Фантастическое приключение городского лучника (СИ) - "Сергей serdobol" - Страница 24

— Ё-моё! — Вырвалось у меня, — побьём «сундук» то!

Недолго думая мы поспешили вниз по трапам и лестницам.

— Не побьём. В былине сказано, что он железный. Што ему будет то? — Отвечал на ходу Данил.

Выбежав и обежав корпус космолёта, у меня вырвался вздох облегчения. Искорёженный пульт висел в десяти метрах от земли, на двух растительных канатах.

— Как там в былине Даня?

— Как, как? Медведь помог дуб завалить, вот как, но тут он не помощник.

— А дальше?

— А дальше, заяц, потом утка и обоих стрелочкой из лука.

— Ну, так тому и быть. Произнёс я и достал стрелочку со срезнем.

Стрелял я раз десять, пока две лианы не лопнули и к нашим ногам упало ожидаемое. Шар в суме завибрировал и мы, перевернув упавшую груду увидели свастику.

Это был диск тёмного стекла, похожий на обоюдно выпуклую линзу, в тёмных недрах которого, мерцая множеством огоньков, медленно крутилась четырёх лучевая, плавно закрученная свастика, а на одной из её лучей теплилась оранжевая точка.

От догадки меня бросило в пот:

— Так это, это… Бурей, он знает… — Я захлебнулся от переживаний и закашлялся.

— Что Влад? — Испугано спросил Данила.

— Не знаю, поймёшь ли, но свастика — это модель нашего мира, а точнее, это модель нашей галактики!!! В одном из этих многозвёздных лучей находится наша солнечная система, наше солнце, наша земля! Понимаешь? — Выговорил я с выпученными глазами.

— От куда знаешь?

— Ещё в школе по астрономии проходили.

Было видно, что Данила ничего не понял, но суть важности уловил.

Потом был длительный процесс раскурочивания пультового короба и изъятия стеклянного, или из чего он там сделан, диска. Наблюдательный Данил сразу заметил, что если наш шарик-навигатор находился далеко от «стеклянной модели мира», то она потухала и становилась просто тёмным полупрозрачным стеклом, а когда шарик подносили ближе «линза» включалась, показывая спираль галактики. Касаясь стекла пальцем, как экрана на планшете, изображение увеличивалось до чёткого распознавания планет…

…Я был восхищён находкой, но не мог понять, зачем она Бурею. Хотя он ведун, волхв, ему видней.

Путь обратно к реке занял намного меньше времени, хотя мы и опасались, наученные опытом, местных могучих хищников.

У воды стояло не большое стадо, гигантских псевдо-коров. Мы терпеливо выждали, пока те утолив жажду улеглись отдыхать, на узком пляже. Когда челнок был загружен нашим малым скарбом, сквозь шум водопада, послышалось призывное, приветственное му-у-у. К нам двигалось знакомое, огромное безрогое, которое облизывало нас вчера. Подойдя к Даниле оно, громко сопя, лизнуло его вытянутую руку, я быстренько положил на камень несколько сухарей, и мы спешно отчалили, дабы не быть зализанными.

Челнок летел по течению, мы иногда отвлекались на псевдо-оленей и прочую береговую живность, выходящую к берегам…

Мой друг был серьёзен и собран, ведь теперь мы шли искать его счастье, его любовь.

— Данила, подходим к окошку, готовсь. — Предупредил я товарища, отдёрнув руку от ущипнувшего током путеводного шарика.

На реке проявилась полоса безветрия и тишины, переходя на берега.

……………………………………………………………………………………………………………………………………….

— Даня, ты ж учти, что прошли годы! Вы оба стали старше!

Курянин гребанул веслом, направив чёлн к лесу. Судёнышко ткнулось носом в берег, Данила выпрыгнул на сушу, упал на колени и усевшись печально проговорил:

— Ты прав Влад. Прошло уж десяток лет, мне тридцать восемь, ей тридцать второй годочек… …поди клянёт что не уберёг, если жива, а то и забыла на веки. — Он опустил голову на грудь, обхватил голову руками и затих.

Господи, что я говорю, пронеслось у меня в голове, он же меня не понял! Разбрызгивая воду, я вылетел из челна, подтянул его на берег, опустился перед Данькой на колени, схватил его за плечи:

— Что ты друже? Она любит тебя, помнит, ждёт! Я лишь хотел тебя упредить, что бы ты нужный образ представил, что бы мы не оказались в прошлом, в её прошлом, в её молодости! Понимаешь? Ты ж постаршел.

