Всюду бегут дороги...(СИ) - Болеславская Ольга "Tikkys" - Страница 9

— Этого хватит на новую мебель и наряд. Учти, бал объявлен историческим, — и она исчезла.

Герберт нервно хихикнул. О да, этот бал точно войдет в историю!

***

— Подумать только, скоге — королева гоблинов, — Оберон вздохнул. — В мое время о таком никто даже помыслить не посмел бы. Как быстро меняется мир.

Джарет искоса глянул на него. Ночью скандала удалось избежать только чудом. Игрейна сумела сдержаться и не вцепилась в горло Оберону, хотя исцарапала когтями подлокотники трона так, что теперь придется новый заказывать. А потом куда-то исчезла и до сих пор не появилась.

— Она изумительная королева, и другой мне не надо.

— Это заметно, — Оберон сдержанно улыбнулся.

Они не спеша прогуливались по дорожкам Лабиринта. Время от времени Оберон останавливался, расправлял плечи и полной грудью вдыхал аромат цветущего шиповника. В эти моменты в его голове шел ожесточенный спор с Лабиринтом.

«Если я заберу Джарета, ты впустишь Алана?»

«Нет».

«Тогда я не играю в твою игру».

«Не считай себя незаменимым, Оберон. У меня есть и запасной план. Но ведь ты хочешь жить?»

«Ты не можешь меня убить!»

«А кто говорит о смерти?»

Оберон сорвал цветок и заправил за ухо.

— Игрейна — не мать твоего сына, не так ли? От кого рожден мой внук?

— От Моинс, — Джарет был удивлен, с какой радостью Оберон воспринял Эвина. Они познакомились за завтраком, и мальчик умчался на уроки в полном восторге от ожившей легенды.

— Моинс? — Оберон озадаченно нахмурился.

— Дочь Ардена, сына Кинты.

— Сильная кровь, — Оберон одобрительно кивнул. — Кинта жива?

— Да, но она сейчас спит. И этот сон продлится еще около семидесяти лет.

— Темными эльфами правит Арден? Признаться, я смутно его помню, но он не производил впечатления достойного трона правителя.

— Он и сейчас не производит такого впечатления, — Джарет хмыкнул. — Однако же именно он с недавнего времени правит всеми эльфами Подземелья. А те, кто ушел в Эринию, признали Селара, сына Гвинна.

— Ах да, Эриния, — Оберон положил ладонь на плечо Джарета. — Это большое достижение, сын мой. Я горжусь тобой.

— Это не только моя заслуга, — острые скулы Джарета порозовели. — Игрейна постаралась больше всех. И Герберт тоже.

— Герберт?

— Вампир, алхимик и мой названный брат, — Джарет встал перед Обероном, уперев руки в бока. — Ты что, совсем меня не слушаешь?

Оберон потер виски.

— Разумеется, я тебя слушаю, но столько новостей с трудом укладывается в моей голове. Боюсь, что длительное пребывание в окаменевшем состоянии повлияло на мои умственные способности не в лучшую сторону.

— Надеюсь, что к балу ты придешь в себя, — Джарет заулыбался, представив, какую сенсацию они произведут. — Кстати, у меня твой венец. Хочешь надеть его на бал?

Оберон отвернулся, разглядывая фей, вьющихся над цветами.

— Как венец оказался у тебя?

Напряжение в его голосе едва угадывалось.

— Не беспокойся, твой драгоценный наследничек жив и здоров. Он проиграл мне венец в споре.

— Вот как? — Оберон задумчиво надул губы. — В таком случае, я рад, что не Алан правит сейчас эльфами. По крайней мере, мне не придется краснеть за него перед моим народом.

— Ты хочешь вернуть себе престол?

— О нет! — Оберон содрогнулся. — Судя по твоему рассказу, мне проще основать новое королевство где-нибудь подальше от Подземелья.

— В Эринии? Многие подданные Селара тебя помнят.

— Нет, еще дальше. Засиделся я на одном месте, пора размять ноги на дорогах, — Оберон мечтательно улыбнулся. — Я уже слышу их зов.

Джарет попытался вспомнить, сколько лет Оберону, но сбился со счета.

— А ты выходил на дороги, сын мой?

Джарет помедлил с ответом. С тех пор, как открыли Эринию, он по несколько раз в год пытался выбраться из нее на дороги, но получалось не лучше, чем из Верхнего мира.

— Нет.

Оберон внимательно всмотрелся в него.

