Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 29

— Нет, я не бегу в испуге. — Ульф, чуть повернувшись, наконец-то снова посмотрел ей в глаза. — Ты ведь это хотела сказать? Давай-ка я кое-что объясню, Свейтлан. В логове волка — я сейчас говорю о тех зверях, что бегают по лесу — живет только одна волчица. Всегда. Волки не любят расставаться со своей парой. Что те, лесные, что мы, живущие в человеческих городах. Мне нужна женщина, которая будет ложиться в мою постель, вставать, когда мои дети начнут плакать… которая всегда будет в моем доме. Чтобы быть моей, пока меня несут ноги. Волки не любят перемен, Свейтлан.

Он перевел взгляд в окно. Бросил отрывисто:

— Но жизнь с нами не мед. Наши сыновья, пока не подрастут, то и дело перекидываются в волчат. Мы не прощаем не то что измен — даже мыслей о неверности. Не любим непослушания…

Света замерла. Вот теперь Ульф рассказывает все, как есть, мелькнуло у неё. Без этой заботливо нарезанной лапши — «есть на свете прекрасный Ульфхольм, ты там будешь со мною счастлива»…

— Я уже отпустил одну жену, Свейтлан. Потому что ей не понравилось быть женой оборотня. Я не могу отпускать жен снова и снова, а потом искать себе следующую. Во-первых, потому, что хочу видеть в своем доме только одну волчицу. Не бегать то за одной юбкой, то за другой. Во-вторых, потому, что так можно стать и посмешищем. Ярл Ульф — тот самый, что каждую осень опять в женихах…

Ульф замолчал. Добавил равнодушно, уставившись в окно:

— Но у тебя великий дар, которому не место на моей кухне. Первая же ссора, и ты начнешь жалеть о том, что не пошла своим путем. Если не сожжешь меня во время этой ссоры. Или не лишишь мужской силы. Или не превратишь в раба. В конце концов, руны в Ульфхольме есть на каждом шагу. А после того, что случилось сегодня, люди начнут болтать о тебе. И в Ульфхольм станут приходить посланцы — к тебе, Свейтлан. Предлагать защиту, богатство… впрочем, это не самое главное. Я знаю, что такое дар, Свейтлан. У меня самого их два — я могу быть волком и человеком. И я не откажусь ни от первого, ни от второго. Я держу дом в Ульфхольме, чтобы человек, живущий во мне, мог греться у домашнего очага. И я служу конунгу, чтобы волк во мне мог радоваться крикам врагов, которых он убивает. Но твой дар больше моего, ты оживляешь руны. Ты не сможешь от него отказаться. И не должна, честно говоря. А мне нужна просто жена. С одним-единственным даром — рожать детей. Ты сейчас испугана. Ты ищешь того, кому можешь довериться. Подожди чуть-чуть, и очень многие предложат тебе очень многое.

Ульф опять замолчал — и Света поняла, что пора решаться.

Но все это показывает Ульфа не с лучшей стороны, подумала она, отчаянно хватаясь за последние сомнения. Ему нужна женщина, которой он сможет приказывать. Повелевать. Такая, которая проживет его в доме всю жизнь — и будет при этом покорной, бессловесной… и непременно верной.

Интересно, что значат слова «мы не прощаем даже мыслей о неверности»? Он читает мысли или определяет нехорошие поползновения жены по запаху? Скорее, последнее…

Но он сказал, что она испуганна. Впрочем, до того, как Ульф узнал о её даре, эта запуганность его вполне устраивала.

Надо решаться, подумала Света. Или с ним — или без него. Ульф кажется честным человеком… то есть оборотнем. Хотя надо отметить, что он резко почестнел как раз после того, как узнал о её даре.

— Жена, — громко сказала вдруг Света, использовав одно из слов местного языка — выловленное из речей Ульфа.

И сделала ещё один крохотный шажок, так, что её грудь коснулась рубахи Ульфа. Подумала весело и изумленно — бог ты мой, да я же на шею мужику вешаюсь!

Вот будет здорово, если он сейчас её оттолкнет… или просто уйдет.

— Ты не понимаешь, чего ты хочешь, — спокойно сказал Ульф. — Радуйся, Свейтлан — потому что моего понимания хватает на нас обоих.

Она согласно кивнула и вцепилась в его рубаху. Ощутила, как щеки заливает горячим румянцем — от стыда…

Такого в её жизни ещё не было. Впрочем, все когда-то бывает в первый раз.

