За море-океан (СИ) - "Анчутка" - Страница 10

Серый осмотрелся. Внимательные желтые глаза оборотня скользнули по облачку, кокетливо показывавшему свой край сквозь зелень листвы. Второй признак зачарованной полянки был не столь очевиден, но терпеливый наблюдатель мог заметить и его: несмотря на явное наличие ветра в вышине, таинственное облачко не двигалось с места, оставаясь точно над старым вязом.

— Ну, вроде бы, пришли, — констатировал Серый, приветствуя царевича. Иван протянул наставнику кошелек с Кощеевым золотом — по весу примерно такой же, как казначеев. Даже возможность скакать по Тридесятом лесу на любимом вороном не задобрила старика, и выпросить у него денег на дорогу оказалось ох как непросто. Девушке Ваня бережно передал небольшой сверток, полученный от Яги. Гуша, давно не видевшая приятеля, тут же без церемоний обняла его за плечи и с улыбкой всмотрелась в знакомое лицо. Под ее пристальным взглядом Ваня покраснел. Надо же, подивилась девушка, вроде бы не так давно расстались, а друг заметно изменился. Появилось что-то новое во взгляде, в выражении лица и осанке. Немного подумав, Гуша поняла, в чем дело — Иван обрел несвойственную ему ранее уверенность. Может статься, на него так подействовала любовь. А еще вероятнее — то, что теперь перед парнем стояла четкая задача, которую он был намерен решить, преодолев любые трудности.

Размышления девушки прервал Серый.

— Наша цель — наверху — заявил он, указывая глазами в сторону густой кроны вяза, и царевичу на минуту показалось, что Марья, подобно белке, обитает среди ветвей. — Раньше я, помнится, по дереву лез, но это долго, муторно, и на середине пути руки начинают болеть. Какие будут предложения?

Иван оценивающе посмотрел на вяз. Высокий, конечно, но взобраться можно.

— Могу я попробовать, — предложил он.

— Можешь, — не стал спорить Серый. — Но имей в виду — у меня в прошлый раз часа два ушло.

— Дерево-то не простое, — пояснила Гушка. — Его бабушка заколдовала, чтобы оно к покоям мастерицы вело, а те покои высоко. Терем Марьи отсюда и не видно.

Девушка вышла на середину полянки и посмотрела вверх. Что-то прикинула в уме, сняла с шеи ожерелье из прозрачных крупных бусин и зашептала заклинание. Закончив, она подбросила украшение вверх, и блестящая в солнечных лучах тонкая дуга вытянулась на неимоверную длину, словно соединив собой полянку и облачко над ней. Оборотень прижала ладони одна к другой, подняла их к лицу и медленно развела руки. Повинуясь ее жестам, нить расширилась, приобрела объем, и вот уже перед путниками развернулась во всей своей красе великолепная хрустальная лестница, одним концом упиравшаяся в землю, а другим уходившая в поднебесье.

Иван восхищенно ахнул, а Серый посмотрел на помощницу одобрительно.

— Это поудобней будет, чем ветками глаза себе колоть, — промолвил он и первым шагнул на прозрачный сверкающий край.

***

Примерно через четверть часа восторг Ивана поугас. Они быстро поднимались все выше, и вот уже деревья Тридесятого леса превратились в кудрявый зеленый ковер далеко под ногами. Мимо, где-то на уровне колен, пролетел ворон. Царевич вздрогнул. Хрустальная лестница, при всей ее красе, не давала ощущения надежности, остро необходимого человеку, которому до земли в случае чего падать и падать. Еще одним недостатком Гушиного творения было отсутствие перил. Иван посмотрел вперед — оборотни ловко поднимались по прозрачным ступеням, и царевич с тяжелым вздохом последовал за ними, стараясь не думать о разверзшейся под ногами бездне. Поглощенный своими переживаниями, он едва не пропустил момент, когда облако развернулось в просторную площадку, на которой стоял легкий, воздушный теремок.

Жилище Марьи было построено из неведомого светлого материала, похожего на мрамор с переливчатыми голубыми, розовыми и золотистыми прожилками. Путешественники сошли с лестницы, и их сапоги моментально утонули в мелких белоснежных пушинках. Дверца терема была приветливо приоткрыта, и Серый решительно направился к ней.

