Забвению не подлежит - Яцовскис Евсей Яковлевич - Страница 13

Расстроенный приехал в общежитие и только переступил порог, как дежурная сообщила:

— Вас разыскивал работник отдела кадров комиссариата. Просил срочно явиться.

«Кому это я еще понадобился? Приказ подписан, документы вручены…» — размышлял про себя и не мог понять, в чем дело. Посмотрел на часы — еще успею. Взял из тумбочки свое командировочное предписание и побежал.

Секретарша отдела сразу доложила о моем прибытии тому же помощнику начальника. Поздоровавшись, майор госбезопасности улыбнулся:

— Мы здесь еще раз посоветовались и решили, что вам действительно надо съездить в Казань повидаться с родителями!

Вот те на! Очевидно, не обошлось без помощи товарища Снечкуса.

Мне вручили уже заготовленное новое командировочное предписание и другой литер для получения железнодорожного билета по маршруту Москва — Горький через Казань.

13 февраля в окнах вагона замелькали незнакомые поселки, леса, перелески, заснеженные поля пересекали закованные в лед реки и речушки.

На станции Арзамас поезд стоял полчаса. Вышел на перрон подышать свежим воздухом. Вдруг вижу, что ко мне направляются люди. Оказывается, это группа молодых парней — моих знакомых по Каунасскому спортивному клубу служащих «ТСК». Все направлены в литовскую дивизию. Побеседовал с ребятами — у них приподнятое настроение, все рвутся на фронт.

Опять застучали колеса. Еду, еду по просторам России и кажется, что нет им ни конца ни края.

На рассвете следующего дня подъезжаем к Казани. Однако по непонятной причине полдня простояли на железнодорожной станции Юдино. Рядом с нашим составом остановился военный эшелон. Из теплушек с котелками высыпали за кипятком красноармейцы.

Сразу бросилось в глаза то, что многие из них в зеленых шинелях покроя бывшей литовской буржуазной армии. Заговорил с одним по-литовски, и тут же нас обступила большая группа красноармейцев, служивших в литовском 29-м стрелковом территориальном корпусе. Большинство из них отходило на восток в составе 179-й стрелковой дивизии, участвовало в боях под Пустошкой и Великими Луками. Теперь они направляются в литовскую дивизию. Меня узнали, и я кое-кого припомнил из числа бывших сослуживцев по 234-му стрелковому полку. Когда уже попрощались, подошел незнакомый сержант и спросил меня:

— Вы действительно Яцовскис?

Я удивился вопросу и подтвердил, что он самый. Однако рассеять сомнения сержанта мне, видимо, не удалось, и он наконец пояснил:

— Я точно знаю, что политрук Яцовскис погиб в окружении около Великих Лук.

Кто-то попытался сострить:

— Впервые вижу воскресшего из мертвых.

А мне почему-то совсем не было смешно…

На четвертые сутки прибыли в Казань — столицу Татарской АССР, город, приютивший во время войны моих родителей и десятки тысяч других эвакуированных граждан из захваченных гитлеровцами районов нашей страны.

На улице Федосеевской разыскал дом и квартиру, в которой поселились родители. Осторожно открываю дверь — мама! Похудевшая, бледная. Мой приезд был для нее большой неожиданностью. Стоим, обнявшись, и плачем.

— Отец на работе, — говорит мать. — Не узнаешь его, Сильно сдал, весь седой.

Оглядываюсь — комнатушка тесная, холодная, без удобств. Жилье далеко от работы отца. Постоянно не хватает продуктов. Тяжело родителям. Но что поделаешь? Война!

Отец вернулся в хорошем настроении — шутил, рассказывал о своей работе.

Вечером гулял с родителями по незнакомым улицам, и первое, что бросилось в глаза, — в городе не применяется светомаскировка. Глубокий тыл!

Нелегко было расставаться с родителями. Хотелось бы подольше побыть с ними, помочь в трудную пору жизни. Но есть такое веское слово «надо»!..

На прощание отец подарил мне фотоаппарат ФЭД. Обменялись часами — оставил ему на память врученные Прищепой на фронте часы с дарственной надписью и получил взамен его наручные — швейцарской фирмы «Павел Буре».

