Ай-ай и я - Даррелл Джеральд - Страница 22
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая
Впрочем, посмотрев на акулу-молот холодным и рациональным взглядом, убеждаешься, что это одно из самых замечательных творений изобретательницы-природы. Ее тело, по форме напоминающее торпеду, — рукоятка «молота», а странная голова — его «головка». В каждую сторону «головки» вделан глаз, а ниже — похожий на свод средневековой церкви дугообразный рот с цинично опущенными уголками, примерно как у Соммерсета Моэма в старости.
Вернувшись на Джерси, я постарался больше разузнать об этой странной голове. Оказалось, что сплющенная со спины и брюха форма головы обладает наименьшим сопротивлением, когда акула преследует добычу. Акулы-молоты питаются в основном кальмарами, невероятно быстрыми тварями, а один из видов этой акулы включает в свое меню даже скатов, которые движутся еще быстрее, чем кальмары. Кроме того, «крылья» головы акулы-молота имеют чрезвычайно чувствительные обонятельные и электровосприимчивые органы, а расположение глаз дает возможность превосходного бинокулярного зрения. Еще одна тонкость заключается в том, что расположение глаз предохраняет акулу от щупалец пойманного кальмара. В общем, эта голова, которой только сниматься в фильмах ужасов, оказывается, обладает превосходным бинокулярным зрением, блестяще действующими органами обоняния и может работать как радар. А что еще нужно акуле?
* * * Дорога, петляя, взбиралась на холмы и становилась все хуже и хуже. Теперь она уже ничем не напоминала путь сообщения — скорее высохшее русло реки, на которое вода нанесла огромные валуны размером с лохань и вымыла вокруг них ямы, так что камень выглядел точно огромный шарик мороженого на блюдечке. Нас швыряло из стороны в сторону, словно тряпичных кукол, и мои бедра заныли с небывалой прежде силой. Хотя Фрэнк вел машину как настоящий ас, увертываться от всех ухабов оказалось невозможным — вся дорога выглядела будто после артобстрела, предшествующего наступлению неприятеля. На ней не осталось живого места, где можно было бы отдохнуть от постоянных толчков, тряски и колотушек.
Мосты, перекинутые через овраги и реки, никак не облегчали продвижение. По большей части они представляли собой два бревна, перекинутых с одной стороны на другую, да несколько планок, кое-как прибитых поперек. И бревна и планки были порядком изношены, а кое-где уже начали гнить. И когда машина проезжала по ним, они издавали шум, ровно пластинки огромного деревянного ксилофона. После того как машина переезжала мост, ее пассажиры должны были выйти и приколотить планки на место, чтобы могла проехать следующая. О том, чтобы въехать на такой мост двум машинам сразу, не могло быть и речи: это означало бы неминуемую катастрофу.
На одном мосту с нами случилось неприятное происшествие, но мы считаем, что еще дешево отделались. Через некую широкую реку, темно-желтую, словно львиная шкура, был перекинут импозантный на вид стальной мост. Но хотя фермы моста и были сделаны из стали, поперек них лежали те же полуистлевшие планки. Только я собрался дать Фрэнку наставления о том, что может произойти, если ехать не строго вдоль стальных балок, как случилось именно то, чего я опасался. Планки разъехались, и «тойота» накренилась, как пьяная. Более того, стала прогибаться и сама стальная балка, и «тойота» опускалась все ниже и ниже.
— По-моему, нам с Ли следует выйти из машины, — подумав, сказал я и открыл дверцу. — Трус! —. бросил Фрэнк.
— Не знаю, какие ты там строил пакости несчастному Джину Отри, — возразил я, — но я не поющий ковбой и имею скверную привычку цепляться за жизнь сколь возможно долго.
— А дезертировать перед лицом врага — хорошо? Вы просто хам, сэр, — сказал Фрэнк. — А как же я?
— А тебя — в расход! — безжалостно отрезал я, выбираясь на мост, где было относительно безопасно.
— Вот именно! Без тебя снимем фильм гораздо лучше! — сладко пропела Ли.
— Крысы бегут с погибающей «тойоты», — сказал Фрэнк, когда мост заскрипел и машина ушла еще глубже. Он открыл дверцу и вышел сам.
— Будь я проклят, если один пойду ко дну вместе с кораблем, — заключил он.
