Вход не с той стороны - Башибузук Александр - Страница 84

     Высшее божество в культе называют Боньдье. Он сотворил мир и людей, а затем, обидевшись на что-то, самоустранился и в земной жизни не участвует. Это делают его слуги, духи под названием «Лоа». Столб посредине храма — это мост, по которому они спускаются в этот мир, называется «Митан». Жертвоприношения, кажется, помогают им в этот мир проникнуть. Проникнув, они вселяются в людей. Вот в нашего покойного, слава богу, Путе, вселился Барон Самеди. Он носит фрак и курит трубку. Хромающий идиот с деревянным членом по колено — это воплощение еще одного лоа — Папы Легбе, идиоты в корыте с водой — воплощения змеиного лоа, Джабалаха. Если во время транса рядом с ними не обнаружится емкость с водой, они будут бежать, пока не найдут реку или хотя бы лужу. Могут и утонуть, вот им и ставят лохань. Там есть еще какие-то персонажи, я просто не помню всех. А эта баба с иголкой и куклой вредит тому человеку, воплощением которого кукла и является. Но вы, наверное, это и сами знаете.

     — Да, знаю. Нужны ещё волосы этого человека или ногти. А как это вообще, действует? — с опаской спросила Инга. Держалась она во время просмотра молодцом, но мою руку и руку Герды не выпускала.

     — Как ни странно, да. Не всегда, конечно. Как это происходит — неизвестно. Много всего страшного и, к сожалению, это не всегда ложь и выдумки.

     — Ты же видела… я в этого урода весь магазин в упор… и не попал. Как глаза отводил, сука.

     — Может, и отводил. Это явление известно давно, и к мистике никакого отношения не имеет, скорее к парапсихологии. Наши прабабки чуть ли не поголовно умели это делать. Чертовщины хватает. Я как-то читала материалы по Салемским процессам ведьм, так вот, по моему убеждению, расследовали их деятельность профессионально и сожгли справедливо. В любом случае я рада, что это кубло раздавлено. Фильм — ещё один ваш претендент на премию Оскар, только в категории ужасов. Руководство будет кипятком писать, хотите, вам звания полковников Патрульных сил присвоят? Гарантирую.

     — Нахрен, — отмахнулась Герда. — Все равно в мундирчике не покрасуешься. Местные заплюют. Наливай, муж… бухать так бухать.

     — Да, наливай… и что ты придумал по камешкам? — спросила Мари.

     — Я должен был?

     — Ну да… ты же мужчина в нашей женской компании.

     — Я думаю, надо просто поделить на четыре части, и все. Ты возьмешь свою и сделаешь с ней, что захочешь. У меня есть здесь человек, который огранит самые крупные и купит остальные. Кстати, у него хорошие связи в Халифатах, и он может быть полезен. Можешь воспользоваться его услугами. Ты улетаешь завтра во сколько?

     — Уже выгоняешь, шучу, не злись… завтра в 16:00 самолет. Хорошо, назначаю на завтра дележ. Специалист хороший?

     — Профи.

     — Ну, пусть так и будет. Девочки, пошли спать… я бы тебе разрешила спать с нами, но тогда твои жены тебя убьют, поэтому марш в кабинет.

     — В кабинет, так в кабинет.

     Я убрал со стола, пока дамы плескались в душе, сам ополоснулся холодной водой и лег спать. Почитал немного перед сном и выключил лампу. Заснуть не удавалось долго, кошмары не мучили и мистика не одолевала, просто прогонял в мыслях операцию.

     Чертовщина там присутствовала однозначно, наука, конечно, может объяснить все, что угодно, но непонятные моменты были. Но я придумал, что делать, то есть не я придумал, люди это знали тысячи лет, просто многие забывали и совершенно зря. Распланировал свой день на завтра и со спокойной совестью заснул.

     Проснулся рано, обрадовался, что так получилось, и пока девушки не поднялись, устроил себе в саду легкую тренировку. Пока отжимался, придумал еще одно занятие себе на сегодняшний день. В садике меня сменили Мари, Инга и Герда, последняя устроила им жесткую тренировку, знаете, что-то вроде пилатеса, только с серьезной силовой составляющей. Когда их вскрики и командный голос Герды утихли и девушки, приняв душ, заявились на кухню, я с удовольствием напоил их кофе и накормил завтраком, после чего по их требованию порылся в инструментах и выдал штангенциркуль. Девы собирались подойти к процессу дележки камней технически вооруженными. Получил по маленькому камешку каждого вида, чуть ли не под расписку, огласил свои планы на сегодня, был одобрен и выпровожен из дома. Сел в Гелендваген и первым делом заехал в порт к Тилю, узнать, смог ли он отправить весточку Вилли.

