Вне зоны доступа (СИ) - Резник Юлия - Страница 10

— Куда понеслась, малахольная?! — высунулась в окно моя бабка. Как для человека, собравшегося помирать еще на прошлую Пасху, голос у неё был удивительно живым. Способным перекричать даже гул мотора.

— Лисовскую-дуру спасать! — прокричала я в ответ и, подпрыгивая на ухабах, покатила прочь со двора.

За четыре года, прошедших с тех пор, как я возглавила местную амбулаторию, здесь произошли удивительные перемены. В здании был проведен капремонт и куплено какое-никакое оборудование. Да что там… Мне вообще было грех жаловаться. Гуляев чего только ни накупил, когда его жена с разницей в два года родила ему четверых пацанов. И это после пятнадцати лет бесплодия… Вот на радостях мужик и пустился во все тяжкие. Пристал ко мне, как репей. Как мне отблагодарить вас, Яна Валентиновна? Просите, чего душа пожелает! А что ему? Он — наш местный Абрамович. Богач с депутатским мандатом, который нам очень пригодился, когда пришла пора проходить аккредитацию. Может быть, я даже перестаралась в своих «прошениях», ни одного из которых, кстати, не было проигнорировано. Местные и так с неохотой ездили в область на лечение, а теперь и вовсе лечились только в родной амбулатории. Да что там… к нам из соседних сел ехали, ехали из городов… Признаться, мне уже порядком надоело это паломничество. Но, с другой стороны, еще никогда я не чувствовала себя такой нужной. Может быть, хорошо, что и последние два собеседования не увенчались успехом? Может быть, мое место здесь? Среди этих людей, до которых никому не было дела?

— Ой, как хорошо, Яночка Валентиновна, что вы так быстро!

— Где Лисовская?

— Так вот, в процедурной. Мы ее дальше не доперли. Во баба здоровая, а?! И, главное, вы ж ей говорили поменьше жрать… Как тут не будет давления?! А она все туда же…

Я улыбнулась, потому что сама Леночка отнюдь не отличалась хрупкостью форм.

— Сердечко малыша слушали?

— Слушали. И на УЗИ глядели… Степка-то здорово испугался!

— Не Степка, а Степан Николаевич, — в который раз поправила я.

— Ой, да я этого Степана Николаевича с голым задом на выпускном крапивой гоняла…

— Лен, ну, мы же на работе.

— Ага… Субординация, и все такое.

— Вот именно, — кивнула я, заходя в палату.

Как и обещала, Светка на ужин идти отказалась. Все время, пока я таскал сумки в дом и разбирал чемоданы, она делала вид, что меня не замечает. А я делал вид, будто меня это не бесит, что было довольно сложно, учитывая то, как Светку разбаловали. Еще бы! У девочки умерла мать… И поначалу это, наверное, оправдывало некоторые послабления в её воспитании. Вот только это «поначалу» уж слишком растянулось во времени. И ни к чему хорошему не привело.

— Если ты не пойдешь со мной, то останешься голодной.

— Отлично!

— Отлично, — пожал плечами я, натягивая фланелевую рубашку прямо поверх футболки. — И еще… не забудь извиниться. Я не шутил, когда это сказал.

— Перед этой? И не подумаю! Она убила мою мать!

— Это неправда. И тебе хорошо это известно.

— Поверить не могу, что ты ее защищаешь!

— Я был к ней несправедлив, Света. И я могу понять твою злость, потому что очень долго ею и сам питался. Но правда в том, что в нашем несчастье никто не виноват. Дерьмо случается. И сколько боли бы это нам ни причинило, стоит признать — винить в этом некого. А еще не стоит подслушивать. Это мерзко.

Я вышел из дома. Привычным движением, которое не забылось даже за целый год плена, достал телефон из кармана. Набрал единственно важный для меня номер, чтобы в очередной раз услышать, что абонент вне зоны. Не знаю, зачем я это делал. Во-первых, меня уже ждали на ужин, а я не привык опаздывать, а во-вторых, если бы Тень вышла на связь, мне бы пришла sms-ка. Сколько таких сообщений я стер за годы наших с ней разговоров? Да не сосчитать. И она тоже их получила не меньше.

Хозяева, похоже, ждали только меня. Во главе накрытого по всем правилам стола восседала — иначе не скажешь, Янина бабка, которую мне так и не удосужились представить, на другом краю — Валентин Петрович, а по правую руку от него — Елена Васильевна. Яны нигде не было видно.

