Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 12

— Имя, ранг, род деятельности.

Сглотнул жгучую желчь и разлепил окровавленные губы — от удара прокусил язык, но ревущий в душе гнев приглушал боль сильнее крепкого алкоголя.

— Артур. Нулевой. Демонист.

На миг комната утонула в тишине, а затем стражники разом отшатнулись, будто перед ними лопнуло брюхо дохлой коровы.

— Тьфу! — старшина сплюнул и схватился за топор. — Бесовье семя!

— Сжечь его! — крикнул подчиненный и замахнулся кулаком.

— Тишина! — клерк грохнул по столешнице каменным пресс-папье. — Демонисты, как и любые другие поборники служат воле Иринора. Пусть и своими методами.

— Да мы уж заметили, — не унимался вожак. — Все они такие. Все до единого — извращенцы и ублюдки!

— Ти-ши-на! — стук камня подчеркнул каждый слог. — Это не ваше дело. Судья со всем разберется.

После допросили соратника, бесцеремонно плеснув чашку воды в лицо. Отобрали оружие, драгоценности, описали все наше нехитрое имущество и сопроводили в камеру — дожидаться первого заседания. Мы прошли вдоль слабо озаряемого факелами коридора. Редкие заключенные — все как на подбор прирожденные урки — просовывали сквозь прутья черные от грязи худющие руки, щерили беззубые рты, свистели, улюлюкали и трясли свалявшимися патлами. Повезло еще, что слушание назначили на следующее утро, и в сыром холодном помещении с потолком до макушки и площадью меньше ванной комнаты придется провести не так уж долго. А завтра... завтра или свобода, или топор палача. Победа или смерть.

Ермак развалился на голых неотесанных нарах и подложил предплечье под голову. Поерзал, устраиваясь поудобнее, поморщился. Ни матрасов, ни одеял нам не полагалось, как и баланды. В соседней камере, похоже, кто-то помер неделю назад, и к трупной вони примешивались ароматы общественных сортиров из середины девяностых. По спине пробежали мурашки от предвкушения грядущей незабываемой ночи, хотя спать все равно не собирался, прикидывая, что и как буду говорить судье.

— Ну и жопа, — вздохнул товарищ. — И ради чего? Ради каких-то тридцати тонн. Знал бы — за миллион не согласился. И книжку гребаную тому писаке в очко затолкал.

И не поспоришь. У каждого из нас жизнь сложилась бы совсем иначе, ведай мы все наперед. А то зачастую бывает так, что самые безумные авантюры выливаются в успех и почет, а незначительные решения и незаметные поступки приводят к сокрушающим итогам. В конце концов, мне же не предложили убить человека, ограбить банк или отправиться в горячую точку — всего лишь отредактировать текст...

— А, пофиг, — озвучил вслух закравшуюся мысль. — В прошлое не вернешься. Давай лучше о будущем подумаем.

— А что думать? — воин фыркнул. — Что там беспредел — что тут. Суд этот — для галочки. Все уже решено — сам видел, что упырь про нас наплел. Башку долой, дело закрыто, звезды на погоны. Или что здесь вместо звезд лепят.

— Не забывай — это ролевая игра, — с назиданием сказал я, сев на свою постель. — А в любой ролевой игре...

— Я только одну ролевую игру знаю, — грубо перебил Ермолай. — Когда люди переодеваются, чтобы потрахаться. И знаешь, все вокруг мало на нее похоже.

— Угомонись, — неожиданно для себя повысил голос, хотя в реале обычно тихо бубнил и мямлил под нос. — Запомни: у любого квеста как минимум две концовки. Да, не обязательно хорошая и плохая — бывают и обе плохие, но это не повод сдаваться.

— Ну, хорошо, — он повернулся набок, опухшим от синяков лицом ко мне. — И что предлагаешь?

— Пока не знаю, — развел руками. — Я программист, не адвокат. Да и в судах не был. Даже по фигне всякой.

— Меня брали пару раз, — воин шмыгнул и почесал бороду. — За драку и пьянство в общественном месте. Штраф и пятнадцать суток — шлеп-шлеп и готово. В зале не сидел, судью не видал — решение в коридор вынесли и вперед.

— По-хорошему, надо предать это дело огласке. Чтобы не получилось втихаря провернуть. Рассказать все как есть — мол, ради города жизнями рисковали, а нас казнить хотят. Поднять народ, позвать героев — может, удастся хотя бы перенести заседание или отсрочить приговор. А еще лучше — выйти под залог или домашний арест. Хрен знает, как долго тут тянут, но дольше чем до утра в тюряге сидеть не хочу.

— Годная мысля, — Ермак икнул. — Для мира, где есть интернет. Или газеты. Да хоть почтовые голуби. А у нас нет даже окошка, чтобы в него поорать или пустить маляву.

Я вздохнул и проверил амулет — на суккубу моджо не хватит, а пытаться наполнить фиал в нынешних условиях бессмысленно. Кто вообще думает о сексе в ночь перед казнью? Да и что я скажу Хире? Метнись кабанчиком, предупреди тех-то и тех? А если нафиг пошлет? Или исчезнет, как сегодня?

За пару часов мозгового штурма ничего толкового так и не сообразили. Поэтому договорились отвечать как есть, не путаться в показаниях и настаивать на дополнительном расследовании. Если Эрис неоднократно убивала и пожирала людей, значит, какие-никакие следы должны остаться — кровь, одежда, в идеале — схороненные под половицами кости. На том и порешили. Напарник — мне бы его спокойствие — уснул вскоре после разговора, я же задремал минут за десять до того, как эхо прокатило по коридору скрежет ключа и тяжелый топот.

***

— Смертники! Смертники! — скандировали заключенные и трясли кулаками, когда нас вели из подземелья.

Иные высовывали языки, таращили глаза, разыгрывали пантомимы в духе «палач и приговоренный», склоняли головы к воображаемым плахам, размахивали невидимыми топорами. И как ни странно, мне совершенно не хотелось покидать этот зловонный промозглый бедлам по одной простой причине — пока я в нем, меня точно не прикончат. Уж лучше торчать в крысиной норе, залитой по щиколотки дерьмом, чем заглянуть на полчасика в красивый ухоженный зал, а потом отправиться на лобное место.

Впрочем, зал заседаний не отличался особым убранством, ибо в крепостях не закатывают балы, а чем больше помещение, тем сложнее его оборонять. Единственное отличие от других каменных мешков — оббитые мореными досками стены и вощеный паркет. А в остальном — тот же мрак из-за узкой бойницы вместо окна, низкие, давящие потолки, холод, сырость (жаровне в углу далеко до камина) и ощущение полной безнадеги. Даже три несчастные скамьи перед кафедрой судьи недвусмысленно намекали, что долгие и открытые заседания здесь не в почете.

У передней лавки из пола торчали скобы с ножными кандалами, прямо как на галере. Стражники заковали нас и сели по краям, еще трое разместились позади — наверное, в их понимании любые герои опасны, пусть и нулевого ранга, но мы с Ермаком в последнюю очередь думали о сопротивлении, хотя касались и этого варианта во время ночного диспута.

Судью пришлось ждать минут сорок, и это время я едва не сгрыз ногти на руках. Наконец дверь открылась, и первым вошел стриженный под горшок молодой писец в черном кафтане, неся перед собой поднос с чернильницей и стопкой листов. Встав справа от кафедры — аккурат на фоне потемневшего от пыли и плесени знамени Иринора — клерк прочистил горло и пискляво крикнул:

— Всем встать!

Мы подчинились — благо, длина цепей позволяла. Не хватало еще получить статью за неуважение к суду.

— Ее мудрость Ариша-Бьянка де ла Кюр!

Сразу после этих слов вошла женщина лет тридцати в белой мантии с красным кушаком. Выглядела судья не то смертельно больной, не то смертельно уставшей после вчерашней попойки, не то все вместе взятое — темные круги, землистая кожа, впалые щеки и снулый взгляд. Несмотря на относительно молодой возраст, каждый второй волос блестел сединой, а прическа с узлом на затылке заметно прибавляла годов.

— Садитесь, — Ариша зевнула и похлопала ладошкой по темным, почти черным губам. — Начинаем рассмотрение дела номер семьсот сорок три дробь девять. Изучив все представленные материалы, я пришла к выводу, что госпожу Эрис убили по преступному сговору с целью завладеть драгоценностями. Наказание за подобное злодеяние — обезглавливание. Приговор будет испол...