Ключ Соломона (книга первая) (СИ) - "О. Бендер" - Страница 27

— Понятно. Кофе?

— Серьёзно? Здесь?

— Сам же сказал, что ещё двадцать минут.

***

Которое по счету пробуждение встретило Акриила адской головной болью и незнакомым ему видом. Купидон очнулся в каком-то непонятном проулке и некоторое время прислушивался к себе. Голова раскалывалась, но это было как раз предсказуемо. Он полусидел, прислоненный к мусорному баку, из чего следовало несколько выводов. Первый — и самый, пожалуй, приятный — он был жив! Второй — он находился на улице, а значит, его действительно отпустили. Третий вывод, вытекающий из того, что сейчас была ранняя весна, а ему, сидящему на улице у помойки, не было холодно, состоял в том, что его одели, прежде чем отпустить. На дворе был день, так что без сознания он пробыл как минимум часов шесть-восемь. Принявшись проводить ревизию своего внешнего вида, купидон мельком глянул на правую руку и еле удержался от вскрика: палец — его палец! — был на месте! Единственным напоминанием о том, что все произошедшее в подвале не привиделось ему в кошмаре, был бледный неровный шрам в месте отреза. Согнув и разогнув ладонь на пробу, Акриил рвано выдохнул и постарался подняться на ноги. Когда это предприятие увенчалось успехом, он принялся оглядывать и охлопывать себя: его обрядили в серый шерстяной свитер, синюю офисную рубашку и джинсы. Все было явно новым и слегка не подходило по размеру, но ходить в этом было вполне можно. В кармане джинсов нашлось небольшое количество денег, получается, до офиса, куда он решил добраться первым делом, выйдет доехать на такси.

Закончив таким образом ревизию, купидон направился к выходу из проулка, и через пять минут вышел к незнакомому ему, базарного вида торговому центру, у дверей которого в ожидании возможных клиентов удачно припарковалась пара такси. Усевшись в салон и уточнив у водителя стоимость поездки — оказалось, что он был не так уж далеко от офиса, — Акриил слегка расслабился и откинулся на спинку сиденья. В дороге он все не мог до конца успокоиться и несколько раз нервно заглядывал в зеркала заднего вида, но слежки не было, зато, благодаря включенному радио, он узнал, что на дворе был все еще четверг, а значит, с момента его похищения прошло никак не больше двенадцати часов.

Через четверть часа езды такси вырулило на до боли знакомую парковку бизнес-центра, и Акриил, расплатившись, ринулся ко входу, преодолел пункт охраны и, на ходу проигнорировав удивленное приветствие секретарши Тамары Васильевны, практически вбежал в свой кабинет, спешно запирая дверь. Найти нужный номер, записанный на обратной стороне конверта в одной из папок для важных бумаг, оказалось делом пяти минут, а уже через семь, отрапортовав по телефону всю необходимую информацию и удостоившись от мужчины на том конце всего лишь приветствия и пожелания всего наилучшего, Акриил смог дрожащими руками достать из нижнего ящика стола наполовину початую бутылку виски и с блаженным стоном приложиться прямо к горлышку.

***

Скугга сидел в засаде битый час, и это начинало надоедать. Его деятельная натура требовала немедленного развития событий. Каких угодно, хоть бы муху прибить. Но приходилось сидеть смирно и терпеливо ждать появления объекта слежки. Отчасти в борьбе со скукой и монотонностью помогала весенняя погода, подмораживающая то одни, то другие части тела, но на четвертый час сидения на карачках, все, что могло, уже отмерзло. Можно было бы встать и хотя бы пробежаться, но, если что-то пойдет не так, шеф с него потом шкуру спустит. Еще стоило бы выбрать более цивильную точку для наблюдения, но Ску не без причин опасался, что один раз его уже могли заметить в неподходящий момент, а с его-то внешностью — это не то, что объект слежки сможет так просто забыть, поэтому удобствами пришлось пожертвовать в угоду незаметности. Вообще, будучи начальником боевой группы и отвечая за силовые операции, Скугга для оперативного наблюдения подходил примерно как ездовой слон для скрытного перемещения по городской площади в ярмарочный день, и обычно такие задания выдавались ему исключительно в качестве наказания. Однажды, после особо разухабистой пирушки, с которой Ску умудрился отправиться на боевой выезд без патронов и практически без сознания, шеф на две недели отправил его в одно из графств Британии для скрытого наблюдения за деятельностью дома престарелых. После четырнадцати суток непрерывного созерцания вывязывающих затейливые шерстяные салфетки старушек, Ску еще пару месяцев не мог без дрожи смотреть на чай и фарфоровые чашки, которые каждое утро непременно обнаруживал на своем столе в качестве подарков от радушных коллег. Но в этот раз шеф решил, что их операция будет проходить с минимальным привлечением ресурсов. С чем это связано, Ску не знал, но не спорил — себе дороже. Вместо этого приходилось морозить задницу в очередных кустах, изнывая от отсутствия хоть какого-то действа.

