Время взрослеть (СИ) - "Erovin" - Страница 18

— Успокойся, Макс. Мы тебя не бросим, — вмешался в разговор Дэвид. Он говорил твердо и серьезно, без присущей ему издевки и шуточек. Гамма положил руку на колено Макса и слегка сжал ее.

— Я хотел бы быть таким же сильным, как вы двое, — признался Макс, посмотрев сначала на Дэвида, а затем на Чарльза.

— Станешь, — кивнул Чарльз, нежно погладив его по щеке тыльной стороной ладони, и поднялся со своего места, так и не притронувшись к завтраку. — Я пойду проверю, не привезли ли наше оборудование, — он забрал с подставки самый большой персик и направился к выходу.

— Я с тобой, — тут же вскочил Макс и зашагал вдогонку. Настроение после разговора у него явно улучшилось, и он даже слегка улыбался. Чарльз не стал прогонять его, решив, что мальчишка не такой уж надоедливый и с ним вполне интересно общаться.

В дверях их догнал Дэвид и легонько придержал Чарльза за плечо. Он кивнул Максу, чтобы вышел на улицу и подождал там, а сам вжал Эдвардса спиной в стену.

— Чарльз, прости меня, пожалуйста, за вчерашнее. Обещаю, что больше не поступлю так, — тихо извинился гамма, заглядывая ему в глаза. Омега окинул его холодным взглядом и сжал красивые фигурные губы в тонкую линию. Он не злился, только изображал, что ранен очень глубоко, едва ли не в самое сердце. Дэвиду было известно о бесконечных неудачах Чарльза с альфами. Те не могли удовлетворить его или были слишком грубы и властны. Он не имел привычки спать дважды с тем, кто не довел до оргазма, и уж подавно, делал больно. Но сейчас перед ним не поганый альфа, а Дэвид, лучший друг.

— Всё нормально, Дэви. Я знаю, что этого не повторится, — спокойно ответил он и, вывернувшись из хватки, вышел за дверь.

Макс тяжело дышал и стирал со лба крупные бусинки пота. Светлая рубашка прилипла к его груди и спине. Здесь стояла неимоверная духота, и Чарльз сразу понял — еще немного и начнется ливень. Хотя сейчас на небе не было ни облачка.

— Жуть какая-то, как в сауне, даже хуже, — сухо выдохнул Макс и прокашлялся.

— Ничего, привыкнешь, — отмахнулся Чарльз. Ему тоже было тяжело дышать, и одежда мерзко липла к коже. Но с ним бывало и похлеще. — Пойдем. Пока дождь не хлынул.

— Какой дождь? Ясно ведь! — удивился Макс, но послушно последовал за Чарльзом. Тот сверился с картой, которую дал ему Гуран, и зашагал по узким улочкам в сторону красного креста. Там оказалась старая мастерская автомобилей с выцветшими, местами проржавевшими воротами. Здесь, по словам главы Дельты, были его люди, которые должны подготовить снаряжение.

Макс смотрел на все большими глазами аборигена, впервые попавшего в город. Только на деле все было наоборот. Он, привыкший к удобству и цивилизованности Европы, наверняка в жизни никогда не видел грязи, ржавчины, нищеты, не чувствовал помойной вони и не подходил близко к больным людям, усыпанным язвами или от рождения уродливым. Все это неизбежно вызывало у золотого мальчика брезгливость и отвращение. Чарльз и сам был таким. Но со временем нежность и мнительность пропали, заменившись циничностью и безразличием.

В гараже работали трое альф. Один из них чинил старую, даже на вид уже не способную ездить машинешку. А двое других за низким столиком играли в кости, улыбаясь ослепительно белыми зубами. За ними следил молоденький омега в цветастой и очень яркой балахонистой одежде и намотанном на голову тюрбане. Все четверо были темнокожими. Омежка подошёл к ним, он был высоким, а его лицо — худощавым со впалыми щеками и огромными толстыми губами, глаза же казались довольно добродушными для дельтовца. Хотя, покосившись на Макса, Чарльз решил, что это лучше, чем всему целиком выглядеть ангельски.

— Привет, как добрались? — заговорил омега на африкаанс. Он с интересом осмотрел Макса и улыбнулся. Чарльз не любил ниггеров. Сторонился их в Америке, а уж здесь, в их естественной среде — и подавно. Они казались грязными, туповатыми и застывшими на примитивном уровне развития, где секс и еда — основные инстинкты. Он испытывал к ним презрение словно те белые, которые делали этих обезьяноподобных своими рабами.

