Возлюбленная одинокого императора (СИ) - "Skazka569" - Страница 50

— На границе территории Огня и Солнца есть лес. Можем поискать домик там. — Он указал место на карте и поманил к себе Амелию, чтобы она посмотрела поближе и высказала свое мнение.

Допив сок и пару раз коснувшись губ салфеткой, Амелия поднялась и подошла к карте, осматривая её. Её молчание затянулось, а все потому, что она некоторое время смотрела лишь на одну точку — замок Тени. Это больше не её дом, да и на границу ей путь заказан. А ведь там было столько любимых мест. И за замком тоже был лес с домиком, который уже принадлежал ей и Лестату.

Но это всё в прошлом.

Вздохнув, она наконец-то осматрела остальную часть карты.

— Я сто лет не была на море, — протянула она, касаясь пальчиком берегов города Нерозал, что был за территории замка Воды. — Но туда только летом ездить. Сейчас наверняка буйствуют ветра. Да и там всегда более заснежено. — Ее пальчик в задумчивости стал скользить по карте, пока глаза выискивали соблазнительное место. Но как она думала и раньше — простой домик — это лучшее, что сейчас можно было выбрать. Опустив руку, сдавшись в поисках, она подняла глаза на Императора и улыбнулась. — Я не знаю здешних мест, оттого полагаюсь на ваши знания. Домик в лесу с нынешней погодой — это лучшее, что можно выбрать. Да, мой лорд, я согласна. У вас там уже есть собственность? Или планируете приобрести?

— Что-нибудь придумаю: либо куплю, либо возьму во временное пользование, — ответил он и ещё раз окинул взглядом карту. — В моей собственности только замок Огня и небольшой клочок земли вон там, в самом верху карты. Принадлежит моей семье.

Он взял ее ручку и показал ее пальчиками далеко не маленькую территорию на карте. Всё-таки правда, что он был герцогом, а не простым обывателем. Но это был самый верх карты, и чтобы дотянуться, Амелии пришлось привстать на носочки, а Император невесомо придержал ее за талию. Как приятно было снова держать ее в руках. После той ночи он больше к ней не притрагивался, но когда она была так близко, держаться становилось трудно. Он крепче обнял ее за талию, пододвигая к себе, и наклонился немного, чтобы вдохнуть запах ее волос.

Аромат Амелии сводил его с ума не меньше близости, а мягкую ручку не хотелось выпускать. Он прижал ладошку к карте, протискиваясь своими пальцами меж ее, и опустился ещё ниже, к шее, носом сдвигая косу, чтобы иметь возможность прикоснуться губами к нежной коже.

— Значит, вы с севе…

Амелия не смогла договорить, когда его нос коснулся нежной кожи. Хотя и могла догадаться, когда он стал прижимать её к себе, что простым обниманием дело не ограничится. Но это не поцелуи в губы, а нечто более интимное. В голову нахлынули воспоминания о той ночи, и пусть её сейчас пронзит молния, если скажет, что не грезила одинокими ночами о том, чтобы еще раз испытать то, что подарил ей Император. Но она, как женщина, словно перестала интересовать его с того дня — так ей казалось, и появился страх, что она его разочаровала, что сильно ударило по женскому самолюбию. Но вот сейчас… Продолжая держать одну ладонь навесу, она попыталась собраться с мыслями, никак не думая, что он зайдёт слишком далеко. Так, побаловался… Ведь они же не в кровати! И не в комнате! А «на работе»!

— С севера. А по вам не скажешь. Ваша кожа… не такая бледная… как у северян… — Но он не переставал водить носом и задевать чувствительные струнки, скрытые под кожей, а более того, будто нарочно обдавая горячим дыханием, целовал. Амелии стало неудобно стоять прямо. Чем сильнее прижимался к ней Император, тем плотнее она прижималась к стене. — А что там… на севере?

— Я помню только холод и одиночество, — прошептал Император, оказавшись над ухом.

Говорить о доме ему совсем не хотелось, то место он и не считал домом, и связывали его с ним только плохие воспоминания. Чтобы она больше ничего не спрашивала сейчас, рукой он поднялся к ее подбородку, проведя по груди, что стягивал камзол. Он повернул ее личико к себе и накрыл губы поцелуем. Обозвав себя глупцом, что не прикасался к такому соблазнительному телу столько времени, когда получил зеленый свет, он вжал Амелию в стену, а его напряжение в штанах давало ясно понять, что он ее не отпустит.