Данила поднял на меня красные глаза.

Я улыбнулся:

— Бурею веришь?

— Как себе. — Кивнул он.

— Он же сказал, что ты найдёшь что ищешь!

— Спасибо тебе Влад. Я верю. Я понял, но. — Он уткнулся мне в плечо.

— Ни каких, но! Идём за ней!

В небесах крикнула неведомая птица. С высоты своего полёта она видела сверкающую ленту реки, причаленный челнок в котором лежали два щита, оружие, брони и двух, сидящих на берегу, людей в серо-белых рубахах, держащих друг друга за плечи. Птица зычно крикнула, эхо вторило её голосу над рекой.

— Слышишь Данила? Птица кричит «ДА»! — Сказал я вставая задрав голову. Странная птица, круглоголовая.

— А вдруг это Гамаюн? — тихо спросил курянин, глядя в небо. — Откуда прилетела, ни с восхода ли?

— Нет, с севера.

— Хороший знак.

— Ну, тогда вперёд…

…Челнок влетел в дышащую, полупрозрачную сферу и почти остановился. На стенах начали появляться образы наших мыслей. Я постарался отключиться от дум, что б не мешать другу и увидел её, Данилову любовь. Всадник уносил девушку, перекинув поперёк седла, стена ожила, начала вытягиваться, образ быстро пропал и появился другой, её лик в суматохе каких-то событий, потом она же, но старше, в грязном рубище. Образ проявился, стал чётче, стена сферы вытянулась и голограмма понеслась в образовавшийся коридор, за ней хлынула вода, увлекая наше судёнышко…

…Над лесостепью сгустились сумерки. Челнок плыл по течению, не нарушая покоя тёмной глади. Данила крутил головой принюхиваясь и прислушиваясь.

— Что? — Прошептал я.

Данька постучал пальцем по губам и шепнул.

— Похоже я дома.

— В Курске?

— Да не, но запах этих трав, я помню. Похоже, что поюжнее. Дым впереди чуешь?

Я сосредоточено втянул носом воздух:

— Вроде да и что?

— Степь. Кто здесь костры разводит?

— Кто?

— Ты шо с луны свалился? Копчёные тут разбоят.

— Это хто?

— Степняки. Может новые селяне, а может печенеги.

Я молча открыл рот. Вот те на, до печенегов добрались.

— А можт наши?

— Ща узнаем.

Данила направил чёлн к ивняку и пристал к берегу.

— Облачайся. — Шепнул курянин.

Челнок мы схоронили в зарослях камыша, натянули доспехи и тихо тронулись сквозь кустарник. Данила то останавливался, долго прислушиваясь, то не надолго исчезал в зарослях …

К запаху дыма присоединился запах пищи. Видимо впереди варили мясо. Потемнело, не привычно резко, буквально минут за тридцать — сорок. Прибрежный лес оборвался и открыл взору горящие во тьме костры. Пахло конским потом и навозом.

— Владко, я разведаю, а ты тут погодь. Потом решим, что и как. — Помолчав, хохмач добавил, — порты береги…

— Сам береги. — фыркнул я.

— А я и берегу, поясок то потуже перевязал, а вот ты нет, в сече то и спадут. Беззвучно трясясь от смеха, Данила исчез в сырой траве.

Я сплюнул с досады. Это ж надо, впереди враг, а он ржёт. Сразу всплыла в памяти наша первая встреча. Тоже про порты шутил, про то, что я на щите сидел…

После этих воспоминаний, пришлось, чертыхнувшись, Данилин щит из-под задницы. Хорошо, что Данил не видел, а то заклевал бы.

Время шло, над головой иногда слышался свист утиных крыльев, где-то у реки квакали лягушки, в подлеске копошилась мыши, а с луговины, впереди, доносилось редкое, конское фырканье. В голове крутились тревожные мысли, сколь их там, хазар этих, у трёх костров то? Как вдвоём с ними воевать?…

Прошёл час, где-то справа, от холма раздался шорох, пропищала мышь, наступила тишина, потом крикнула сова и снова тишина. Напрягая все свои способности, я затрещал по беличьи. Снова шорох, но уже ближе. Стрела тихо легла на тетиву. Сквозь ночную мрак я разглядел крадущуюся тень.

— Влад, эт я. — Прошептала тень.

— Ты шо такой чёрный? — Спросил я, вытирая пот со лба.

— В болотине извалялся. — Шепнул разведчик садясь на землю.