Великий канцлер - Михайловский Александр - Страница 1

Первое, что мне пришло на ум после ознакомления с текущими делами – это аллегорический образ Империи, которая еще хорохорится и принаряжается, но при этом внутри нее уже таится смертельная болезнь, которая и приведет ее к гибели в феврале и погребению в октябре семнадцатого года… Но мы-то не могильщики, а реаниматоры – поэтому сложившаяся ситуация нам активно не нравится. Собственно, дело не в том, кто виновен в таком положении дел. Прошлый и позапрошлый императоры своими действиями и бездействием доведшие Россию до нижней точки, находятся вне критики. О бывших правящих особах, живых или мертвых, следует говорить либо хорошо, либо никак. Вот мы и будем никак. Пинать предшественников – последнее дело. Уже давно подмечено, что частенько за этим занятием скрывается полная деловая импотенция ругающих, в народе просто и незамысловато называемая жопорукостью. Сделай лучше их – но не для того, чтобы похвастаться, какой ты хороший, а потому что ты просто по-другому не умеешь и на любой работе рвешь жилы будто в последний раз. Вот именно из-за таких убеждений меня и держали подальше от Кремля и поближе к оборонке. Но вот, поди ж ты, как все обернулось…

И вот теперь я понимаю Геракла, в задумчивости застывшего перед утопающими в дерьме авгиевыми конюшнями. Такое же чувство было и у меня после того, как мы проехали на поезде всю необъятную страну по диагонали – от Читинской губернии до Санкт-Петербурга. Вопиющая нищета, соседствующая с блеском показной роскоши, особенно неприглядна. В наше время, когда важные люди подобно мне летают из Москвы и Петербурга во Владивосток и Хабаровск самолетами, многое остается скрытым от их глаз в сизой дымке под крылом самолета, мчащего к пункту назначения на заоблачных высотах. Оттуда не видно ни пришедших в негодность аварийных домов, ни обветшавших районных больниц, ни людей, выживающих от одной нищенской зарплаты до другой и при малейших задержках вынужденных обращаться к ростовщикам, модно называемым микрофинансовыми организациями.

Здесь все гораздо страшнее, чем даже в нашем достославном девяносто девятом году, когда мы, тогда еще молодые и решительные, взялись разгребать завалы на излете правления Ельцина. Тогда он, безвольный и бессильный, полностью устранился от дел, позволив команде своего «преемника» латать и смазывать разваливающуюся на ходу государственную машину, лишь бы не услышать роковые слова «караул устал». Так что опыт ремонта государства «на ходу», без разрушения всего до основания, у меня, позволю себе заметить, есть. Но тут, в начале двадцатого века, работать будет гораздо тяжелее, чем тогда, сто лет тому спустя. В первую очередь, здесь нет осознания глубины унизительного падения государства с позиции второй мировой сверхдержавы до статуса заштатного третьеразрядного государства, с мнением которого больше никто не считается, а также понимания опасности приближения к той роковой черте, за которой только русский бунт – бессмысленный и беспощадный. В местных властных и околовластных кругах господствует мнение, что все у нас хорошо, война выиграна, армия победоносна, флот могуч, а голодающие людишки по деревням как-нибудь перетерпят; а не перетерпят и помрут – так невелика беда…

Одним из сторонников такой точки зрения является наш новый соратник адмирал Дубасов. И ведь вроде умный человек, патриот и государственник: его активное содействие помогло нам в кратчайшие сроки и почти без крови победить заговор Владимировичей. Единственное, что помешало ему отшатнуться от нашей компании, было заявление Ольги, что отнимать и делить она не будет ни при каком раскладе. И это действительно так. Не наш это метод, тем более что ничего хорошего из этого не выйдет. Если разделить богатства тончайшего слоя нуворишей на сто сорок миллионов нищего населения, то получится меньше чем ничего. Мы поступим умнее. Вместо всеобщей дележки мы сделаем следующее. Во-первых, примем меры для обеспечения быстрого роста российской экономики, доходы от которой будут распределяться более справедливым образом. А во-вторых – проведем программу переселения нескольких миллионов крестьянских семей, перебросив излишки населения из Центральной губерний России на земли Сибири и Дальнего Востока, и упорядочим землепользование, что позволит решить проблему постоянных недородов – сиречь голода, который своей костлявой рукой регулярно вторгается в российскую действительность. Вот уж этот враг будет посерьезнее всех японцев вместе взятых…

Но было в этих объяснениях маленькое лукавство. И для создания промышленности, и для того, чтобы ее изделия стала покупать наибеднейшая масса, и даже на программу переселения нужны деньги… Часть из них необходимо вложить в качестве инвестиций в создание заводов и фабрик, а также в обучение персонала, ибо от неграмотных и необученных крестьян-лапотников, поставляемых на рынок труда нищей российской деревней, прок для производства отсутствует напрочь. Другую часть нужно дать потенциальным покупателям, восемьдесят процентов которые сейчас, как в каменном веке, живут натуральным хозяйством, поскольку деньги из деревни мощнейшим насосом вытягивают различные подати, в том числе и выкупные платежи. Нет платежеспособного спроса – а значит, и незачем строить в России заводы и фабрики для производства товаров народного потребления. Те небольшие количества изделий, что востребованы сравнительно узкими обеспеченными слоями населения, без всяких проблем можно ввозить и из-за границы, способствуя развитию французской, британской или германской промышленности. Деньги необходимы и для того, чтобы осуществлять переселенческую программу и ликвидацию безграмотности и создавать государственную систему медицинского обеспечения. Конечно, впоследствии все это принесет прямую и непосредственную отдачу, но где взять первоначальный капитал в стране, бюджет которой в значительной степени формируется за счет выкупных платежей и доходов от винной монополии…

Поэтому для того, чтобы совершить искомый прорыв, нам требовалось кого-нибудь ограбить… Грабить крестьян сейчас просто невозможно – по крайней мере, пока, так как они уже до костей ограблены до нас. Прежде чем этот ресурс снова станет доступным, мужика надо подкормить и дать ему время нагулять жирок. Грабить рабочих бессмысленно по той же самой причине. Там и без нас хозяева изгаляются по полной программе, и с этими изуверами тоже надо что-то делать. И, кроме того, с рабочих особо много не награбишь, а неприятностей можно огрести по самое не могу. Остается грабить тех, у кого есть деньги – то есть буржуазию и высшую аристократию; но делать это следует осторожно, потому что эти люди чувствуют тут себя властью и весьма болезненно отнесутся к изъятию части своего богатства.

Однако есть во всем этом один светлый момент. И аристократы, и местные бизнесмены не отличаются праведностью – и напропалую нарушают законы либо же напрямую запускают лапу в государственный карман, а то и просто путают личную шерсть с государственной (подобно хитроумному красавчику Сандро, он же Великий князь Александр Михайлович). И вот, поскольку ни одному преступнику нельзя позволять пользоваться плодами его преступления, мы с императрицей придумали следующую комбинацию. В мягком варианте высокопоставленному гешефтмахеру будет указано, во что именно он должен вложить свои незаконно нажитые миллионы, а если этот тип не пожелает выполнить указания милостивой императрицы, то получит срок на каторге где-нибудь на Сахалине и банальную конфискацию имущества и всех денежных средств. Чтобы совершить прорыв и поднять с колен российскую экономику, нам необходимы точки роста – и таким путем мы сможем получить их, почти не залезая в государственный бюджет.