Иван и Гуша задержались у края, глядя с головокружительной высоты. Под ними простирался Тридесятый лес, дальше виднелись разноцветные крыши столицы, окаймленные серебристой лентой реки, а еще дальше — бескрайние поля. Ветер нежно обдувал их лица, а небо, казалось, висело совсем низко над головой.

— Красиво, — протянул царевич.

— Красиво, — согласилась Гуша. — Глазу отдохновение, сердцу — вдохновение.

— А еще Машке тут удобно работать, — послышался голос Серого. — Светло, днем от солнца, ночью от звезд, для рукоделия это самое главное. И материала, кстати, полно — первые капли росы, луч молодого месяца… Хорош зависать. Машка нас ждет.

Окинув напоследок взглядом окрестности, путешественники развернулись и скрылись внутри теремка.

Когда путники переступили порог, у всех появилось очень странное чувство. Горница, в которой они очутились, была просторной, с высоким потолком, который куполом сходился над их головами. Вдоль стен стоял различный рукодельный инструмент, отчасти знакомый, отчасти и вовсе непонятный. Значительную часть помещения занимал ткацкий станок. Справа стоял накрытый стол — видно, мастерица имела обыкновение подкрепляться, не удаляясь слишком от своей работы. Сквозь открытые окна лился яркий солнечный свет, но было ощущение, что не он единственный освещает комнату. Гостям померещилось, что мягко светятся сами стены теремка. В расположении предметов обихода было что-то необычное, и, присмотревшись, Гуша заметила, что они стоят по кругу — в комнате не было углов. В тот же самый момент она поняла, что за странность ей привиделась при входе — создавалось чувство, что они находятся внутри огромного яйца с подсвеченной солнечными лучами скорлупой.

Серый с непринужденностью давнего знакомого развалился на лавке, а Гуша и Иван почтительно поклонились хозяйке терема. Марья оказалась улыбчивой молодой женщиной невысокого роста, с добрым круглым лицом, усеянным веснушками, задорно вздернутым носом и ласковыми карими глазами. По спине разметалась густая копна темно-рыжих волос. Несмотря на некоторую полноту, двигалась мастерица легко и ловко. Поприветствовав гостей, она тут же пригласила их к столу. Проголодавшиеся друзья устроились на лавке и замерли, во все глаза уставившись на тарелки.

Посмотреть действительно было на что. Никаких каш, блинов и пирогов не было и в помине. То, чем потчевала их Марья, было в диковинку даже Ивану, всякого на царских обедах навидавшемуся. Более-менее уверенно чувствовал себя лишь Серый, который навещал мастерицу не впервые.

Глубокое блюдо в центре стола было заполнено нежно-розовыми кусками рыбы, но аппетитная пища скрывалась под слоем какой-то густой желтоватой субстанции, словно муха в янтаре. Видя, что гости не решаются прикоснуться к необычному кушанью, хозяйка сама разложила угощение по тарелкам. Извлеченная из посудины субстанция дрожала и тряслась, как живая. Гуша и Иван, недоуменно переглянувшись, попытались подцепить несговорчивую снедь вилками. Царевич, судорожно сглотнув, первым отправил свою порцию в рот и прислушался к ощущениям. Субстанция растворилась на языке без остатка, оставив после себя приятное острое послевкусие. Рыба оказалась нежной и сочной. Воодушевившись, друзья принялись за еду.

Серый управился раньше всех. Лениво поглядывая на товарищей, он подмигнул Марье и на столе тут же появились горящий позолотой самовар и десерт.

Приятели снова замерли в недоумении. В белоснежных вазочках перед ними лежало нечто, напоминавшее снежки, какими крестьянские дети зимой вооружаются в своих баталиях. Серый, для которого новое лакомство явно не было неожиданным, уцепил ложкой огромный кусок, с видимым удовольствием съел и, хитро улыбаясь, обратился к хозяйке:

— Ну и чего ты, Машка, все выпендриваешься? Нет бы оладий напечь. Видишь — молодежь у тебя есть стесняется!

Пристыженная молодежь тоже потянулась к ложкам, а Марья беззлобно пожурила приятеля:

— Молодежи мог бы и объяснить, что с оладьями да пирожками у меня туго. Другим дорогих гостей потчую. Зато уж такого вы и на царских столах не сыщете!