Сомбра: Театр Машин (СИ) - "Krasnich" - Страница 26

Им достались неплохие места: не слишком близко к манежу, чтобы не смотреть в глаза выступающим и не вдыхать запахи животных, но и не так высоко, чтобы ничего не было видно. Золотая середина, откуда лучше всего наблюдать, зная, что никто не обращает на тебя внимания.

Восьмой забился в угол, устроившись на краю широкой лавки с прикрепленными к спинке медными табличками. За ним сели Зай с Викторией, а с другого края пристроилась Викки, смущенно теребя ткань пальто.

— Тебе жарко? Вся красная.

Вопрос Зая остался без ответа. Викки только сильнее сжалась и закусила губу.

Постепенно скамьи заполнились. Верхние заняли бедняки в тряпье, нижние — разодетые в пестрые шелка важные господа и начищенные до блеска медные куклы. Когда под куполом не осталось и пустого места, представление началось.

Погасли лампы, расставленные в проходах. На публику упала темнота. С потолка шатра блеснул одинокий прожектор, вырвав круг света на манеже. В светлое пятно вкатился широкий мужчина в полосатых штанах и зеленом фраке. Его рыжие усы топорщились длинными палками, важно восседая под вздернутым носом. При ходьбе он опирался на трость с набалдашником в виде слоновьей головы.

— Внимание, внимание, уважаемые господа! Добро пожаловать на наше представление! К вашим услугам сегодня лучший цирк «У Вилли»! Цирк у Вилли — единственный и неповторимый! Встречайте!

Шталмейстер махнул рукой в белой перчатке — зажглись лампы, вмонтированные в пол. Они осветили манеж, но публика осталась во мраке. Застучали барабаны, запела труба. Кулисы раздвинулись, выпустив куклу на одноколесном велосипеде. Кукла ловко перебирал ногами, прикрученными к педалям. Подъехав к краю, он отвинтил кисть левой руки и разобрал ее по пальцам, принявшись ими жонглировать. Ему зааплодировали. Следом выбежал человек с механическим глазом. Он кувыркнулся, приземлившись на колено и раскинув руки в стороны. Из рукавов крест-накрест прыснули два дрота. Их поймала высокая женщина, продемонстрировав в улыбке белые зубы. От ее оранжевого платья рябило в глазах. Зай даже потер угол века, чтобы избавиться от неприятного ощущения.

— Встречайте, встречайте великолепных артистов! — тем временем, не замолкал шталмейстер. — Рукоплещите им, купайте их в овациях и готовьтесь насладиться лучшим представлением в Лунном городе! Такого вы еще не видели!

На манеж продолжали выходить клоуны и гимнасты, укротители с собаками и котами на поводках, фокусники и жонглеры, атлеты и танцовщицы на тонких ножках. Все они радостно улыбались публике и демонстрировали часть умений. Танцовщицы кружились в балетных пачках, животные ходили на задних лапах, красно-черные шарики взлетали в воздух, перемежаясь с лентами. Атмосфера праздника прокатилась по трибунам судорожными вздохами и подбадривающими вскриками. Публика восторженно улюлюкала, временами заглушая инструменты.

Зай с опаской огляделся: в таком шуме легко затеряться и пропустить что-то важное. И сделал это не зря. Виктория смотрела на манеж слишком серьезно для увеселительной прогулки. Заметив внимание к себе, она мягко коснулась ладони Зая.

— Поэтому мне не выдали новый конверт? Могла бы и предупредить, что мы здесь по работе.

— Это было бы не так весело.

Черный волос выбился из-за уха, упав на щеку Виктории. Зай раздраженно фыркнул, вновь обратившись к манежу, где артисты вышли на первый номер. Беглый взгляд в сторону подтвердил, что Восьмой тоже ни о чем не догадывался: напарник смотрел представление, вытянув худую шею и широко раскрыв глаза. Неизвестно, знала ли Викки о происходящем. Она всегда выглядела одинаково неуверенно, так что сказать было сложно.

Номер кончился. Шталмейстер принялся размахивать тростью, заводя толпу. Его усы значительно умаслились, будто в перерыв он натер их помадкой. Активно жестикулируя, он сообщил, что следующий номер может вызвать шок у особо впечатлительных зрителей, поэтому им стоит закрыть глаза. Зал отреагировал смехом: загоготали люди и захлопали челюсти кукол, с лязгом закрываясь и открываясь.