В конце концов, подумала Света упрямо, мне был обещан жених. Той теткой, Ирун Азизой. И сразу после этого рядом появился Ульф. То есть это она рядом с ним оказалась…

Все равно. Значит, судьба, что бы он там не говорил!

Света ткнулась носом в грудь оборотня. От него пахло солью, шерстью, ещё чем-то смолистым…

В общем, хорошо пахло. Не грязью, просто по-мужски.

Ульф стоял не двигаясь. И Света уже решила, что это его форма отказа — неподвижное, молчаливое безразличие. В носу защипало, она собралась с духом, чтобы выпустить его рубаху и шагнуть назад…

Руки оборотня вдруг обхватили двумя обручами. Притиснули, не давая вздохнуть всей грудью — а вздохнуть хотелось, потому что воздуха вдруг стало катастрофически не хватать. Света вскинула голову. В желтых глазах ползли янтарные сполохи…

— Ты не понимаешь, чего ты хочешь, — сообщил Ульф. — И не понимаешь, от чего тебе придется отказаться. Но у тебя будет возможность это узнать. Когда мы придем на Хрёланд, я задержусь там ради тебя. Все-таки в том, что ты очутилась здесь, есть и моя вина. Ты попробуешь несколько рун, потом покажешь свою силу ярлу Ульвдану, хозяину Хрёланда. Увидишь, что будет…

Света мотнула головой.

— Я же сказал — ты не понимаешь, — с какой-то мрачной обреченностью в голосе заявил Ульф. — Но поймешь, когда мы туда придем.

Затягиваю время, подумал оборотень. Вместо того чтобы уйти, выложив все, стою тут и прижимаю её к себе…

Но ощущение мягкого, слабого тела под лапами завораживало.

И он сказал неправду. Девушка очутилась здесь не по его вине. Это рука Свейтлан оживила руну.

Но вынесло-то её в этот мир рядом с ним. Значит, какая-то доля его вины все-таки есть. Или…

Руна Гебо, вдруг подумал Ульф. Гьиоф, как называли волки эти две скрещенные черты. Свадебная руна, означающая дар и любовь. А ещё замужество.

— Перед тем, как попасть сюда, в Истинный Мидгард, — уронил он, глядя на неё сверху вниз, — ты ведь коснулась руны? Знака из двух скрещенных линий?

Света кивнула, не отрывая от него глаз — цвета спелых желудей, напоминавших о лесе.

— Коснулась намеренно? — спросил Ульф.

Она снова кивнула.

— Когда касалась, ты знала, что руны под твоей рукой обретают силу?

Об этом Ульф спросил просто так. В ответе он не нуждался. Слишком уж удивленное и восторженное было у неё лицо, когда она кинула нож — и попала. Свейтлан не знала рун.

И того, что они ей подвластны, тоже. Иначе с самого начала вела бы себя по-другому.

Тяну время, осознал Ульф. Тяну, только чтобы не выпускать её из лап. Ощущение того, как она сама прижималась к нему — всем телом, словно желала его — было жгуче-приятным. Но обманчивым.

Она просто боялась остаться одной в чужом мире. Боялась неизвестного будущего в нем…

С другой стороны, насмешливо подумал вдруг Ульф, разве не для этого нужен мужчина? Чтобы раз и навсегда объяснить женщине, какое у неё будет будущее…

Свейтлан опять помотала головой.

Волосы, топорщившиеся после местного мыла, разлетелись в разные стороны — словно пух одуванчика. Ульф убрал с её спины одну руку. Осторожно провел когтем сначала по правой щеке Свейтлан, потом по левой, убирая пряди, прилипшие к ярко накрашенному рту.

А затем прошелся подушечкой пальца по нижней губе, напрочь стирая помаду. Пробормотал:

— Так лучше.

И уже другим пальцем провел по верхней губе — неторопливо, медленно.

Света сглотнула. Оборотень глядел вроде бы безучастно. Но глаза у него опять сияли янтарным блеском. Когти скользнули по её подбородку, пощекотали горло…

— Ты взялась за эту руну, чтобы найти себе мужа? — внезапно спросил Ульф.

И прищурился. Взгляд Свейтлан стал каким-то виноватым. Загнанным.

Она помедлила — и кивнула.

Но если девушка не знала о своей силе, подумал Ульф, тогда, выходит…