Вид сверху (СИ) - Кащеев Денис - Страница 46

Но это — дело будущего. Пока же его долг — работать. И не позволить пустоголовым любителям простых и быстрых решений развалить то, что уже сделано. Опасны даже не такие, как Артур — такие как Оскар. Они не понимают, что, силясь приоткрыть форточку для себя любимых, накрепко запирают дверь для подавляющего большинства остальных. Их хитрый финт с эмансипацией Бенедикт едва не проглядел. Счастье, что умница Петр подловил-таки этого Оскара на нарушении испытательного срока — что-то там наш сантехник намутил с заявками в диспетчерской…

Что ж, в итоге очередной непростой раунд остался за Бенедиктом. Второй раз облапошить себя на том же самом он им не позволит. Так ведь новое же что-нибудь придумают! Но и он спать в оглоблях не станет…

Отложив расческу, Бенедикт с ног до головы оглядел свое отражение в зеркале, удовлетворенно кивнул и шагнул к двери на балкон.

Тот выходил в огромный зал. Огромный, конечно же, для маломера — верзила, вероятно, назвал бы его просто комнатой, пусть и просторной. В Доме Приемов, выстроенном по заказу бургомистра мини-сити в одном из престижных районов мегаполиса, были как помещения, рассчитанные на маломеров, так и подходящие верзилам, это же предназначалось исключительно для аудиенций — в ней Бенедикт принимал своих высокорослых посетителей. Бургомистр располагался на балконе, высота которого при помощи хитрого механизма регулировалась так, чтобы лицо маломера всякий раз оказывалось точно на уровне глаз стоящего на полу верзилы — Бенедикт не желал смотреть на своего гостя ни снизу вверх, ни сверху вниз. Только прямо. Сама комната была разделена на две части деревянной балюстрадой, в которой имелась калитка, закрывающаяся на простейшую защелку. Обычно посетитель оставался за ограждением, но при необходимости мог бы приблизиться к бургомистру вплотную. Однако горе тому верзиле, который вздумал бы распахнуть калитку или перемахнуть через невысокую балюстраду без разрешения хозяина Дома. В этом случае добраться до визави у него не было никаких шансов. Живым добраться.

Скрестив руки на груди, Бенедикт замер в ожидании. Посетитель — точнее, посетительница — задерживалась. Впрочем, бургомистр умел терпеливо ждать.

Наконец дверь комнаты отворилась, и внутрь ворвалась Таня. В четыре быстрых шага достигнув балюстрады, девушка остановилась, яростно впившись пальцами в перила. Глаза ее пылали огнем, но голос, когда она заговорила, звучал почти спокойно:

— Юра Нестеров умер в клинике Института Человека.

— Я знаю, — кивнул Бенедикт. — Знаю — и сожалею.

— Вы сожалеете? — чуть повысила голос Таня. — И это все, что вы можете сказать?!

— Весьма сожалею, — повторил бургомистр.

— Но зачем?.. Зачем вы его убили? — воскликнула девушка уже не сдерживаясь более.

— Неправда, — сокрушенно покачал головой Бенедикт. — Я его не убивал.

— Врете! Вы отлично знаете, что Юру убила эта проклятая запись в блоге! Он просто не смог, не захотел жить после того, как узнал… — голос ее сорвался, и она на миг умолкла. — Произошло отторжение, его организм отказался бороться, — заговорила Таня вновь. — Но я спрашиваю вас: зачем?

— Могу лишь в третий раз сказать, что сожалею, — развел руками бургомистр. — Мне совсем не нужна была смерть этого мальчика — как раз наоборот. Запись в блоге предназначалась вовсе не для его глаз — ее посыл был адресован совершенно другим людям. Юрий Нестеров вообще не должен был ее увидеть, пока процесс его выздоровления не сделался бы необратимым. Так что убил его отнюдь не я, а тот, кто позволил мальчику вопреки запрету врачей войти в сеть. Не знаешь случайно, кто бы это мог быть?

Однако смутить девушку этим выпадом ему не удалось.

— Я вам не верю, — покачала та головой. — Вы с самого начала вели к этому. Иначе зачем вы обманули меня насчет судьбы Виты?

— Я — обманул? — в отчасти притворном возмущении всплеснул руками Бенедикт. — Я вообще ничего не говорил тебе относительно Виты.