     Тиль потребовал три кружки пива в «Селедке» и сказал, что Вилли немного болел, выздоровел, продолжает заниматься делами в том же месте, и будет там находиться ещё, по крайней мере, год. Привету от нас рад, желает всего хорошего и ждет еще известий.

     Вот и хорошо. Сам пить я не стал, не хотелось надираться пивом с утра, выставил Тилю еще пару кружек и поехал к отцу Евстафию в церковь.

     Подождал, пока он закончит службу и зашел к нему в комнатушку.

     — Максим, какими судьбами, решил прислониться к лону святой церкви?

     — Да я к нему и так прислонен. Верую я, батюшка…

     — Да не называй ты меня так. Отец Евстафий я при исполнении обрядов в церкви, а в миру можешь называть меня Михаил Николаевич. Говори, что тебя привело ко мне?

     — На душе тяжело и пожертвование хочу сделать вашему приюту.

     — Благое дело. С радостью примем. В каком виде пожертвование?

     — Деньги. Пять тысяч экю. Постройте детям хороший спортзал, что ли, или спортивную площадку. Не хватит — еще дам.

     — Да хватит, с головой. Спасибо… это большая сумма. Скажи мне, что тебя привело к этому решению?

     — Скажу честно. Грешны мы. Живем в грехе и грешим… много. Затягивает он. И совсем недавно… столкнулся с таким…

     В общем, я много рассказал священнику. Конечно, историю нашего появления в этом мире и связь с Орденом я опустил, но про двух жен и про то, что вынужден убивать людей, пусть из благих намерений, но все-таки убивать, про побоище в храме Вуду и творившуюся там чертовщину рассказал. Много чего рассказал, а как очистился душой, стало легко и спокойно. Священник не перебивал, просто сидел и слушал, и после того, как я закончил, сказал:

     — Да, Максим… не я тебе отпускаю грехи, грехи отпускает бог, и не я тебе судья, а он же, господь наш всемогущий. Ты мне сейчас не исповедовался, просто поделился накипевшем в душе, поэтому скажу тебе и как священник, и как обыкновенный человек.

     Живешь ты с женщинами своими в любви и радости, естественно, обвенчать вас я не могу, вы, если судить по церковным канонам, все-таки грешны, но есть еще каноны жизни. Ты же с ними не только похоти ради, но из любви, а любовь — это божий промысел и произволение. Продолжай жить, как живешь, и господь направит тебя. Желания твои благостные, живешь ты с богом в сердце, не потерянный ты человек, и это тоже хорошо.

     То, что искоренил гнездо диаволово — благо, и нет греха на тебе от того. Дьявол везде ловит души нечестивых язычников. Дьявольское дело они творили и понесли наказание твоими руками, но велением господа. А то, что невинные души забрал, не переживай, в вертепе их быть не могло, а если и были, господь простит тебя, ибо принадлежишь ты к воинству Христову. Не бойся происков дьяволовых, церковь Христова и вера защитят тебя. Видел ты именно волшбу нечестивую, наука никак ее объяснить неспособна, а церковь может. Придешь, я дам тебе книги почитать занимательные. И помни, крест освященный должен быть при тебе всегда… ну и автомат тоже. Принесете оружие, я освящу его, ибо на благое дело оно направлено. Подытожу, правильно все сделал и продолжай в том же духе.

     Живи и радуйся жизни, твори добро по своему разумению, а грехи твои… сам человек по природе своей грешен, и только делами своими определяет свою судьбу, поэтому слушайся своего сердца и все будет хорошо. Церковь наша всегда открыта для тебя, за пожертвование спасибо особое, спортзала у нас как раз и нет. Теперь появится. Дочь твоего знакомого, Томаса, упокой господь его душу, у нас. Умненькая девочка, с ней все в порядке, можешь приходить навещать. Не терзай себя, все мы не праведники, просто живи и все. Придешь, когда сможешь, я исповедаю тебя и назначу посильное покаяние.