Департамент Правосудия (СИ) - "Alexandera Bender" - Страница 7

Я поёжилась.

Так значит — это наказание? Попасть в секретари к Всадникам? Все эти девушки тут не по доброй воле?

Но я, ничего не совершала? Вроде меня приняли на работу, как обычно принимают нового сотрудника, трудовой договор и всё такое, всё честь по чести.

Я перестала что-либо понимать.

Тем временем в зал торжественно вошёл посол какого-то из миров со своей свитой, он обменялся с братьями рукопожатиями и вежливо повёл беседу о каких-то политических договорах. Я особо не прислушивалась. Затем подала по просьбе шефа те самые документы послу, и он их подписал, когда он передавал мне папку обратно, удивлённо взглянул на меня, затем перевёл взгляд на медальон, хмыкнул, но промолчал. Я вежливо улыбнулась и отошла.

Интересно, а что обозначает сей медальон, да на нем изображён, так сказать, личный герб второго Всадника, но почему этот взгляд мне не понравился, задумчиво-угрожающий и жуткий. И бьюсь об заклад, его озадачил тот факт, что медальон на мне.

Надо потом у Судьи спросить, но что-то мне подсказывает, я не услышу ответа кроме как: "… так надо".

Но стоит рискнуть.

Дальше приём протекал лениво и скучно, все говорили о политике, каких-то договорах и выяснении вопросов бизнеса, ничем этот приём не отличался от обычной тусовки для людей из обычной политической элиты. Пару раз я подносила и уносила подписываемые обеими сторонами документы. Вообще работала на автопилоте. Надо будет, объяснят.

В офис мы попали тем же путем, что и на приём. Я хотела вернуть медальон, но не тут-то было, цепочка никак не расстегивалась. Как бы я не старалась.

— Можешь не пытаться его снять, он не снимется, пока я не захочу его у тебя забрать. — Раздался спокойный голос шефа уже из-за двери своего кабинета, — да и платье оставь себе, оно тебе идёт.

Я нервно кивнула закрытой двери и убрала руки с цепочки. Затем прошла в комнату отдыха и переоделась в офисный костюм, аккуратно сложила платье и туфли в коробки и вышла обратно.

И что это всё значит? Я почувствовала себя неуютно.

Зачем он мне его подарил, может, в чудо библиотеке найдётся ответ на вопрос, что реально значит этот медальон? Меня кольнуло нехорошее предчувствие, и девушки эти, секретарши, они же грешницы, почему я среди них?

Из не веселых мыслей меня вырвал телефонный звонок. Я подняла трубку.

— Девушка, Судья уже вернулся?

— Да.

— Его ждут в следственном отделе, передайте, что арестованных уже доставили. Только ждём Судью.

— Хорошо, я передам.

— Сэр, — я отворила дверь его кабинета, — сэр, вас ждут в следственном отделе.

— Уже? — он приподнял бровь и поднялся со своего кресла.

— Да, — я кивнула.

— Хорошо, — он подошёл ближе, — можешь идти домой, на сегодня твоя работа закончена.

Я склонила голову и вышла вслед за Всадником.

— Простите, сэр, — робко окликнула я его уже на пороге приёмной.

Он обернулся и внимательно посмотрел на меня, затем ответил, на так и не заданный вслух вопрос.

— Со временем ты поймёшь, наберись терпения, — он улыбнулся и вышел. А я совершенно потерянная побрела собираться домой.

Его ответ только добавил вопросов, почему-то стало страшно.

А дома меня ждал не менее не приятный сюрприз. Скажете, почему всегда, если наваливаются проблемы, то все и сразу?

Глава 6

— Дашенька, почему я не могу до тебя дозвониться? — спросила мама, проходя

вслед за мной в квартиру.

— Мама, я работала, было важное мероприятие, я отключила телефон, я не маленькая, хватит меня опекать!

— Ничего не хватит, тебе всего двадцать шесть лет! — мама строго посмотрела на меня, — ты нашла работу, какую, где, ничего не сказала и даже не звонишь, я и папа волновались, и я приезжаю и что я вижу? Закрытую дверь! Не записки, ничего. Телефон молчит!

— Мама! — перебила я её, — хватит!

Она замолчала и сердито уставилась на меня:

— Как ты со мной разговариваешь, негодяйка!

— Мама, — устала, попросила я её, в который раз.

Она всё-таки успокоилась, но все ещё сердилась на меня. Я это чувствовала по её недовольному тону.

— Итак, рассказывай, где и кем работаешь, хорошо ли тебе платят и если ли там приличные мужчины?

И что мне говорить? Что я работаю на Всадника Апокалипсиса — Войну, что через меня проходят документы подчас решающие судьбы миров, что я каждый день вижу души умерших? Да она меня в психушку тут же отвезёт и запрёт там.

Я натянуло улыбку и начала бессовестно врать. Надеюсь убедительно.

— Это государственная судебная юридическая контора, я секретарь Судьи.

Почти не соврала. Говорят, враньё сложно распознать, если в нём есть доля правды.

— Правда? — Мама обрадовалась, — сколько платят?

Говорить правду и тут не стоило, такие суммы нигде в нашем городе не платили, что я получала в Департаменте, поэтому я прикинула самую высокую зарплату, какая могла быть у нас и выдала:

— Двадцать пять!

— Ооо, — мама широко улыбнулась, — это прекрасно, Дашка.

Тут её взгляд упал на цепочку и на медальон.

— Что это?

Она потянулась к нему. Моя мама была фанаткой всякой бижутерии, денег у отца на золото и серебро не было, но он всегда покупал ей красивую бижутерию.

Её пальцы прикоснулись к металлу и она, вскрикнув, отдёрнула руку.

— Даша, что это? Откуда у тебя? Он горячий!

Я встрепенулась.

— Это подарок.

— Чей? — подозрительно взглянула на меня, — Дашка, немедленно сними!

Если бы это было в моей власти, мама.

— Зачем? Не хочу это подарок, — я запнулась и замолчала.

Мама со страхом покосилась на медальон.

— Странный рисунок, не темни! Отвечай матери! Он опасен?

Хороший вопрос, не знаю.

— Его мне подарил один мужчина, — тихо произнесла я. Я не стала говорить, что это мой шеф. Мама у меня с бурной фантазией. Додумает остальное причём в деталях.

— Так, — мама села на диван и устроилась поудобнее. — Кто он?

Её страх за меня мне нравился больше, честно слово, сейчас начнется допрос. Кто он? Откуда? Какое у него положение в обществе? Зарплата?…

— Я не хочу об этом говорить, сейчас.

И, правда говорить о Войне мне не хотелось, он, несомненно, очень красив и привлекателен, но он…. Да, Господи, он сама Война за его плечом всегда стоит его брат — Смерть, и как бы они друг друга недолюбливали, они единая движущая сила в мире, что несёт разрушения. Даже если это во имя истины и справедливости.

— Даша, что такое? Ты побледнела, — мамина бравада и решительность пропали.

— Что ты, не хочешь не говори. Она усадила меня рядом на диван, посмотрела в мои глаза и неожиданно предложила:

— Пошли, попьём чаю, я варенья принесла.

Я непонимающе посмотрела на маму, та, уже прошла на кухню, поставила чайник.

Я аккуратно дотронулась до цепочки и украшения. Холодный метал, странно, почему, когда его взяла мама, он накалился?

Я с трудом вынырнула из омута невесёлых размышлений о судьбах мира и Всадниках Апокалипсиса. Почему-то стало тяжело, и закололо сердце. Всё это время, что я работала в Департаменте Правосудия, я старалась не думать о многих вещах, но теперь… Я потянулась к цепочке на шее, и кончиками пальцев коснулась холодного металла.

— Зачем, вам надо было давать мне медальон? — прошептала я, — что же это значит? Не получив никакого ответа на свой вопрос, я пошла на кухню, села на табурет и стала наблюдать за тем, как мама наливает чай, выкладывает в вазочку варенье и достаёт ложки. Нахлынуло чувства дежавю, вот так в детстве я часто сидела, поджав ноги на табурете, и смотрела, как мама готовит обед или разливает чай.

Снова, как в тумане, я потянулась к медальону. Сжала его и прикрыла глаза. На миг мне показалось, что перед глазами промелькнула пустыня, но не солнечная Сахара, какой я её представляла в детстве, а безжизненная, пустыня с серым песком и нависшим над ним мрачным кроваво лиловым небом. И не было в этой пустыни не одной живой души. Но вот краем глаза на горизонте мелькнула чья-то тень, затем она стала приближаться, и я увидела изуродованного человека, он передвигался на четвереньках, как собака, его злые глаза поблёскивали в багровых отсветах, кроме шрамов и шишек на лице по телу этого недочеловека то тут, то там виднелись шипы, они торчали из рёбер, ног и рук. От ужаса и отвращения я вскрикнула и отшатнулась, отпустила медальон, и распахнула глаза.