Плохие девочки не плачут. Книга 2 (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 15

Я готова постучать в дверь преисподней и предложить каталог «Орифлейм». Или вступить в ряды чокнутых сектантов, распространять вакуумные пылесосы. Продать почку? Зачем мне целых две? Однако вышеперечисленные опции не позволили бы накопить желанные пятьсот штук.

Прорастаю овощем на диване, не зная, как заставить себя шевельнуться. Сил моих хватало только на виртуозное вранье для мамы, чтоб она не переживала. Я понятия не имела о том, как поступлю дальше.

Бандиты начнут с меня, а после примутся за мою семью. Радужная перспектива.

Вечер среды отнимает последние надежды. Я вяло набирала фон Вейганда раз за разом, не особо представляя, какой это по счету звонок, и размышляла о том, что одеть на собственные похороны: свадебное платье (все-таки стоило прилично, а ни разу не засвечено на публике) или свою любимую, пусть потертую, но очень прикольную кофточку ”Make love not borsh” (Занимайтесь любовью, а не борщом) с джинсовой юбкой…

— Да, — прервал сладкие раздумья голос фон Вейганда.

Я аж закашлялась от смущения, прикинув, сколько раз набирала его.

— Это Лора, — на всякий случай представляюсь.

— Ты очень настойчиво звонишь… что-то случилось?

Да, это полный пиздец, всем п*здецам п*здец, просто таки король всех п*здецов вместе взятых и коронованных… и ты даже представить себе не можешь, насколько мне сейчас не хватает ласки, внимания, понимания…

Будь другом, одолжи пятьсот штук?!

— Да, я бы хотела встретиться. Ты в Киеве? — стараюсь не заорать в трубку все то, о чем думаю.

— Я занят, — говорит он, но отключаться не спешит.

Быстрее, цепляй его внимание, пока не поздно. Твой хлеб — лгать задушевно. Давай соберись и соври что-нибудь красивое экспромтом.

— Что бы это ни было, могу предложить намного более интересное занятие.

Слабенько, соглашусь. Что вы хотите после двух недель сплошного стресса? Хорошо еще, он не видит выражение моего лица, где дебилизм и прострация счастливо совокупляются.

— Например? — особого воодушевления не слышно.

— Ты собираешься это по пунктам обсудить? — стараюсь звучать игриво и с интригой, голос у меня всегда лучше выражения лица. — Хотелось бы заняться чем-то более реальным.

— В данный момент я сижу в кабинете с бутылкой виски, а секретарша старательно сосет мой член… думаешь, ты готова предложить более реальные вещи?

Нахожусь в состоянии аффекта, посему речь не контролируется мозгом (к тому же издержки прошлой работы, о которой я обязуюсь поведать при удобном случае, дают о себе знать).

Жмурюсь и выдаю завлекательную речь:

— В данный момент я сижу одна дома и теку от одной мысли о том, что твой член может сделать с моей задницей. Тебе действительно не хочется оттрахать меня туда прямо сейчас?

Пауза перед ответом кажется вечной, и я успеваю вырвать волосы, посыпать голову пеплом, дать обет молчания, вскрыть вены.

— Пришлю за тобой машину, — хрипло произносит он, и его голос звучит настолько по-немецки, что едва удается различить слова. — Называй адрес.

Рыбка на крючке.

***

Времени в обрез, поэтому порадоваться не успеваю. Ураганом метаюсь по квартире в поисках одежды, обуви, косметики, а потом случайно смотрю в зеркало и чувствую себя крайне опечаленной.

Затяжные рыдания не проходят даром — опухшие глаза нежно-малинового оттенка, носик тоже явственно припух, лицо выражает жуткую усталость, будто вся тяжесть мира покоится на моих хрупких плечах.

Положа руку на сердце, заявляю: мой внешний вид знавал гораздо лучшие времена. К счастью, я не успела окончательно разжиреть и заранее помыла голову. Будем работать с тем, что имеем.

Я нанесла боевую раскраску, не вполне контролируя цветность и яркость, хотя получилось неожиданно удачно. Просмотр гардероба довел до пограничного состояния. Нечего одеть! Нечего! Какая жестокая несправедливость.

…слишком просто, слишком официально, слишком торжественно, слишком пацанское, слишком старое, слишком розовое, слишком мрачное…

Мой выбор остановился на том единственном, что смотрелось элегантно и со вкусом. Платье, прикупленное на распродаже в Испании. Во-первых, благородный оттенок зеленого и длина в самый раз (чуть выше середины бедра). Во-вторых, роскошное декольте, позволяющее использовать лифчик с любой степенью пушапа.

Наряд выгодно подчеркивает мою тонкую (на фоне зада) талию и… тут вместе с задом пришло на ум столь бл*тское, тьфу, неосторожно выдвинутое предложение.

Почему-то до этого момента я не осознала, что мне реально придется дать «туда».

Застываю перед зеркалом, бледнея, зеленея, короче, переливаясь не хуже хамелеона.

Звонок мобильного. Не стоит тратить время на то, чтобы сообщить, кто именно мне звонит.

— Водитель внизу. Ты готова?

— Да, спускаюсь.

Начинаю сомневаться, кто из нас рыбка, а кто крючок.

Когда я поняла, что мой план не сработает? Наверное, сразу после того как поняла, что у меня нет плана. Знаю, стоило продумать речь. Как мне сказать ему про деньги? Потянет ли моя единственная уцелевшая девственность на эту сумму?

Готова поспорить на миллион, которого у меня нет, что Скарлетт О’Хара было проще идти к мистеру Батлеру в тюрьму. Он хотя бы любил ее по-настоящему.

I was shitting bricks.(Я срала кирпичами) Буквально.

Глава 4.3

В салоне авто прохладно и пахнет приятным освежителем. Лайм, наверное.

Дождь барабанит по тонированным стеклам. Крупные капли прозрачными кляксами растекаются на темной поверхности.

Глубоко вдохни, постарайся расслабиться.

Хочется мохито и немножко тепла.

Разъярённые вспышки молний ослепляют сквозь закрытые глаза. Раскат грома заставляет нервно повести плечами.

— Включите радио, пожалуйста.

Водитель оперативно исполняет мое пожелание.

Пространство наполняет тяжелый рок. Немецкий. Приятно…

Я помню эту композицию. Она вызывает яркие моменты в памяти. Мои пальцы крепче сжимают миниатюрный, даже для клатча, черный клатч.

…Руки привязаны к спинке кровати. Горячие сухие пальцы чертят замысловатые узоры на покрывшейся мурашками коже. Комната вспыхивает красным, когда раздается первый удар. Кричу. Срываю голос до хрипа. Ремень вспарывает мою задницу до крови под немецкий рок…

Вообще, есть, что вспомнить.

…Мои руки зажаты его рукой над головой, раскаленный член вбивается внутрь, исторгая крик боли. Давлюсь слезами в попытке исполнить первый минет. Фон Вейганд трахает меня на территории цеха, когда нас в любой момент могут застать. Привязывает меня, учит новым позам и раскладывает так, как пожелает. Наш Новый Год, когда мы оказываемся на столе…

Он надел на меня «ошейник», называл своей «малышкой» или «шлюхой» в зависимости от настроения. Мог ограничиться хриплым «моя». Моя собственность. Никто не имеет права прикоснуться. Его возбуждает боль и страдания, слезы и синяки, которые он оставляет. Знаки вроде клейма.

Слабо похоже на романтические сопли в розовом сиропе. Да?

Я с трудом смогла вычеркнуть его из своей жизни, забыть и вытравить. Я не была уверена, что меня волнует больше: невинность запретных мест или собственное ментальное здоровье. Он слишком легко подчинял мою волю, ломал, проникал под кожу, въедался кислотой в самое сердце.

Но разве есть выход?

Авто мягко тормозит.

Ваш выход, моя прелесть.

Ладно…

Объективно признаю: секретарша у фон Вейганда зачетная — длиннющие ноги, грудь необъятного размера, роскошные светлые волосы. Натуральная красота модельного роста. Сосет старательно. Хм, нужна ли ему я? Он властен иметь любую.

Офис производил приятное впечатление, но от кабинета руководителя захватывало дух. Я бы могла остаться тут жить, потому что все соответствовало моему вкусу. Классический стиль переплетался с модерном, натуральные материалы сочетались с последними новинками техники.

Отодвигаю переживания подальше. Запираю страх на ключ. Выстраиваю защиту.

Но труды идут прахом, когда хозяин кабинета обращается ко мне: