Книга про тебя - Соловейчик Симон Львович - Страница 6

Радость от окончания трудной работы, от победы, от сознания собственной силы, от уверенности в себе.

Чем больше этих радостей доступно тебе, чем глубже они захватывают тебя, тем полнее твоя жизнь, тем больше ты ее любишь.

Владимир Ильич Ленин, как никто другой, отдавался труду и борьбе, но кто назвал бы его аскетом, отрешенным от жизни?

А. М. Горький писал о Ленине: «Он умел с одинаковым увлечением играть в шахматы, рассматривать „Историю костюма“, часами вести спор с товарищем, удить рыбу, ходить по каменным тропам Капри, раскаленным солнцем юга, любоваться золотыми цветами дрока и чумазыми ребятами рыбаков… Он любил смешное и смеялся всем телом, действительно „заливался“ смехом, иногда до слез».

Для того чтобы принести людям что-то доброе, хорошее, надо самому быть человеком, сердце которого открыто для радости.

Представь себе, что твой отец, желая сделать для семьи жизнь получше, возьмет еще и работу на вечер, и будет приходить домой поздно, усталый, злой и молчаливый… Что толку будет от заработка? Какая радость от отца? Какое счастье в доме?

Этот пример — подумай над ним! — можно распространить и на всю нашу жизнь. Человек придавленный, озабоченный, угрюмый ничего хорошего не даст людям; если человек не умеет любить жизнь, от него мало пользы, как бы здорово он ни работал.

Ты живешь для того, друг, чтобы самому испытать все радости жизни, полной мерой насладиться ими и сделать все от тебя зависящее, чтобы это счастье было доступно всем людям.

Мы все хотим, чтобы именно ты жил очень хорошо. И не когда-то там в будущем, а каждый день твоей жизни; и нам горько, если в твоей жизни что-то не ладится. А ты, в свою очередь, включен в это понятие: «мы все»; ты хочешь, чтобы и твой друг жил лучше, и еще многие люди. И мы все вместе — и ты, и я — добиваемся этой лучшей жизни — для тебя, для меня, для твоего брата, для того незнакомого человека, который — выгляни в окно! — торопится куда-то по улице.

…A ведь, наверно, и с тобой бывало такое: рассоришься со всеми в классе, со всеми своими домашними, с целым светом, идешь по улице, изобретаешь сладкие планы мести — вплоть до самоубийства назло всем — и думаешь о том, что ты никому не нужен, и тебе никто не нужен, и отныне ты всю жизнь будешь держаться отчужденно и независимо от всех. Будешь жить в гордом одиночестве.

Конечно, это быстро проходит: на другой день все эти черные мысли забываются, и ты живешь, как прежде, как всегда — беззаботно.

Но стоит поразмышлять на эту тему спокойно: а кто ты есть? Какое место занимаешь ты среди других людей?

…Песню «Пусть всегда будет солнце» поют все. Особенно нравятся строчки ее припева:

Но вот — странное дело! — с тех пор, как песня эта распространилась, в редакции газет время от времени стали поступать гневные письма такого, примерно, содержания: «Почему разрешают ее петь? Что это значит: „Пусть всегда буду я“? Это же проповедь эгоизма! „Пусть всегда будем мы“ — вот как надо петь!»

Эти люди не представляют себе, что слово «я» может иметь хоть какое-нибудь значение…

Откуда это идет?

Мы так привыкли слышать: «мы», «коллектив», «интересы коллектива», что подчас начинает казаться, будто слово «я» чуть ли не запретное, стыдное, и вообще «я», взятый отдельно от товарищей, сам по себе, никого не интересует, не имеет никакого значения.

Коллектив — это да, это сила. А «я» — что «я»?

…Человек учится музыке, тратит на это очень много времени, работает до одурения. Его ругают за то, что не пришел на субботник. «Да я же не мог, у меня был урок в музыкальной школе…»

«Подумаешь, урок у него! — отвечают горемыке… Что ты нам все „я“, „у меня“! Интересы коллектива выше!»