— Бросьте, — отмахнулась Таня. — Я прекрасно знала, что полученная мной информация исходит от вас. А вы знали, что я это знаю.

— О чем я там знал или не знал, позволь уж мне судить самому, — скривился бургомистр. — Что же касается той информации — ты услышала ровно то, что хотела услышать. Потому что вовсе не была готова сообщить нашему Юрию, что его драгоценная Вита осуждена за преступление.

— К чему я была готова, а к чему не была — позвольте судить мне самой, — парировала девушка. — Но раз уж речь зашла об этом, объясните: за что приговорена Вита? За связь с этим опереточным подпольем? Вам самому-то не смешно? Если уж так требовалось преподать кому-то наглядный урок — почему нельзя было в самом деле отправить ее в Нижний Новгород? Ладно в Нижний — есть еще Барнаул, есть вошедший в поговорку Владивосток. Зачем нужно было обрекать ее на смерть? Ни за что не поверю, что она в самом деле вызвалась добровольцем!

— Око за око, зуб за зуб — фундаментальный принцип, которым живут примитивные общества. А наше общество в массе своей еще весьма примитивно, милосердие в нем часто принимают за слабость и не улавливают разницы между свободой и вседозволенностью. Поэтому наказание у нас должно быть абсолютно соразмерно преступлению. Смерть — за смерть.

— Смерть за смерть? И за чью же смерть ответственна Вита?

— За смерть Романа.

— Романа? Вашего агента, в паре с которым она работала?

— Как тебе известно, в мини-сити не может быть двух Романов. Да, речь именно о нем. Я знал, что Вита связалась с подпольем, но готов был смотреть на это сквозь пальцы, вновь и вновь давая дуре шанс одуматься. Задание в клинике было очередным таким шансом — пустышкой, призванной лишь проверить ее лояльность. Но Роман был не таков, он не терпел компромиссов. И поймав Виту на том, что она сливает секретную информацию подполью, полез на рожон. Может быть, она и в самом деле не собиралась его убивать — как уверяла меня перед вынесением приговора — но когда оглушенный ею Роман упал возле осиного гнезда, не сделала ничего, чтобы спасти его, вытащить и перенести в безопасное место. Она бросила его там умирать — потому что боялась, что он доложит мне о ее предательстве. А это уже не детские игры в революционеров — это убийство. И кара за него в мини-сити может быть только одна, хотелось бы мне того или нет.

— На Виту напала кошка, — как будто бы уже не так уверенно проговорила Таня. — Поэтому ей и пришлось бросить Романа.

— Деточка, я был свидетелем, как Вита отделала здоровенного питбуля так, что хозяевам пришлось потом его усыпить, — криво усмехнулся Бенедикт. — И ты будешь рассказывать мне сказки про то, как ее спугнул бродячий котенок?

— Не котенок — кошка. И у нее не было при себе мачете. К тому же, нападение было внезапным.

— Все это ничего не меняет. Было время вернуться. На худой конец — честно рассказать обо всем мне во время доклада, а не делать удивленные глаза и не разыгрывать безутешное горе — актриса из нее все равно была никакая.

— Ясно, — сухо проговорила Таня. — Ясно… Тогда последний вопрос: я хотела удалить из «Вида сверху» ту злополучную запись, но не смогла войти в аккаунт. Вы что, сменили пароль от моего блога?

— Это не твой блог, деточка, — покачал головой Бенедикт. — До тебя его вели другие, так же будет и после. Я отстраняю тебя — потому что, к сожалению, не могу уже доверять, как прежде. Кстати, с этой минуты в мини-сити тебе также закрыт доступ: код у технического выхода полчаса назад сменили.

— Вот как? — хмыкнула девушка. — А если мой папа спросит: почему выгнали его дочь?

— Не спросит, — поморщился бургомистр. — А спросит — найдется, что ему ответить. Только вот думаю, папе твоему сейчас будет не до мини-сити: по имеющимся у меня данным, со дня на день Сергей Кузнецов будет отправлен в отставку, — он пристально посмотрел на собеседницу, но у той, на удивление, не дрогнул на лице ни один мускул. — И знаешь, кого прочат на его место? Никого иного как Андрея Нестерова. Ты и теперь не веришь, что я искренне сожалею о смерти его сына Юрия, на которого — спасибо Вите — у меня накопилось столько разнообразного материала?