Ключ Соломона (книга первая) (СИ) - "О. Бендер" - Страница 30

Но человек, сознание которого было затуманено присутствием Ипостаси, не верил даже самому себе. Разум его порождал голоса, а те искушали его, соблазняя использовать силу демона, заключенного в нем. Страшась происков голосов, царь пожелал создать то, что помешает использовать силу демона ему самому и другим смертным. Так появился ключ, что мог переписывать и уничтожать печати.

Комментарий к Глава 9 / Пожинатель бурь

¹ Система, при которой длительное отсутствие действий со стороны оператора запускает выполнение какого-либо алгоритма.

========== Глава 10 / Оттенки и грани ==========

Если бы наши солдаты понимали, из-за чего

мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны.

Фридрих II Великий

После того, как Альфред закончил, в кабинете минут на пять воцарилась мертвая тишина. Первым голос рискнул подать ангел:

— Эмм… И что это было?

Ал невозмутимо пожал плечами:

— Сказка, разумеется. Одна из многих, которую вы, ангелы, забыли. Эта, в частности, была записана Метатроном.

— Часть ангельских летописей? — Удивлению ангела не было предела. Ясное дело, о разбросанных по всей планете скрижалях святого сказителя знали все, как и о том, сколько они стоили на различной степени подпольности аукционах, и как много народу гонялось за этим призраком легкой наживы в надежде до неприличия разбогатеть как минимум на пару ближайших столетий. Летописи являлись, пожалуй, единственным, хоть и неточным, малопонятным, а подчас и просто непереводимым источником знаний о жизни ангелов и их соперников демонов до случившегося с ними катаклизма. Рогатые наверняка и сами вели какие-то записи, но им уцелеть не посчастливилось, как и самому Метатрону, который, судя по всему, был весьма экстравагантен в своей работе, поскольку большая часть его наследия оказалась зашифрованной, туманно-иносказательной или вовсе не поддающейся переводу. Некоторые маловеры откровенно намекали, что под конец жизни почтенный летописец окончательно свихнулся и записывал полную околесицу.

— Неопубликованная, да. Точнее, тщательно скрытая ото всех любопытных. Однако правды в ней больше, чем ты думаешь. В обитаемых мирах, с момента их появления, действительно существовала некая сущность, время от времени переходящая от одного живого существа к другому, и дающая своему обладателю силу творения. Именно эту сущность, соединенную со своим носителем, и называют Ипостасью…

Демон встрепенулся:

— То есть нечто вроде самонаводящейся инструкции по управлению вселенной?

— Вроде того. Ипостась — это воплощенное созидание, обладающее ограниченной волей и перемещающееся от носителя к носителю. Известно, что в разные эпохи она существовала в симбиозе с самыми разными существами, однажды — с тем, кого вы называете Богом. Нечто вроде детской игры со стульями: кто остался стоять, тот и Создатель всего сущего.

Андрас задумчиво почесал подбородок:

— Звучит забавно. Уж точно ничуть не хуже любого другого варианта. И примерно так же бесполезно. Может, уже к сути перейдешь?

— Ещё нет, но скоро. Я пока что не закончил вгонять в ступор твоего крылатого товарища. — Альфред ткнул пальцем в находящегося в лёгкой прострации ангела. — Так вот, как я сказал, сама эта сила, насколько можно судить, собственной моралью не обладает и во всех действиях полностью полагается на решения носителя. Так что Ипостасью может стать любая, самая первостатейная сволочь. Да что уж там, одно время даже Люциферу подфартило! — Уриил вышел из своей летаргии и вытаращился на Ала:

— Чего? Люц-ц… Люцифер был Творцом? Это про него говорилось в твоей легенде?

— Безусловно. Ни один архангел, будь у него хоть три нимба на башке, не смог бы сотворить жизнь, а у Люци на сдачу целую толпу демонов заделать получилось.

— Нет! — Уриил хлопнул ладонью по столу и чуть не расплескал коньяк из стоящего на столе стакана. В том месте, где ангел приложился кистью, остался обугленный и слегка дымящийся отпечаток его пятерни. — Это невозможно!