Все отправились в кино, а я не хочу… Начинают говорить: «Отрывается от коллектива…» В лагере все пошли в лес, а мне хочется книжку почитать — тут же слышишь: «Ты что, особенный, да?»

И вот так постепенно забываешь, что ты и вправду особенный. Что каждый человек особенный. И начинаешь жить по принципу: «Как все — так и я». Все в лес — и я в лес. Все в кружок — и я в кружок. Я же не особенный… Принцип этот очень удобный: не надо думать, и даже хотеть ничего не надо. Как все — так и я. Примитивно.

Воспитанный так человек вскипает, услышав «крамольную» песню «Пусть всегда буду я». Мол, что это за выпячивание своей собственной личности?

По-моему прекрасно это сказано:

Мы часто повторяем: «Человек!.. Это — великолепно!.. Это звучит гордо!» Мы гордимся тем, что человек расщепил атомное ядро, поднялся в космос, построил огромные электростанции, может повернуть реки вспять.

Но при этом слово «Человек» иногда воспринимается чересчур отвлеченно. Вообще человек… Как будто ко мне лично это не имеет отношения. Я же сам не строил электростанции и в космос не поднимался. Между тем гордость человечества заключается не столько в великих стройках, но — в тебе. Самое значительное, что сделало человечество и в чем мы с тобой участвовали, — это то, что мы стали такими, какими мы есть.

Не помню, где читал я забавную историю о четырех портных с одной улицы. Чтобы привлечь клиентов, один из них повесил над своими дверями такую вывеску: «Лучший портной в городе». Второй решил перещеголять его и написал: «Лучший портной в стране». «Лучший портной в мире!» — объявил третий. Четвертый же посмотрел, посмотрел и заказал такую табличку: «Лучший портной на этой улице»…

Быть лучшими «на нашей улице» — в своем деле, в своей жизни иногда труднее, чем поворачивать реки вспять…

Заботиться о коллективе — это значит заботиться и о себе, о своем значении, о своем достоинстве.

Один мальчишка из Казани, Рустем Хабибуллин, сказал мне как-то:

— Если человек не научится уважать себя, он не будет уважать других…

Глубокая, интересная мысль. Ее можно распространить на многое.

Если ты не уважаешь себя, способен стерпеть унижение, ты, значит, вообще не имеешь представления о том, что значит уважать. И как же сумеешь ты с уважением относиться к другим?

Если ты серенький, неинтересный, малознающий человек, что ты дашь товарищам?

Иные люди охотно судят других за крупные и мелкие недостатки, особенно на сборах да на собраниях, лезут в чужие дела, горят, кипят, и только порой для одного человека не хватает у них заботы — для себя.

Это похоже на огородника, который вместо того, чтобы возделывать свой участок, бегает по соседям и всем «помогает»: там копнет пару раз, там подбодрит, там даст совет, как окучивать. А когда наступит зима, ходит по домам и просит: «Не одолжите ли ведерко картошки?»

Но, возможно, ты возразишь мне. Ты скажешь: «Это что же значит? Каждый должен заботиться только о себе? Каждый пусть делает, что ему захочется? Что же за жизнь тогда будет?»

Если ты так подумал, то сам, быть может не зная того, ты задал очень трудный вопрос, над которым уже давно размышляют люди.

Это одна из основных проблем науки о поведении человека. Такая наука называется «этика».

Замечательный американский писатель Эрнест Хемингуэй (он жил с 1899 по 1962 год) выбрал эпиграфом к одному своему роману такие поэтические слова:

«Нет такого человека, что был бы островом. Каждый — частица материка, часть целого.

Если чей-то прах будет смыт морем, то Европа уменьшится, словно это был ее мыс. Смерть любого человека отнимает частицу меня, ибо и я — частица человечества…

И потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол: он звонит по тебе».