Физиология, разделявшая с ним его темперамент, тоже требовала к себе пристального внимания. Ску с усмешкой подумал, что ещё немного такого целибата, какой образовался у него за все время, что он здесь изображает из себя человека-оркестр, и он уже на шефа кидаться начнёт. Правда, тут все гарантированно выйдет как у земных богомолов, только голову ему откусят не сразу после, а задолго до — при первом же поползновении.

Скуггу-то пол возможного партнёра волновал, прямо скажем, не сильно: все-таки он был не совсем человеком, и, как следствие, отличался гораздо менее щепетильным подходом в подобных вопросах. Как однажды обронил по этому поводу шеф, «не пингвин — и ладно». А вот начальник его в последние лет триста амурными интрижками не увлекался, предпочитая заниматься исключительно агентурной работой, и изменял ей лишь с классической музыкой, от которой фанател неизбывно. Об этом увлечении шефа Ску узнал случайно, завалившись однажды на одну из явочных квартир и застав там свое руководство в благодушном подпитии по случаю очередного великосветского приёма, после чего был немедленно взят в оборот и принужден прослушать аллегро из какого-то произведения Вивальди, название которого Скугга забыл сразу после того, как его ему сказали¹, в исполнении пятидесяти различных оркестров всех эпох и поколений с такими подробными комментариями шефа, будто тот лично присутствовал во время репетиции каждой версии.

Впрочем, и это было возможно, поскольку возраст начальника Ску себе представлял смутно. Ещё когда, будучи желторотым юнцом шести лет, по неизвестной причине подобранным шефом на выжженных руинах его родного поселения, Ску поступил из распределителя в подготовительный центр для агентов специального назначения, его спаситель уже прочно обосновался в пантеоне небожителей их ведомства. Выспрашивать детали биографии было невежливо и не принято, никаких открытых данных о его послужном списке не существовало в природе, а на папку с личным делом шефа, в которую Ску как-то раз тайком все же удалось подсмотреть, можно было с чистой совестью поставить пудовую гирю с надписью «засекречено» и даже не трудиться ее открывать. Короче говоря, шли годы, менялись поколения сотрудников, а шеф… Ну, шеф просто был.

Да и что там говорить, даже подсчёт своего возраста для Ску, с учётом постоянного мотания в различные сопредельные миры, представлялся задачей весьма заковыристой. Как сумел понять телохранитель из пространных разъяснений штатных яйцеголовых, время в параллельных пространствах текло очень неоднородно, тут и там замедляясь и ускоряясь, иногда двигаясь вспять, а то и вовсе заворачиваясь в спирали и водовороты, формируя целые цепочки замкнутых событий, попав в которые можно было легко намотать на личный счётчик лет четыреста.

В чувство его привела затекшая левая нога. Скугга попытался как можно тише размять конечность, ругая себя за то, что все-таки отвлекся на лишние мысли и потерял концентрацию. Но, кажется, ничего значительного за ту пару минут, что он витал в облаках, не случилось. Ску еще не успел как следует додумать эту мысль, как чья-то рука крепко ухватила его за шиворот и с нечеловеческой силой рванула из его импровизированного убежища.