— Ах да, ты же не умеешь. Мне следовало уделять больше внимания твоему обучению.

— Потому что уделять меньше внимания ты бы не смог при всем желании!

— Прости, — Оберон взял его за плечи. — Я научу тебя ходить по дорогам. И Эвина тоже, клянусь. А что касается венца, то он теперь твой.

Джарет поднял голову. Оберон был выше его, но сейчас это не раздражало. Его детская мечта наконец-то исполнялась.

— Хочешь сказать, что ты признаешь меня своим наследником?

— Да, — Оберон притянул его к себе и крепко обнял. При этом его глаза смотрели поверх головы Джарета на стену Лабиринта со злым прищуром. — И я покажу тебе дорогу к Тир на Ног. Надеюсь, ты не забыл, что это такое?

— Родина сидов, — Джарет не удержал ликующую улыбку. — И когда мы отправляемся?

— Когда захочешь. Хоть сразу после бала.

***

— Оберон жив?! — Алиас недоверчиво слушал захлебывающегося словами Эвина. — Надо же, какой сюрприз.

«О боги, пришел конец мирной жизни в Подземелье!» — ничего хорошего от появления легендарного короля некромант не ждал.

— Да, и он сказал, что я на него похож, — Эвин подпрыгнул на стуле. — Только до бала это секрет, — он тяжело вздохнул. — Жаль, меня туда не возьмут.

— Тебе там совершенно нечего делать. Кстати, о делах. Твой дедушка, между прочим, великолепно владеет магией, — Алиас положил перед Эвином раскрытый учебник, — и он наверняка расстроится, если ты не сумеешь одолеть упражнение номер тринадцать.

Пока принц, прикусив кончик языка, старательно срисовывал в тетрадь руны, Алиас обдумывал новость. Ходили упорные слухи, что Оберон заключил какой-то договор с Лабиринтом. И точно известно, что Алан пытался войти в него, но ворота даже не открылись. А в конце войны Лабиринт впустил Джарета со всей его ордой гоблинов.

«Значит всё это время Оберон спал где-то в Лабиринте? Интересно, какой договор он заключил и почему проснулся именно сейчас? — в версию шторма Алиас не поверил. — Возможно, Джарет случайно разбудил отца? Или это побочный результат каких-то экспериментов Игрейны?»

Тревога его возрастала. Джарет каменно молчал о сложностях своих взаимоотношений с Лабиринтом, но что эти сложности имеются, Алиас чувствовал. За свою жизнь в Подземелье ему довелось общаться с природными духами. Они умело подлаживались, если хотели, под людей или фэйри, но по своей сути были другими и мыслили иными категориями. Алиас вспомнил, как говорил с Лабиринтом. Он не был похож на природных духов, скорее, на фэйри, но очень могущественного. То есть, на бога. А боги коварны и беспощадны с теми, кто лишился их милости.

Но что такого может сделать с Джаретом Оберон, чего не сумел бы сделать сам Лабиринт? Алиас задумчиво погладил амулет четырех стихий, который последнее время носил постоянно. Пожалуй, ему следует нанести визит в Лабиринт. И лучше это сделать, когда королевская семья отправится на бал.

***

Чертоги короля троллей сияли так, что гномы из свиты Альбрехта жмурились. Тысячи свечей отражались в миллионах драгоценных камней, покрывающих стены пещер многоцветной мозаикой.

— Твоя идея нравится мне всё больше, — Арден изящным жестом выправил прядь волос из-под венца, сплетенного из остролиста и перевитого нитями золотостеклянных бусин.

Алан холодно усмехнулся, в упор рассматривая кольчужный пояс, в три кольца обвивающий тонкую талию короля эльфов. На этом балу они с Селаром словно поменялись ролями. Арден красовался в отделанной мехом куртке из тончайшей зеленой замши, а Селар явился в золотисто-туманных ниспадающих одеждах, которые никогда не носил, даже в бытность свою королем светлых эльфов.

Да что они знают о своих предках? Что знает о Летнем дворе Селар? О лугах с дурманящим ароматом алых маков, о плясках под дубами Древнего леса, о жестоких шутках лесного бога, от которых никому не было спасения?

И что знает Арден о Зимнем дворе? О Дикой охоте на исходе года, когда ледяной наст режет лапы, а вой замерзает в воздухе? В те времена Алан носил венец из мертвых веток, посеребренных инеем, и вплетал в него остролист с каплями крови вместо ягод. Он перевел взгляд на руки Ардена — на оттягивающие его пальцы тяжелые перстни.