Неуверенно промычав возмущения в его губы, Амелия закрыла глаза, никак не в силах сопротивляться такому порыву да и своим желаниям. Стоило ощутить через тонкую ткань брюк его возбуждение, как сама она вспыхнула, словно её подожгли одним щелчком пальца.

Амелия попыталась развернуться, но Император не позволял даже этого сделать, словно каждое её движение только подогревало его, заставляло желать слиться в ту же секунду. Ей стало тяжело дышать от напора его тела, и не без использования сил ей всё же удалось отвернуть от него своё лицо, чтобы отдышаться.

— Милорд, здесь нельзя… — томно прошептала она в карту.

Уж больно свежи воспоминания того, как к Императору нередко вваливался Анградэ. Стучит, да. Но не очень-то дожидается ответа. И ведь он точно так же мог ворваться сейчас. Он, ученики, преподаватели… Да и для Амелии было дикостью заниматься тем, к чему всё вело, не в комнате!

— Проявите терпение, — прикусив нижнюю губу и, пока тот не видит, слизывая с неё вкус его губ, Амелия уперлась руками в стену и попыталась оттолкнуть от себя директора, но куда ей до него?

Недовольный ее сопротивлением, Император зарычал и укусил шею, но не больно. Ему пришлось оторвать от нее руки и немного отстраниться, чтобы бросить в дверь запирающее заклинание, которым он обычно закрывал комнату Амелии. Сделал он это так быстро, что никто ничего понять не успел.

— Нас никто не побеспокоит, — томно прошептал он ей в самое ухо и обхватил мочку губами.

Надеясь, что это ее успокоит, он ко всему прочему стал возбуждать ее руками. Водил то по талии, немного задирая камзол и рубашку вверх, чтобы коснуться кожи. Гладил бедра через тонкую ткань брюк.

Когда ему надоело касаться только одежды, одну руку он протиснул под камзол и рубашку к груди, ловко забираясь под белье, чтобы сдавить сосочек. А вторая рука направилась вниз, пощекотав живот, проникла в трусики. Пальцы быстро нащупали влагу, и Император улыбнулся в шею Амелии.

До того момента губы еще что-то шептали. Что это неправильно, что у неё работа… Любые глупые отмазки, чтобы не делать этого здесь. Она просто не понимала, где можно лечь. Но его руки… Он трогал её лишь единожды, и будто уже знал, где именно нужно её касаться, чтобы заткнуть и возбудить.

В такой позе она была особенно беззащитна, и даже эта мысль дико возбуждала её. Она не могла повернуться — его руки прижимали её к себе и обездвиживали, трогая грудь и половые губы, по которым сочились соки.

Прикрыв глаза, Амелия решила, что лучше довериться ему и отдастся, чем злить и пытаться донести свои волнения. Закрыв глаза, она завела руки за голову и неуверенно коснулась волос Императора. Они были такими шелковистыми и пышными, их было приятно трогать. И пока пальчики одной руки зарывались его волосы, слегка массажируя голову, вторая опустилась под его затылок. Грудь Амелии в руки императора в такой позе приподнялась и натянулась, и он еле сдержался, чтобы не разорвать застёжки камзола. Напротив, с садистским отношением к себе, он делал это медленно, пока Амелия трогала его, а в конце, ведомая любопытством, что вообще делает Император с ней руками; что будет делать и как делает, открыла глаза и наблюдала за этим, нарочно не опуская рук, чтобы тот не снял красную форму с неё вовсе. А ему это было не нужно. Распахнув камзол и натянув красную ткань рубашки вниз, чтобы показалась грудь, он обхватил её рукой, и Амелия видела, как он её трогает, как пальцы сжимают грудь и стискивают сосок, и всё это, пока вторая рука продолжала работать внизу.

Чем дольше он мучил её, тем острее становились его ощущения. Не в силах терпеть сладкую муку от прикосновения к клитору, Амелия невольно стала нагибаться, «уходить» от его пальцев, стараться сделать касания не такими напористыми.

— Император… — застонав имя, Амелия сжала его волосы. Оргазм не приходил, а комок внутри неё всё нарастал и нарастал, но никак не лопался. Она сама готова была сейчас лопнуть — все чувства обострились, а самое лёгкое дуновение ветерка казалось ей лаской языка на оголенном нерве. И ведь продолжала издеваться над собой — даже не сдерживая стонов, она не закрывала глаза, а упорно продолжала смотреть, как мучитель истязает её. — Не могу!..