На манеже показались человек с дротами и его высокая помощница. Началось смертельно опасное представление с бросанием дротов и ножей в мишень, к которой привязали женщину. Сначала мишень оставалась неподвижной, а потом ее раскрутили. Под конец трюкачу завязали глаза. Публика охнула, когда ни одно лезвие не коснулось девушки. На поклоне трюкач подбросил один из дротов — и тот вонзился в подвешенное для гимнастов кольцо.

Следующими выступали атлеты и танцовщицы, за ними фокусники и дрессировщики. Виктория осталась безучастной ко всем представлениям. И только когда шталмейстер объявил об особом, «коронном» номере, в ее глазах отразился интерес. Она подалась вперед, опершись локтями на колени, и устроила подбородок на ладони. Понятно, ради кого они здесь.

Манеж погрузился во тьму. По скамьям пронеслись робкие перешептывания. Одна за одной по кругу зажглись свечи. Их слабые огни высветили проходящего по краю юношу с прекрасными золотыми волосами. Это был Принц. Он тихо и спокойно обошел весь манеж, зажигая свечи. Пламя затрепетало, когда он вышел на середину и поднял лицо вверх.

— Раз, два, ночь пришла, — звонкий голос прорезал тишину, — три, четыре, гость в квартире.

Публика затрепетала. Восторженный шепот прокатился от последних рядов к первым. Принц воздел руки — и под потолком возник светящийся шар. Он медленно приближался, пока не коснулся ладоней. Тогда Принц обхватил его, прижав к груди. Вместе с этим из-за кулис донеслась нежная мелодия. На манеж выплыла девушка, игравшая на флейте. Девушка была одета в алое платье с глубоким разрезом, уходящим в кожаный корсет. Ее лицо до губ покрывала маска, а вместо волос падали на спину тугие золотые трубки. Губы оторвались от флейты, мелодия стихла. Принц провернулся на месте и подбросил шар в воздух. Шар лопнул в воздухе пестрыми лентами и лепестками роз.

— О, прекрасная Муза, играй же для меня! Пусть сестры твои исполнят танец любви для меня! Пусть осчастливят они своего возлюбленного!

Появились четыре девушки в черных платьях и металлических масках, покрывавших всю голову. Муза вновь заиграла, но теперь мелодия звучала уже не переливом соловья, а веселой трелью дрозда. Девушки принялись танцевать. Их движения поражали синхронностью и удивительной плавностью, не свойственной куклам и механизмам. Но большие участки кожи закрывали стальные листы.

Муза двинулась вдоль манежа. Ее пальцы небрежно и легко касались флейты. Она выглядела совсем как человек, однако в разрез платья то и дело показывались узкие медные ступни. Зай недоверчиво взглянул на Викторию, та кивнула.

— Тонкая работа. Кто такой умелец?

— Это мы и должны выяснить.

Закончив круг, Муза взошла на постамент посреди манежа. Принц бросил к ее ступням розу. Танцовщицы поднялись следом, намертво обняв ее за пояс. Дальше произошло то, что заставило Восьмого скривиться в гримасе ужаса, а остальную публику — с жадным изумлением всмотреться в метаморфозы. Девушки-куклы срослись цепями и шестеренками, листами и проводами. Они стали шлейфом своей королевы и ее составными частями, которыми она управляла одним лишь взглядом. Ноги Музы удлинились, обратившись чужими телами. А сама она будто бы переродилась лесной нимфой с нижней частью тела как у механической косули и верхней как у прекрасной девушки. На каждой ее новой ноге осталось по маске, выглядывавшей из-под алого шлейфа.

— Станцуй, о, Муза, покажи им, как ты прекрасна! — радостно вскрикнул Принц.

Зал закричал в восторге, когда Муза на четырех ногах пронеслась по манежу. Принц схватил флейту и заиграл на ней сам. Муза затанцевала, высоко вскидывая колени. Прогремел очередной шквал аплодисментов. Зай поморщился.

— Мы пойдем за кулисы? — спросил он, нагнувшись к Виктории.

— Конечно. Разве можно оставить без внимания подобное чудо?

У Зая существовало свое мнение на данный счет, но он предпочел оставить его при себе. Распоряжение Виктории приравнивалось к прямому приказу начальства, а потому лишний раз перечить не следовало. Пусть ввязываться в расследование и не хотелось так же, как побелевшему напарнику, старательно не смотрящему на манеж.