В последний раз обнялись у вагона…

В Горький я приехал на вторые сутки. Немало слышал об этом древнем русском городе, о его красоте и славном прошлом. А когда увидел наяву — испытал настоящий восторг. Вольготно раскинувшись на высоком холме, город словно любуется, как красавица Ока плавно несет свои воды в могучую Волгу. Даже зимой этот пейзаж необыкновенно впечатляет. Недавно восхищался верховьем Волги, а теперь вижу ее могучий разлив в среднем течении. Так вот, оказывается, какая она, Волга-мать!

Праздник вдвойне. Никогда нельзя терять надежду. Разоблачение. «Родина зовет». Две встречи. Тыловые будни. Бдительность, бдительность! Урок на будущее. Ни шагу назад!

23 февраля 1942 г. в двадцать четвертую годовщину Красной Армии и Военно-Морского Флота повсюду — на улицах Горького, на вокзале и в поезде, который вез меня к новому месту службы, чувствовалось особое торжественное настроение. А у меня был праздник вдвойне — встреча с 16-й литовской стрелковой дивизией!

Со станции отправился в нужный мне поселок. Это недалеко. У входа в поселок прочел транспарант на литовском языке: «Привет товарищам, прибывшим в состав Литовской дивизии!»

Невозможно описать охватившие меня чувства. Масса новых впечатлений, встречи со старыми друзьями и знакомыми, словно после долгого отсутствия вернулся в родной город, где прошло детство, отрочество, где знаком каждый проулок, каждый двор.

Части дивизии разместились также и в соседних населенных пунктах Горьковской области.

Кое-кто считал меня погибшим, многих и я не чаял увидеть…

В одном из бараков поселка заседала мандатная комиссия дивизии, члены которой подробно расспрашивали каждого прибывшего о его прежней работе, военной подготовке, боевом опыте, а врачи дотошно проверяли состояние здоровья. Нередко перед комиссией одновременно представали отец и сын, братья (Станкусы, Матулёнисы, Вайткусы), брат и сестра, группы односельчан.

Мне, прибывшему с назначением, мандатную комиссию проходить не понадобилось, и я сразу представился исполнявшему обязанности начальника Особого отдела дивизии младшему лейтенанту госбезопасности Йонасу Чебялису.

Познакомились. О моем назначении он уже знал и ждал моего приезда — следователя уже ждали возбужденные уголовные дела, которые было необходимо в срочном порядке закончить. Первое впечатление о начальнике — умный, очень спокойный, доброжелательный человек.

В отделе застал своих друзей по 179-й стрелковой дивизии С. Валайтиса, М. Гольдаса и К. Пятраускаса, которые охотно поделились новостями и прежде всего, конечно, рассказали мне о начальнике. Со времен первой мировой войны Чебялис жил в России, участвовал в гражданской войне, в партию вступил в 1919 году, старый чекист — работал под руководством Ф. Э. Дзержинского и не без гордости об этом часто вспоминает. По-литовски почти не говорит — забыл. Последнее время работал преподавателем в школе НКВД, и некоторые его бывшие ученики теперь сотрудники нашего отдела, молодые ребята, еще совсем зеленые — без практики, без опыта работы.

Навестил комиссара дивизии полкового комиссара Йонаса Мацияускаса, с которым не так давно простились на Калининском фронте, когда он уезжал из 179-й стрелковой дивизии. Комиссар рассказал некоторые подробности, относящиеся к формированию литовского национального войскового соединения. Постановление о создании нашей дивизии было принято Государственным Комитетом Обороны СССР 18 декабря 1941 года. В дивизию направлялись годные к военной службе жители Литвы, успевшие эвакуироваться в глубь страны, а также литовцы — уроженцы и постоянные жители сел Байсогала, Шедува, Ромува Новосибирской области, литовской деревни Черная Падина Саратовской области, населенных пунктов Руднянского района Смоленской области и ряда других местностей Советского Союза. Кроме того, в ряды дивизии влились военнослужащие бывшего литовского 29-го стрелкового территориального корпуса.