Шеймт растерялся. Он не знал местного языка и не понял ни слова из сказанного. Он покосился на Чарльза и выгнул бровь, ожидая, что тот переведет.

— Нормально. Говори по-человечески, — на ломаном наречии велел Чарльз. Он не очень-то хотел повторять все для Макса. Это Гуран заставил выучить на примитивном уровне пару языков. В том числе и африкаанс. В принципе, все было справедливо. Джонс, например, говорил на азиатских языках: японском, китайском, корейском и еще нескольких.

— Меня зовут Сэйн. Мы все подготовили, — с трудом выговаривая слова, сообщил нигер по-английски. Он проводил их в угол гаража. За ними последовал один из альф и после приказа Сейна стащил брезент с припаркованного там серого «лендровера». Перед радиатором на двух кронштейнах был укреплен барабан, а на него намотан тонкий стальной трос.

— А это что? — спросил Макс, взглянув на барабан. Он подошел ближе и, как несмышленый ребенок, рассматривал устройство, осторожно попробовал пальцем трос.

— Лебедка. Мне придется пробираться по очень грязным дорогам. Тяжелая машина может увязнуть. Особенно, если начнется дождь — тогда под колесами вообще будет месиво, — ответил ему Чарльз. Он заметил на полу «лендровера» небольшой яхтенный якорь и кивнул на него Максу. — Видишь? Якорь крепится за корень какого-нибудь дерева, а потом механизм лебедки вытягивает машину.

— Ты не боишься оставаться один с Лойфом? Он мне совсем не нравится. Взгляд у него звериный, — тихо проговорил Макс, обойдя «лендровер» вокруг, и остановился возле Чарльза.

— Я перестал бояться альф тогда, когда узнал, как они могут скулить и умолять, чтобы им не делали больно и не убивали, — жестко хмыкнул Чарльз. Он не мог отрицать, что убийство обидчиков было неплохим средством релаксации для него, но и не гордился этим. В какой-то момент такое поведение стало единственным подходящим — вот и все.

— Тебе это нравится? — прямо спросил Макс. Их обоих не слишком заботило, понимают их местные или нет. — Все в Дельте презирают альф. Но почему?

— По-разному. У всех свои причины, — пожал плечами Чарльз. Он подошел к высокому рабочему столу, рассматривая собранные для них припасы и оборудование.

— Но как ненавидеть настолько, чтобы получать удовольствие, причиняя им боль? — никак не отставал мальчишка. Он хвостиком следовал за Чарльзом, больше интересуясь их разговором, чем сборами. Было заметно, что он ни черта в этом не понимает.

— Это приносит облегчение и удовлетворение. Попробуй как-нибудь, — посоветовал Чарльз.

На столе стояли четыре канистры с водой и пять — для бензина, четыре спальных мешка, пара электрических фонарей с запасными батареями, палатка в большом рюкзаке, два деревянных ящика и картонная коробка.

— Пока будем добираться до Ритча, придется питаться этим, — хмыкнул Чарльз и провёл ладонью по ящикам. — Уважаешь консервы?

— Никогда не пробовал, — со смешком признался Макс. Он вытащил одну из банок и прочел то, что значилось на упаковке, а затем состав.

— Не пытайся. В банке всегда сюрприз. Но иногда они бывают вполне съедобными. А порой похожи на собачий корм.

— Ты пробовал собачий корм? — дерзко переспросил Макс, выгнув светлую бровь и улыбнувшись.

— Вот залетишь и не такое попробуешь, — со знанием дела заявил Чарльз. У него и правда во время беременностей бывали до крайности странные вкусовые желания. С последним альфенком он тащился от металлического привкуса и целыми днями мусолил во рту вместо жвачки гайку. Чарльз немного нервно вздохнул, вспомнив о ребенке и его старших братьях, и неосознанно прижал ладонь к животу. В глубине души, там, куда уже давно никто не заглядывал, он считал себя чудовищем за то, что делал со своими младенцами.

— А здесь четыре бутылки виски, две — джина и две дюжины банок пива, — услужливо сказал Сейн, указав на картонную коробку. На это Чарльз улыбнулся и одобрительно кивнул. Да! Алкоголь понадобится еще как! Делиться с альфой и проводником он не будет. Разве что с Дэвидом и Максом. А потом они разделятся, и вся выпивка останется ему.