— Меня Капитолина Львовна зовут. А Яськи не будет. Можешь головой не вертеть.

Я хмыкнул. И сел на свободное место. За столом повисло гробовое молчание, которое мне, очевидно, полагалась нарушить глупыми вопросами из разряда: «а как вы, мать его, догадались, о чем я думаю?», но не тут-то было. То, что старуха была дамой непростой, я уже понял. И если бы нормальный человек тут же принялся бы искать рациональные объяснения происходящему, то я, повидав чуть больше, чем все остальные, уже ничему не удивлялся. Знал, что на свете хватает людей, которым открыто чуть большем… Знал и принимал эту правду, как есть.

— Светы тоже не будет.

Елена Васильевна подхватилась со своего места:

— Я тогда ей во флигель ужин отнесу.

— Не нужно. Спасибо. Она не голодна.

— Но как же…

— Она не голодна. А если проголодается, выйдет к столу. Ноги есть.

Елена Васильевна нахмурилась, но все же села на место. Валентин Петрович, все это время молча наблюдающий за разворачивающимися событиями, кивнул каким-то своим мыслям, прокашлялся и, не найдя лучшей темы для разговора, а, может, и не стремясь к этому, взялся за мой инструктаж. Впрочем, тот не отнял у нас много времени. Я был опытным путешественником. Осознав это, Валентин Петрович задумчиво почесал в затылке и, оставив мне для изучения ориентировочный план нашего маршрута, встал из-за стола. Я поднялся за ним следом, вернулся во флигель, но, быстро заскучав в четырех стенах, вновь вышел на улицу и пошел вверх по дорожке, сам не зная куда. Просто осмотреться. Подышать здешним кристально-чистым воздухом. Насладиться смолистым ароматом хвои и горько-сладким распустившихся по лугам цветов. Может быть, даже тех самых, от которых мне велели держаться подальше.

— Иди вверх по дороге и за поворот, — раздался будто бы ниоткуда скрипучий голос. Я хмыкнул. Кивнул головой, ничего не спрашивая, и пошел, куда послали, не уточняя, зачем и почему. Кажется, такая моя покладистость пришлась по душе старухе. Потому что, ей богу, я услышал ее тихий смех.

Третий раз я позвонил Тени уже из Стамбула, где у нас была пересадка на рейс. Мали остался для меня позади. И я еще не знал, куда судьба занесет меня снова. Просто планировал побыть дома пару недель.

— Привет, Тень.

— Привет, специалист по похмелью. Долго же ты не звонил. Я уж думала, тебя и не было.

— Как это не было? Был! И вообще… тебе не кажется, что «Специалист по похмелью» довольно странное прозвище?

— И длинное.

— И длинное, — согласился я.

— Тогда как же мне тебя звать?

Я не хотел… Правда, я не знаю, почему тогда с моих губ сорвалось:

— Птах… Зови меня Птах.

— Тень и Птах? Что ж… Мне нравится. И где же ты так долго летал?

— А что? Успела соскучиться?

— Не знаю. Это удивительно, но почему-то я думаю о тебе непозволительно много.

Я улыбнулся, потому что прекрасно понимал Тень. Это было действительно странным… То, как сильно мне хотелось ее услышать.

— И что же ты надумала?

— Всякие глупости. И да, кстати… Я тебе совершенно не верю.

— И в чем же я, по-твоему, слукавил?

— Это было никакое не кино. Ты куда-то влип. Я права?

— Да не то, чтобы. Это просто моя работа.

— Ходить под пулями?

Голос Тени в тот момент осип. А мое сердце почему-то забилось чаще.

— Да брось. Я не рискую без надобности. И вообще, сейчас мне абсолютно ничего не угрожает, так что… Давай не будем о плохом.

— А о чем будем? — спросила Тень после короткой паузы.

— На чем мы там остановились? На фильмах? Можем проверить, совпадают ли наши вкусы. Уверен, что нет.

— Это еще почему?

— Потому что все женщины любят сопливые мелодрамы.

— Поклеп! — горячо возмутилась Тень.

Объявили посадку на мой рейс, и, конечно, нам нужно было сворачивать разговор, но как же мне не хотелось! Я подсел на разговоры с Тенью с первых слов, с первых повисших между нами пауз.