Завещание (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 14

Я сняла сумочку с плеча и положила ее рядом с пакетами. Затем вернулась к своей арендованной машине, взяла последний пакет, захлопнула багажник и отнесла в дом.

Я убрала продукты и сделала это, больше не чувствуя онемения. Даже близко нет. Мой мозг был разгоряченным, даже лихорадочным. Я больше не чувствовала себя неловко. Мне стало нехорошо.

Что-то было не так.

Нет, все было не так.

С другой стороны, в мире все было не так без Лидии Джозефины Мэлоун.

И я знала только один способ все исправить.

Я сложила пакеты и убрала их в кладовку, а затем направилась прямо к телефону. Бабушка держала там свою записную книжку. Я открыла ее и пролистала страницы, найдя букву «М».

Но меня там не было.

Я вернулась к букве «Д».

Мой мозг остыл, когда я увидела выведенное ее подчерком имя.

Джози.

Она не писала в строчках. На странице был мой номер мобильного телефона, несколько были зачеркнуты, когда я меняла их на протяжении десятилетий. Номер мобильного телефона Генри. Адрес домика у бассейна Генри в Лос-Анджелесе был нацарапан рядом — эта скудная информация занимала всю страницу.

Я сделала успокаивающий вдох и закрыла глаза. Открыв их, я пролистала до конца книги. Нашла номер и схватила старый телефон с подставки на стене. Такой старый, что у него был длинный закрученный шнур.

Я знала, что шнур достаточно длинный, чтобы, разговаривая, можно было добраться до раковины, разделочного стола, но не до плиты. Я знала это, потому что видела, как разговаривала бабушка, когда ходила по комнате.

Я набрала номер из бабушкиной книжки и приложила трубку к уху. Раздалось три гудка, прежде чем я услышала мужской голос:

— Алло?

— Мистер Уивер?

— Да.

— Это Джозефина Мэлоун.

Последовала пауза

— Джозефина. Дорогая. Как приятно тебя слышать.

Я сглотнула и тихо сказала:

— И мне очень приятно поговорить с вами, мистер Уивер. Но я звоню, потому что мисс Багински рассказала мне о миссис Уивер.

Еще одна пауза.

— Конечно. Да, я должен был позвонить и объяснить. Вот почему нас не было на похоронах.

— Это вполне понятно, — пробормотала я, а затем продолжила: — Но я звоню, чтобы сказать, что была огорчена, услышав эту новость.

— Да, дорогая, это огорчает, — любезно согласился он, указывая на очевидное, не заставляя меня чувствовать себя глупо.

— Миссис Уивер достаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать гостей? — тихо спросила я.

Это было встречено еще одной паузой, прежде чем он мягко ответил:

— Думаю, ей это понравится, Джозефина. Ей всегда нравилось видеть тебя. Однако по утрам ей лучше всего. Не могла бы ты прийти завтра, скажем, около десяти?

Я не хотела идти к Уиверам завтра около десяти. Я не хотела навещать добрую женщину, мучающуюся от тяжелой болезни, или проводить время с добрым человеком, который также мучился, наблюдая, как его жена угасает.

Но бабушка бы пошла.

И мне было бы противно видеть, что, зная об Элизе Уивер, я не потрачу время на визит завтра около десяти, чтобы найти способ сказать, что я думаю, какая она добрая, и ценю то, как она тронула мою жизнь.

— Я бы… да. Я бы смогла. Безусловно, — согласилась я.

— Она не может переносить цветы или…

— Буду только я, — заверила я его.

— Элиза с нетерпением будет ждать, как и я.

— Прелестно, — ответила я. — Увидимся завтра.

— Тогда до встречи, Джозефина.

— Берегите себя, мистер Уивер.

— И ты тоже, моя дорогая. До свидания.

Я попрощалась с ним и положила трубку на место. Затем вернулась к бабушкиной книге и перелистывала страницы, пока не нашла номер.

Я схватила телефон и набрала номер. Раздалось пять гудков, прежде чем я услышала:

— Вы дозвонились до резиденции Флетчеров. Мы не можем сейчас подойти к телефону, но, пожалуйста, оставьте сообщение.

