Огненный Феникс: Гарри Поттер и Лорд Гриндевальд (СИ) - "Фикрайтер" - Страница 19

Для Гарри бешенство Темного Лорда было просто бальзамом на душу. Каждый раз, когда он представлял, как Волдеморт в бессильной злобе крушит интерьер Тронного Зала, его настроение поднималось до максимальной отметки. Еще одной причиной его радости служили статьи Риты Скитер, которая поливала грязью всех и вся, начиная от простых работников Министерства и заканчивая Дамблдором. Рита не на шутку разошлась, очевидно, пыталась наверстать год, в течение которого ничего не могла писать из-за договора с Грейнджер. Справедливости ради следовало отметить, что ей это весьма неплохо удавалось. Журналистка уделяла особое внимание Верховному Волшебнику Визенгамота, что означало для последнего выливанием на его седую голову целых ведер отборных словесных помоев. Скитер, не ведая жалости, продолжала выставлять его жадным до власти параноиком, у которого, вдобавок, на старости лет всерьез разыгрался маразм.

Гарри, читая ее статьи, оставалось только кататься по полу от хохота. Геллерт был куда сдержаннее в проявлении эмоций, но даже он не всегда был в состоянии сдержать смех. Чего уж там говорить — у Риты имелся настоящий талант в вежливых выражениях говорить о людях такое, что у тех могло возникнуть непреодолимое желание произнести два слова, направив волшебную палочку себе в голову.

В отношении Поттера Скитер выбрала иной курс, нежели два года назад. О нем она говорила, как о несчастной жертве злобного и властолюбивого директора Хогвартса. Читая подобные слова, юноша даже чувствовал нечто похожее на сочувствие к самому себе. Гарри многое бы отдал, чтобы посмотреть на физиономию старого маразматика, которого за всю жизнь не окатывали таким количеством грязи. Ни сам Дамблдор, ни даже Министерство не были в состоянии запретить печатать убойные статьи Риты, потому что это мог решать только главный редактор "Ежедневного Пророка". А тот вовсе не собирался лишать газету сенсаций, благодаря которым она расходилась огромными тиражами.

Гарри некоторое время был занят рассуждениями по поводу совершенного им убийства. В конце концов, он заключил, что в этом не было ничего аморального, поскольку он своими глазами видел, как тот Пожиратель Смерти пытал беззащитных магглов. Поттер решил, что больше не будет бояться убивать тех, кто этого действительно заслуживает. Юноша был рад, что после Азкабана он не остался прежним наивным мальчишкой с геройскими замашками истинного гриффиндорца, которые раньше заставляли его очертя голову бросаться в различного рода приключения. Теперь его взгляды на жизнь поменялись. Раньше парень видел все в черно-белом цвете, и его это устраивало, но предательство друзей и Дамблдора заставило Гарри кардинальным образом изменить свое отношение к миру. Пожалуй, это и к лучшему.

Поттер не забывал время от времени поглядывать на Карту Мародеров. Ничего примечательного в Хогвартсе не происходило. Снейп уже давно вышел из больничного крыла. Ох, не завидовал юноша ученикам, у которых закончились каникулы. Профессор Зельеварения и раньше не отличался добротой, а теперь, после своего ранения, полученного от заклятия ненавистного Поттера, его настроение точно упадет до нуля, что неприятно аукнется ученикам, особенно имеющим принадлежность к факультету Годрика Гриффиндора. Впрочем, это мало волновало Гарри.

Важным событием вскоре стало еще одно нападение, о котором они узнали от Дромера. Сам шпион в рейде не участвовал, он случайно услышал разговор двух Пожирателей в замке Темного Лорда, после чего поспешил уведомить своего заклинателя. Волдеморт окончательно слетел с катушек, отправив на крушение маггловской деревни двух великанов и дюжину троллей, приставив к ним на всякий случай пятерку магов. Итогом столкновения Поттера и Гриндевальда со слугами Лорда послужил полный разгром последних. Пожирателей Смерти затоптали великаны, которым по глазам ударили заклятием Коньюктивитус, после чего Гарри и Геллерт добили троллей и гигантов. С великанами пришлось повозиться — Заклятия Смерти действовали на них не так фатально, как на людей, поэтому пришлось использовать запрещенное проклятие с десяток раз, чтобы добиться нужного эффекта. На следующий день в "Пророке" красовалась статья с названием "ЗАЩИТНИКИ ВНОВЬ НАНОСЯТ УДАР ПО СПОДВИЖНИКАМ ТОГО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ!", подписанная именем Риты Скитер, которая восхвалила новоявленных героев до небес, одновременно поливая грязью Министерство, соизволившее явиться лишь через два часа после окончания сражения.

