Суверен (ЛП) - Аарон Селия - Страница 5

Лаура вернулась с последним блюдом и отступила от стола, ожидая.

— Приступим? — Син жестом пригласил всех сесть.

Кэл сел во главе стола, словно это был его дом. София встала рядом с ним и ждала, пока Фарнс отодвинет ей стул, чтобы она могла сесть. Затем Син сел справа от нее. Я последовала за Люцием и села между ним и Тедди, все еще пытаясь понять, что происходит.

— Кажется, ты быстро выздоровела, Стелла. — Кэл положил салфетку себе на колени, когда Лаура начала обслуживать гостей.

— Правда?

Люций сжал мое колено.

— Да, ты, конечно, не так свежа, как была на балу, но держишься хорошо.

Я бросила взгляд на Сина. Он проигнорировал меня и прошептал что-то на ухо Софии. Они были близки, язык их тел говорил мне, что они знают друг друга гораздо лучше, чем на уровне друзей — то, как их плечи соприкасались, как он прижимался к ее темным волосам, и как она улыбалась каждому его слову.

— Могу заверить, что после Рождества она стала податливее. — Люций положил руку на спинку моего стула.

— Что случилось в Рождество? — спросил Тедди, его голос прозвучал тихо, а взгляд был устремлен вперед.

— Ты не рассказала ему о веселье? — задал вопрос Кэл и выпил вина. — По-моему, не очень справедливо.

— Я устала от разговоров о Приобретении, — произнесла София. — И, честно говоря, не уверена, почему этой разрешено есть с нами. — Она махнула рукой на меня. — Я имею в виду, ну правда, разве мы садим собак за столом рядом с нами?

Я сдержала язык за зубами. Не ради себя, а ради Тедди.

Син рассмеялся, его гулкий смех, словно нож, ввинчивался мне в спину.

— Мы просто подумали, что Суверен захочет взглянуть на Стеллу.

— Если хочешь поднять на смех эту рыжую, значит, помоги мне, — она наклонилась и поцеловала Сина, их губы встретились, а у меня перехватило дыхание. Было очевидно, что это не в первый раз.

Они были вместе. У меня пересохло во рту, когда она еще раз чмокнула его и отстранилась.

Кэл вздохнул.

— Хорошо, милая, если это так сильно тебя беспокоит, мы попросим ее уйти.

— Спасибо, папочка.

Папочка. Все встало на свои места. София была дочерью Кэла.

— Стелла пообедает в своей комнате. Спасибо, Лаура. — Люций пнул меня ногой.

Я встала и сжала плечо Тедди, прежде чем выйти из комнаты. Ему придется молчать, сидеть за столом и притворяться одним из них. Несмотря на свою доброту, он должен был знать, что определенный уровень актерского мастерства был необходим хотя бы для того, чтобы выжить в мире Суверенов и Приобретений.

Стоило мне дойти до двери, София обратилась с вопросом:

— Как твоя рука?

Я повернулась к ней, растерянность и ощущение дежавю смешались в моей памяти, как коктейль Молотова.

— Что?

Син обнял ее за плечи и притянул к себе, поцеловав в волосы.

Она рассмеялась, как будто я повела себя словно глупый ребенок.

— Твоя рука. Ты не помнишь?

— Это ты. — На рождественском испытании ее лицо скрывала маска, но я узнала голос и глаза. Когда я пыталась одеться потеплее и дать Брианне свитер, София ударила меня черной дубинкой. Потребовался месяц, чтобы сошел синяк и кость снова окрепла.

— Именно. Жаль, что я не сломала ее. — Она прижалась к Сину, ее темные глаза сверкали злобой. — Теперь убирайся отсюда, пока не отбила мне аппетит. 

Синклер

Тремя месяцами ранее

— Если Синклер проиграет Приобретение, ему придется убить Тедди? — Слабый голос Стеллы донесся до меня по коридору.

Мои размеренные шаги превратились в бег, пока я не оказался у открытой двери маминой комнаты.

— Тедди умрет. — Голос Ребекки, высохший и хрупкий, как упавший лист, прорезал воздух.

Паника рассекла мне сердце, когда я увидел Стеллу, стоящую на пороге ада, с бледной кожей и широко раскрытыми глазами.

— Стелла! — Я бросился к ней.

— Я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассказывать этой невежде правила. — Мать улыбалась с ненавистью в каждой морщинке, каждой черте.