Я подождала сигнала и сказала:

— Преподобный Флетчер? Это Джозефина Мэлоун. Кажется, я пробуду в Магдалене некоторое время и… ну, вы упомянули ужин. И я с удовольствием поужинаю с вами и миссис Флетчер. Или вы можете приехать в Лавандовый Дом, и я приготовлю для вас ужин, чтобы выразить свою благодарность за все, что вы сделали для бабушки. Когда у вас будет время, буду рада вас услышать. Можете позвонить мне домой или на мой мобильный.

Я оставила ему свой номер, попрощалась и повесила трубку.

Я сделала еще один, более глубокий вдох и перелистала на «С». Его там не было, и я нашла это неудивительным. Потом до меня дошло, и я снова перелистнула на букву «Д».

Джейк и его номер телефона.

Я некоторое время смотрела на номер, прежде чем принять решение.

Я подошла к разделочному столу, чтобы достать телефон из сумочки. Вернулась к записной книжке и ввела его номер в свой телефон. Но я им не воспользовалась. То, что должно было быть сказано и сделано, должно было произойти лицом к лицу. Поэтому я подошла к ящику, где бабушка хранила телефонную книгу. Я пролистала желтые страницы, не зная, что ищу. Потом нашла. Список с жирным заголовком «Экзотические танцы». Там был номер телефона и адрес.

Я вырвала страницу из книги, положила ее обратно в ящик, сложила и засунула в задний карман джинсов.

Покончив с этим, я поднялась по винтовой лестнице в светлую комнату, чтобы найти ключ от бабушкиного сейфа.

*****

Я сидела на темной парковке и смотрела на здание. В нем не было окон. Однако стоянка была хорошо освещена.

И почти полностью заполнена.

На вывеске перед входом было написано, что заведение называется «Цирк». Эта вывеска была на удивление довольно изящной, черной с синими завитушками букв. Никаких мигалок или неоновых огней, лишь один на фасаде здания, и один на большой подставке, выступающей на улицу.

Здание с большой парковкой стояло обособленно в середине нигде. Но сорняки не пробивались сквозь трещины. Черная с серой окраска здания выглядела свежей и мастерски выполненной. Никаких граффити или надписей.

Входная дверь была обита черной кожей на пуговицах. Рядом с ней стоял крупный мужчина в синей ветровке и черных брюках. А под карнизом было установлено огромное количество камер. Это, а также освещение, создавало чувство безопасности.

Я вышла из машины, закрыла дверь и нажала кнопку на брелоке, услышав сигнал.

Я задавалась вопросом, должна ли я была переодеться. Я никогда не бывала в стриптиз-клубе. И понятия не имела, что надеть. И пока расправляла бабушкину кровать, стирала ее белье, распаковывала чемодан и посылала Дэниелу по электронной почте разнообразные напоминания о том, как заботиться о Генри, я решила не переодеваться и осталась в том же, в чем ходила в магазин.

На мне были темно-синие джинсы-буткаты, топ цвета баклажана с затейливо задрапированным вырезом и темно-синие лакированные туфли-лодочки Manolo Blahnik.

Перед отъездом я просто освежила макияж и духи, надела черную итальянскую кожаную куртку и направилась по указанному в телефонном справочнике адресу.

Я прошла через стоянку и подошла к двери. Подойдя ближе, я заметила, что у мужчины рядом с ней была проводок, ведущий к уху. Когда я приблизилась, он кивнул, пробормотал: «Мэм», и подвинулся, открывая мне дверь.

Он не подал виду, что удивлен появлением женщины в подобном клубе, и мне это показалось интересным, как и его хорошие манеры. Я слегка улыбнулась ему, вошла и остановилась.

Отчасти это было сделано из-за того, чтобы мои глаза привыкли к темноте. Отчасти из-за того, чтобы уши привыкли к музыке. Но в основном из-за шока.

Как и снаружи, внутри было чисто и ухоженно, но лучше. Посередине была большая круглая сцена, на которой танцевали пять женщин. Там были блестящие серебристые шесты, в виде спирали. За сценой находилось два подиума, которые вели назад к стене и по всей ее длине, с большим количеством шестов и танцовщиц. Неудивительно, что они не были одеты. На них были только стринги и ничего больше.

Что было удивительно, так это то, что все они были очень привлекательны с прекрасными, подтянутыми телами, множеством интересных и достаточно модных (но все с очень высокими каблуками) туфель и босоножек, и у всех, кроме одной, были очень подходящие волосы (у нее они были окрашены в довольно дерзкий красный цвет, который совершенно ее не красил).