Филе из палтуса - Даррелл Джеральд - Страница 49
- Предыдущая
- 49/55
- Следующая
— Дорогой! Дорогуша ! Я здесь!
Я развернулся кругом, и сделал это как раз вовремя, потому что Урсула бросилась в мои объятия и впилась своими губами в мои с алчностью шмеля, завидевшего первый в сезоне цветок клевера. Вырвавшись наконец из осьминожьей хватки Урсулы, я попытался найти взглядом миссис Дарлингхерст и обнаружил, что она пятится вдоль платформы с видом пустынника, который стал вдруг свидетелем римской оргии самого дурного пошиба. Я робко улыбнулся, помахал рукой, после чего схватил Урсулу за руку и повлек за собой, на ходу пытаясь стереть с губ около килограмма помады.
На Урсуле было эффектное синее платье, превосходно сочетающееся с ее огромными глазами, и элегантные белые замшевые перчатки. На одной руке висела на ремне необычная корзиночка, похожая на те, в которые кладут припасы, отправляясь на пикник. Должно быть, в этой таре она держала запас косметики, рассчитанный не на один год.
— Дорогой, — сказала Урсула, устремив на меня восторженный взгляд, — я предвкушаю все это. Такой чудесный день! Ленч наедине с тобой, потом концерт… О-о-о-о! Райское наслаждение !
В это время мы проходили мимо билетных касс, и несколько мужчин, уловив игриво-страстную интонацию, с которой были произнесены слова «райское наслаждение», посмотрели на меня с такой завистью, что я сразу приосанился.
— Я заказал столик… — начал я.
— Дорогой, — поспешно перебила меня Урсула. — Мне позарез нужно в уборную. В поезде не было туалета. Купи мне газету.
С разных сторон на нее устремились удивленные взгляды.
— Потише! — сказал я. — Не надо так громко. Зачем тебе газета? Там есть туалетная бумага.
— Конечно, дорогой, но она слишком тонкая . Я предпочитаю подстелить бумагу потолще, — объяснила Урсула, и голос ее разносился кругом, как звон колоколов в морозной ночи.
— Подстелить? — спросил я.
— Ну да. Я никогда не сажусь прямо на сиденье. Потому что одна моя знакомая, посидев вот так, схватила скарабея.
— Ты хочешь сказать — скарлатину?
— Да нет же, нет ! — нетерпеливо возразила она. — Скарабея. Вся так и пошла отвратительными красными пятнами. Прошу тебя, дорогой, скорее купи мне газету, я просто умираю .
Я исполнил просьбу Урсулы, и она направилась в женскую уборную, размахивая газетой так, словно разгоняла бактерий. «Интересно, — спросил я себя, — от кого из своих друзей могла она слышать слово „скарабей“ и по какому поводу?»
Через несколько минут она возникла вновь с улыбкой на лице и, очевидно, без бактерий, я затолкал ее в такси и отвез в ресторан. Мы быстро нашли свободный столик, и официант разложил перед нами огромные меню. Памятуя советы моего друга, я живо выхватил меню из рук Урсулы.
— Я сам выберу для тебя блюдо, — объяснил я. — Я гурман.
— Правда? — удивилась Урсула. — Разве ты индиец?
— При чем тут Индия?
— Ну, я думала, что они приезжают оттуда.
— Кто? Гурманы? — все больше удивлялся я.
— Ну да. Разве это не те люди, которые проводят время, созерцая свой живот?
— Совсем не те. Ты подразумеваешь нечто совершенно другое. Ладно, не ломай себе голову, лучше давай я закажу, что нам есть.
Я заказал недорогой, но плотный ленч и к нему бутылку вина. Урсула тараторила без перерыва. У нее было несметное количество друзей, которых, считала она, я должен был знать и дела которых чрезвычайно ее интересовали. Судя по рассказам Урсулы, большую часть своего времени она тратила на то, чтобы перекраивать их жизнь, невзирая на их собственное мнение на этот счет. Голос ее журчал как ручей, и я слушал как завороженный.
— Меня страшно беспокоит Тоби, — доверительно сообщила она мне, уписывая креветки. — Честное слово, беспокоит. Похоже, его гложет тайная страсть к кому-то. Но папочка не согласен со мной. Папочка говорит, что Тоби склонен к алогизму.
— Алогизму?
— Ну да. Понимаешь, он слишком много пьет. «Что ж, — сказал я себе, — пьяницы и впрямь не слишком логично мыслят…»
— Ему следует обратиться в Общество анонимных алогистов, — ляпнул я.
— Это кто же такие? — живо заинтересовалась Урсула.
— Ну, это такое тайное общество… э… э… алогистов, они стараются помочь друг другу… э… избавиться от дурной привычки и стать… э… стать…
— Стать логистами! — радостно воскликнула Урсула. Должен сознаться, что такая мысль не пришла мне в голову.
Когда нам подали котлету из филе, Урсула наклонилась над тарелкой и пристально посмотрела на меня своими синими глазищами.
— Ты слышал про Сьюзен? — прошептала она, причем шепот ее прозвучал куда явственнее, чем если бы она говорила полным голосом.
— Э-э… нет, не слышал, — признался я.
— Так вот, она забеременела. У нее должен был родиться неграмотный ребенок.
Я поразмыслил над этой новостью.
— Что ж, при нынешнем уровне просвещения…
— Не говори глупости! Она ничего не применяла, — продолжала шептать Урсула. — Дуреха такая. А ее отец, естественно, заявил, что не желает, чтобы его существование омрачала ватага неграмотных.
— Еще бы, — сказал я. — Кому же захочется, чтобы его дом превратился в убежище обманутых девиц.
— Вот-вот! И отец велел ей сделать абордаж.
— Напасть на отца ребенка? — спросил я.
— Да нет же, дурачок! Избавиться от младенца.
— Ну и как? Она послушалась?
— Послушалась. Он послал ее в Лондон. Это обошлось страшно дорого, и бедняжка вернулась домой в жутком состоянии. По-моему, ее отец был не прав.
К этому времени большинство других посетителей ресторана слушали нашу беседу затаив дыхание.
За кофе Урсула принялась рассказывать мне длинную и весьма замысловатую историю про одного своего друга, который попал в беду и которому она жаждала помочь. Я слушал вполуха, пока она вдруг не сказала:
— Как раз тогда я не могла ничего поделать, потому что мама лежала в постели с гриппом, а папочка попросил меня пораньше приготовить завтрак, потому что собирался отвезти быка к ветеринару, чтобы хлестать его. Поэтому…
— Что собирался сделать твой папа? — спросил я.
— Отвезти к ветеринару быка, чтобы хлестать его. Он стал совсем буйный и опасный.
- Предыдущая
- 49/55
- Следующая