— Расскажи мне. Расскажи мне все. — Стелла уставилась на меня, зеленые глаза наполнились слезами, хотя ни одна слезинка не упала. — Я должна знать. — Она схватила меня за руки, крепко обняв и пришпилив к месту болью в своем голосе.

— Расскажи ей, сын. Расскажи, — радостное хихиканье матери было слишком тяжело выносить.

Я вырвался из хватки Стеллы и подошел к аптечке. На замке. Схватился за ручки и дергал, пока дерево не раскололось, и дверца не распахнулась. Схватив шприц, повернулся и подошел к демону в кровати.

— Пожалуйста, не надо, — воскликнула Рене, но не поднялась, чтобы остановить меня.

— Нет. — Мама попыталась улизнуть, страх затуманивал ее дикий взгляд.

Я схватил ее за руку и разогнул. Она ударила меня по щеке и поцарапала шею. Я проигнорировал это, точно так же, как каждую боль, которую она причиняла с той адской ночи в Бразилии. Пусть она вырывалась и кричала, я вонзил иглу в ее вену и нажал на поршень.

Ее движения замедлились, поток слов прекратился, после она снова упала на кровать и наконец заснула. Долгожданная тишина.

Рене оттолкнула меня в сторону и опустилась на кровать, поглаживая лицо матери и рыдая.

— Как ты мог?

— Это нужно было сделать. — Я попытался прочистить мысли, чтобы погасить бушующий внутри огонь эмоций. Обычно мне это легко удавалось. Но не сейчас. Не тогда, когда мама посчитала нужным надеть на Стеллу ту же самую, ранящую как лезвия бритвы, смирительную рубашку, которую носил я.

Рене разглаживала волосы матери, заботясь, словно женщина перед ней не была ядовитой змеей.

— Все было в порядке. Она никому не причиняла вреда.

Я выбросил шприц в мусор и посмотрел на Стеллу, у нее был загнанный взгляд.

— Она достаточно принесла боли. — Я взял Стеллу за руку и вытащил из комнаты. Девушка не сопротивлялась, шок обрушился на нее свинцовым грузом.

Я повел ее в свою комнату и запер за нами дверь. Она опустилась на кровать и наклонилась, обхватив голову руками.

— Стелла? — Я сел на колени перед ней.

— Почему Тедди? Почему? Он — единственное хорошее в этом доме, во всей этой проклятой Богом семье. — Девушка качала головой и все еще не смотрела на меня.

Я отвел ее руки от лица. Они были мягкими, их так легко можно было сломать. Но все в ней было цельным, а не разбитым, как я.

— Правила. Из-за них мы соревнуемся. Они настраивают нас против нас самих, пока не победит сильнейший. — Это было объяснением, но не причиной. Была ли какая-то причина для этих мучений, кроме как развлечение для извращенцев вроде нас?

— Почему ты мне не сказал? — Слеза скатилась по ее щеке и зависла на подбородке, прежде чем упасть на мое запястье.

— Власть. Если бы ты знала это с самого начала, то стала бы хозяйкой положения. Тедди — сердце этой семьи. Ты не знала об этом, когда приехала, но могла бы использовать эту информацию против нас.

— А после? Когда ты узнал, как сильно я о нем заботилась?

— Я не говорил тебе по той же причине, по которой не сказал и Люцию. — Я провел пальцем по ее щеке, вытирая слезы, причиной которых стал сам. — Как ты себя чувствуешь теперь, когда знаешь? Сильнее? Лучше? — Я покачал головой. — Слабее. Знание того, что произойдёт в случае проигрыша напоминает мне копье в груди, потому что я Приобретатель. К тому времени, как ты начала заботиться о Тедди, я понял, что скажи я тебе, то принесу ту же боль, то же бремя и тот же гребаный страх, который сокрушает меня.

Она коснулась моей щеки теплой ладонью. Я прижался к ней, нуждаясь в гораздо большем, чем мог себе представить.

— Тебе приходилось нести это бремя в одиночку.

Жалость в ее глазах, жалость ко мне почти разбила то малое, что я оставил от своего сердца.

— Я сделал то, что был обязан. Стал человеком, которым должен был стать. Я не могу потерять Тедди. Но ты... Ты стала лучшим, а также худшим выбором для моего Приобретения. Если бы я только знал...