во дворце, но там от лишних ушей стены вяли или наоборот, я вечно путаюсь в таких вещах — иносказания не моя сильная сторона, потому назначил тайное свидание и взял быка за рога, точнее Виктора за грудки. Будучи одним из советников нашего обожаемого монарха он как никто другой представлял расстановку сил вокруг трона.

Обязанный мне многим, он не забыл оказанных услуг и оценив, видимо, твёрдость моих намерений был откровенен и почти прям. Совсем обойтись без эзопова языка, он как профессиональный советник, естественно не мог, но после очередного энергичного встряхивания переводил птичьи рулады на обычный человеческий уровень восприятия.

К концу плодотворной беседы я уже точно знал состав и размеры оппозиции, которую намеревался почтить содействием. Выкручивать руки королю — вроде бы как некрасиво, но поддержать глас народа грохотом нескольких пушек — звучит гораздо лучше. Не припомню, когда выражению воли масс мешали стреляющие в той же тональности орудия.

Я как раз вколачивал в утомлённый мозг последние поступившие сведения, когда снова явился с разговорами Борис. Вот сводишь людей во дворец и не получишь в итоге никакой благодарности, в другой раз куплю всем билеты в театр, тогда хоть вопросы прилетят автору пьесы и режиссёру, а не мне многострадальному.

Впрочем, я не слишком сердился. Борис помог мне в мою трудную минуту, и я не собирался покидать товарища в его заботах, а кроме того, он познакомил с дочерью, сам не зная, какой сделал подарок.

То есть, насчёт женитьбы я ещё раздумывал, да и не горело обеим сторонам, зато интуитивный потенциал монструозного ребёнка оценил быстро. Понимаете, люди считают своих детишек гениальными, когда те квадратные уравнения решают, не отрываясь от соски, но это просто курбет природы. Настоящая мощь в прогнозировании, от него есть польза. Математика тоже нужна, я как навигатор это понимал, но с ней справлялись и электронные мозги, а вот ясность прозрения им свойственна не была. Компьютер мог рассчитать вероятность, но не поймать её сразу. Виола могла.

Потому, когда она влетела с предупреждением, испуганная, мигом превратившаяся в маленькую девочку, какой и была на самом деле, я отнёсся к её словам серьёзно и, хотя дом действительно обладал несколькими степенями надёжной защиты, тут же отправил на борт «Свежего ветра» приказ о высылке подкрепления.

Если честно, особой опасности я не ждал. Ну что могли пустить в ход наши враги? Владеть оружием на планете разрешалось, но речь ведь шла о пистолетах или там бластерах, а защитные экраны дома могли выдержать много большую нагрузку.

Борис стоял и смотрел на свою дочь, словно намеревался её отнять, но девочка вцепилась в меня как кошка, только что не запустила коготки, и вот к этому её инстинктивному стремлению оказаться под опекой самого надёжного, а не самого родного я тоже отнёсся со вниманием.

Я усилил порог чувствительности защитного блока, взял Виолу на руки и сказал Борису:

— Приведи сюда жену. Нам надо держаться вместе.

Он бросил ещё один неуверенный взгляд на дочь, но как видно тоже решил положиться на её способности угадывать беды и бросился за Грейс. Снаружи пока ничего опасного не происходило, потому, когда все люди оказались рядом я коротко и внятно объявил, что прямо под полом этой комнаты имеется капсула высшей защиты и объяснил, как можно ею воспользоваться в случае крайней нужды.