Между тем зелье исцеления для Флории уже подходило к завершающей стадии. Осталось подождать лишь считанные дни, затем добавить чешую василиска, которую добыл Поттер, и все — лекарство готово. Юноша все чаще улавливал волнение Геллерта, чувствующееся даже через великолепный ментальный блок. Наставник явно сгорал от желания как можно быстрее закончить приготовление зелья и пробудить, наконец, свою дочь. Гарри до сих пор не мог забыть образа прекрасной девушки и искренне надеялся, что все пройдет успешно. Однажды он спросил Гриндевальда, каким образом они пробудят Флорию.

— Это можно сделать одним-единственным способом, — объяснил Геллерт. — Ритуал, который могут выполнить единицы.

— И ты снова окажешься ослаблен? — уточнил Поттер.

— Нет. К счастью, если ритуал проводит тот же маг, который погрузил человека в Вечный Сон, в данном случае я, то затрат сил будет небольшим. Но даже если бы мне пришлось умереть, чтобы вернуть к жизни Флорию, я бы это сделал, — Гарри ничуть не сомневался в искренности этих слов. Он тоже был бы готов на все, имея возможность вернуть своих родителей, крестного и Римуса.

Родители... Останься Лили и Джеймс Поттер в живых, кто знает, как сложилась бы судьба их сына. Он бы вырос в любящей семье, где родители любили его и заботились. Сириус и Римус каждый день навещали бы его. У Гарри могли быть братья и сестры. Все обернулось бы совсем по-другому.

Юноша почувствовал стыд, когда вспомнил, что ни разу не был на могилах родителей. Да, раньше у него не было возможности, а в последнее время ему было не до того, но это не могло быть оправданием. Поттер чувствовал, что просто обязан побывать на кладбище в Годриковой Впадине. А впрочем, почему бы и не сейчас? Прежде, чем он смог себя остановить, парень обратился к Гриндевальду:

— Геллерт, мне нужно ненадолго отлучиться, — наставник удивленно посмотрел на него. Гарри, не дожидаясь вопроса, пояснил. — Я хочу посетить могилы своих родителей.

Теперь во взгляде Гриндевальда появилось понимание. Он спросил:

— Отправишься прямо сейчас?

Гарри кивнул. Он не стал одевать боевую мантию — вероятность того, что там окажется кто-либо из волшебников минимальна. В любом случае, портал он всегда носил с собой, так что в случае опасности Поттер сможет просто сбежать.

Юноша переместился с расчетом на то, что окажется в некотором отдалении от деревни; возникать из воздуха прямо перед магглами у него не было никакого желания. Едва только он оказался на месте, как его мгновенно пробрал холод — мороз на улице был еще тот. Выбросив ныне бесполезный кусок пергамента, который послужил одноразовым порталом, Гарри сразу же наложил на себя Согревающие Чары. Не теряя ни минуты, он пошел в сторону коттеджей, видневшихся неподалеку. Все вокруг было засыпано снегом, что неудивительно — сейчас было начало февраля.

Как только он дошел до деревни, то направился в сторону церквушки, которая сразу бросилась ему в глаза, справедливо полагая, что кладбище находится именно там. Немногие магглы, попадавшиеся ему по дороге, удивленно смотрели на Поттера, очевидно, из-за его наряда, но это не волновало юношу. Он закончил свой путь до церкви и убедился, что был прав — кладбище находилось как раз за нею. Туда вела узкая калитка, которую юноша отворил, проходя дальше по небольшой дорожке, с обеих сторон устланной снегом. Впереди тянулись многочисленные ряды надгробий. Гарри медленно пошел вперед, иногда увязая в снегу, и пытался совладать с все усиливающимся волнением.