Альфред проигнорировал огнеопасное состояние собеседника и снисходительно улыбнулся:

— Мотивируй. Ты видишь в том, что я рассказываю, какие-то противоречия?

— Нет, но… — Ангел запнулся, лихорадочно переводя взгляд на присутствующих в кабинете и пытаясь подобрать слова.

— Но этого быть не может, потому что этого не может быть никогда, так? — Альфред чуть снисходительно улыбнулся. — Послушай, мне плевать, насколько сильно это переворачивает твоё мировоззрение, но факт остаётся фактом: Люцифер длительный промежуток времени был носителем Ипостаси, и ответственен за очень многое из того, что сейчас происходит, хоть и далеко не за все. Большую часть херни натворили уже после того, как Ипостась его покинула. Если тебе так хочется, можешь считать, что Ипостась — отдельное божество, которое к Люци не имело никакого отношения и действовало исключительно самостоятельно, а он просто рядом покурить вышел. И прекрати, пожалуйста, плавить мой стол — он мне дорог как память! Если ни у кого нет вопросов к докладчику, то я продолжу.

Альфред какое-то время смотрел на сидящую перед ним парочку и, убедившись, что никто из них с комментариями влезать не собирается, заговорил дальше:

— Продолжу я, пожалуй, издалека. Когда мир был молод, а по земле ходили мамонты… Нет, это даже для меня слишком издалека… Тогда так: жил-был на свете один царь, и звали его Соломон. И был он как раз тем самым Соломоном, чей исторический прообраз, как водится, отражает реальность не лучше, чем чертеж сливного бачка способен передать устройство вселенной. Так вот, как-то раз этот царь вдруг проснулся и ощутил себя Ипостасью. Замечу — то был первый и единственный задокументированный случай, когда ипостасью смог стать человек. И не просто стать, но и не превратиться при этом в барельеф самого себя на стене. И так он от этого обрадовался, что немедленно и бесповоротно свихнулся, а свихнувшись, посчитал себя одержимым бесом, засевшим у него в голове, — что до некоторой степени даже можно считать правдой. Сам уж он это решил или же ему кто-то посоветовал — история умалчивает. Но Соломону удалось создать несколько печатей, влияющих на демона в собственном сознании. Одна из печатей давала возможность изгнать демона или лишить его силы, другая — навсегда запереть в носителе и не дать вырваться в мир. И так далее, всего семь печатей. К беде или к счастью, Соломон не доверял голосам у себя в голове, поэтому ограничил полномасштабное применение своего изобретение ключом — символом разрушения, способным уничтожать и переписывать печати. Таким нехитрым образом мудрый царь избавился от своего демона и подарил вселенной очередную кнопку судного дня, как будто их кому-то когда-то не доставало.

— Кстати, — Андрас решил встрять в разговор, — допустим, что так оно все и есть. Тогда по этой логике Ипостась должна существовать и сейчас, так?

— В правильном направлении мыслишь, купи себе медаль в галантерее. Нынешней Ипостасью является твой, Андрас, сородич — Абаддон! —Настала очередь демона ловить руками челюсть. Демон войн и раздоров за последние два столетия основательно закрепился на пьедестале иерархии демонов, традиционно презирающих любую субординацию, то есть, по сути, был наибольшей головной болью для всех своих врагов и союзников. Но вот заподозрить того в обладании божественной мощью Андрас бы ни за что не догадался. — А как, ты думаешь, иначе демонам удалось бы за последние столетия так лихо добиться паритета с ангелами, устроив за один век две мировые войны, десяток революций, взрастить по всей планете поколение диктаторов, а в Европе понаоткрывать диснейлендов для евреев? Все это — присущие Абаддону способности, помноженные на возможности Ипостаси. Может, управляет он ими и не слишком талантливо, но, когда в руке дубина — мастерство фехтования отходит на второй план. И именно наличие у демонов такой силы, а не беспокойство за безопасность людей, заставило тогда Рафаила подписать мирный договор, который на деле — практически капитуляция. Он-то, разумеется, был в курсе, почему это делает, а вот твой коллега, призывавший тогда к продолжению войны, а сейчас поджигающий стол в моем кабинете — нет. За что и поплатился увольнением без выходного пособия. Не так ли, Уриил?