Проведенное нами расследование показало, что с виду мощные стальные фермы так проржавели, что создавалось впечатление, будто на самом деле они сделаны из какого-то неведомого кружева. Были места, куда палец входил на четверть дюйма. Трудность заключалась в том, что, если бы другая машина рискнула въехать на мост для помощи, мост мог окончательно рухнуть и обе машины, набитые ценнейшим оборудованием, полетели бы в реку с высоты семьдесят футов. К счастью, вторая «тойота» и более легкие машины уже выбрались на другой берег. Мы привязали к «тойоте» веревку и медленно, с величайшей осторожностью выволокли машину на противоположный берег.
При всех неудобствах и тяготах путешествия мы всегда испытывали облегчение, когда переправлялись на пароме, — даже в том случае, когда переправа задерживала движение. Паромы представляли собой скрепленные понтоны времен второй мировой войны, похожие на гигантские каноэ; поверх них были положены планки. Управлялась эта конструкция крепким паромщиком, ловко орудовавшим бамбуковым шестом необыкновенной длины и толщины. Но въехать на такой паром, равно как и съехать с него, было поистине подвигом. Паром просто подходил к берегу или к причалу, и планки сходились под острыми углами. Задача водителя — подогнать колеса так, чтобы въехать на планки и съехать на берег. Паром тотчас же отходит назад и кружится в вальсе на бурой воде. Если паром на противоположном берегу реки, звони в подвешенный на пальму колокол; если таковой (как это часто и бывало) отсутствует, вся надежда только на силу собственных легких. Сумеешь докричаться до паромщика (который на противоположном берегу крутит шуры-муры с какой-нибудь соблазнительной деревенской девчонкой), тогда твое счастье: паромщик неохотно и с тоской во взоре двинется к вам.
Но уж коли въехал на паром, можешь понаслаждаться тишиной. Ласково греет солнце, медленно и плавно движется посудина, и единственный звук, который долетает до твоих ушей, — плеск и свист бамбукового шеста в надежных мускулистых руках паромщика, точно копье в руках охотника на мамонтов… Порой промчится стая белых, как звезды, цапель, летящих строем на поиск мест, богатых рыбой; иногда стрелой пролетит над рекой крошечный зимородок ярко-голубого и красно-коричневого цвета, а высоко в небе парят коршуны, будто черные кресты. Иногда мимо проскальзывают небольшие пироги и каноэ, двигаясь бесшумно, словно упавшие на воду листья или крылатые семена.
Между тем дорога становилась все хуже и хуже. Мы двигались с самой что ни на есть черепашьей скоростью, но все равно не удавалось избегать ям и огромных камней. Дорога шла уже в нескольких сотнях футов над уровнем моря, вниз уходил совершенно отвесный обрыв, а над нами высилась столь же отвесная скала. Росшие когда-то внизу деревья были вырублены под посевы; затем участок забросили, и он зарос низким кустарником и вьющимися растениями. Иногда над этой порослью, словно зеленая ракета, выстреливала случайная пальма-равенала или кокосовая пальма, распушив веер из листьев, будто павлиний хвост. Вода в море была темно-синяя, кое-где в нее вдавались скалы; побережье изрезали большие бухты с роскошными пляжами цвета поджаристого печенья, и волны, накатывавшие на темный песок, оставляли на нем белую пену, похожую на коралловое ожерелье.
Наконец мы добрались до деревни, где предполагали найти профессора Ролана Альбиньяка — нашего старинного приятеля, основавшего заповедник «Человек и биосфера», где нам предстояло работать. Но эта встреча, как и большинство из намечавшихся на Мадагаскаре, не состоялась, а местные жители, как всегда, были готовы прийти на помощь и сообщили массу новостей о нашем друге. Кто сообщил, что он вот-вот прилетит на самолете, кто поведал, будто он вот-вот приедет на автомобиле, кто-то слышал, будто он приплывет на пароходе; он был там-то, он был здесь, он в Париже, он вообще никогда не приедет.
При такой противоречивой информации мы сочли за лучшее пообедать в местном отельчике, лелея крохотную надежду, что профессор все-таки объявится. Если же нет, то нам надо было спешить дальше: следующий на нашем пути паром зависел от прилива. Кстати, об этом пароме и о приливе мы тоже получили лавину самой противоречивой информации.
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая
