На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ) - Федоренко Александр Владимирович - Страница 35

В плане подозрительности — Жеке стало жить немного легче. Его намек о салюте, как-то сразу охладил пыл слишком рьяных офицеров. Войска Воронежского и Степного фронтов нанесли ряд совместных ударов по противнику и двинулись вперед в разных направлениях. Войска Воронежского вели наступление на Ахтырку, а войска их, Степного, повернули на юг — к Харькову.

Было ясно, что немцы постараются его удержать любой ценой. Но доверие к Евгению возросло.

Как-то раз, он в ожидании сигнала на взлет, Жека сидел в кабине своего "Лавочкина". Настроение, медленно, но уверенно, приближалось к упадническому. И причина этому вовсе не амурные дела, хотя конечно, и они тоже. Все дело в том, что в нем иссякал боевой запал — ведь Евгений ни как не собирался пройти всю войну до победного конца. Да это и было невозможно, прежде всего, потому, что к январю не станет его покровителя и защитника — командира их части Сергея Ивановича Подорожного. Ему на смену придет майор Ольховский Николай Иванович, и он сразу заинтересуется странным летчиком. Как и особист, в принципе хороший мужик, продолжит, пока сдерживаемую работу…

Обрывая ход мыслей Евгения, раздался гул моторов — кто-то приближался к аэродрому. Он повернул голову в ту сторону — к аэродрому, на бреющем подлетел "Пе-2". По манере полета, было видно, что ведет его, опытный и бывалый летчик. Но что случилось? Ведь линия фронта находится недалеко, за ним легко могли увязаться "худые", а "Пешка" летела без сопровождения. Но вот пилот, мастерски посадил машину у опушки леса, из замаскированного КП вышел Подорожный и быстро зашагал к бомбардировщику. И вскоре вместе с пилотом, они уже шли на КП, о чем-то оживленно говоря.

Оказалось, прилетел сам командир 1-го бомбардировочного авиакорпуса — генерал И. С. Полбин, о мастерстве и отваге которого, все были наслышаны. Он шел рядом с Подорожным, и зорко посматривал по сторонам. А чуть погодя, подбежал связной и передал, что всем командирам эскадрилий приказано срочно явиться на КП. Жеку понятно туда не звали, он и так знал — зачем генерал пожаловал — познакомиться и договориться о совместной боевой деятельности. Они все вместе уже били врага. Но теперь Полбин решил обсудить, как еще лучше наладить четкое взаимодействие.

— Понеслась — протянул Жека — опять никакого тебе патрулирования. И я как сбоку припеку. Пора выбивать себе отдельные задания…

И действительно, вскоре состоялся вылет. А дальше, начиная с момента прилета генерала, полк только то и делал, что вылетал на сопровождение. Правда скучно не было никому — пилоты "Пешек", летали в самую гущу сражения, и прикрывая их, приходилось часто схватываться с истребителями врага. Фашистам наносился серьезный урон, и уже бодро звучал в наушниках голоса экипажей бомбардировщиков:

— "Маленькие, будьте внимательны! Еще заход делаем".

Рядовая работа для бомбардировщиков и прикрывающих их истребителей продолжалась — такие у них будни. Завтрак — вылет, а то и два, обед — вылет, и только после ужина можно немного забыть о тяжелом распорядке. Это приносило облегчение и немного радости — шанс пообщаться с соседками. Но всему наступает конец — сегодня Жека прощался с Катей…

Что дальше? Можно ли на что-то надеяться? О ее дальнейшей судьбе узнать было не у кого. Был телефон, но не существовало интернета, была память, но о девушке он никогда, и ничего не знал. Сегодня был вообще прощальный вечер — завтра его полк, перелетал. Он получил задание прикрывать наземные войска, и перелетал ближе к линии фронта на Харьковское направление.

Слова ничего не скажут, как ты их не выстраивай. Жека был влюблен как мальчишка, и как не старался себя сдерживать — ничего не получалось. От всегдашнего задора и веселости Екатерины не осталось и следа, она словно чувствовала — они больше не встретятся. И потому прочь усталость и переживания — одна лишь ночь у нас с тобой, как это банально, не звучит. И они дарили себя друг другу. Шептали насыщенные чувствами слова, вглядывались в лица, стараясь запомнить каждую черточку, и наслаждаясь ласками до рассвета…

Ночь закончилась слишком быстро, и вот и оно — раннее, августовское утро. Прощальные объятия, долгий поцелуй, и бегом в расположение, а после и к самолету. Подготовка, быстрый завтрак, и на взлет. Прощальный круг над аэродромом, и перелет к селу Большетроицкое. А сразу после перелета, на аэродроме — митинг — впереди Украина, за освобождение которой, сейчас сражаются войска Степного фронта.

Покинув кабины самолетов, и собравшись вместе, летчики принялись осматриваться.

— Спать-то где будем? — Поинтересовался Матвей.

— В лесу, под кустком — пошутил Семен — под звездами.

— Ночлег нам отвели вон там, в деревне неподалеку от аэродрома — Ответил комэск. — Так что идем знакомиться.

Двинулись туда. Жека все еще на автопилоте, делал все скорее механически, и его никто не трогал. В дома, стучаться не пришлось — женщины, ребятишки, старики встретили их со слезами радости на лицах. К комполка подошел старик с изможденным лицом, и, обняв командира, молча, показал на развалины и пепелище. Затем дедуля, с поклоном обращаясь ко всем военным, сказал:

— Благодарствуем вам сынки! Наконец-то дождались мы вас… Сколько наших людей тут полегло… А фашистов еще больше! Хотелось им на нашей земле похозяйничать, да только могилу себе нашли. Линия фронта вот тут была: ходите осторожнее, сынки, не подорвитесь. Мин много фашисты наставили.

— Спасибо, дедусь — дружно отвечали летчики. — Есть ходить осторожнее!

Жека ощутил внезапную ноющую тоску в груди, какой-то внутренний надрыв и понял — эта война, теперь его до мозга костей. А народ его народ, его предки. И он будет биться за них. Видимо в этом его призвание. Такое впечатление, что его самолет — это призрак мщения, а он его пилот. Однополчане отправились взглянуть на то место, где еще накануне проходила вражеская линия обороны Харькова, и Евгений пошел с ними. Как оказалось, дедуля не зря предупредил — поле было заминировано. Жека впервые увидел страшную картину недавних боев. Развалины, воронки от бомб, трупы фашистских солдат.

— Старик прав: много их тут полегло — услышал Жека голоса ребят. — Но не достаточно, чтобы драпать начали…

— Ладно, посмотрели — идем устраиваться на ночь.

Двинулись обратно, на поверку деревня оказалась уцелевшей только на четверть, и те дома, что еще стояли прочно, не могли вместить весь полк. И на ночлег в тот теплый вечер, пришлось располагаться, прямо на улице. Разлеглись на сене, и долго еще разговаривали о здешних жителях, о том, сколько пришлось им перенести лишений и тягот.

Жека большей частью помалкивал, больше раздумывал. И говорил в основном на отвлеченные темы, или обтекаемыми фразами — чем меньше о нем знают, тем лучше. Скрытничать теперь придется постоянно, и прыгать через головы командиров, политруков, полковых штурманов, и всех прочих чинов, стоящих перед комполка. Или молчать себе в тряпочку, и ждать, когда о нем вспомнят, в хорошем смысле этого слова…

И вспомнили, но не так, как хотелось бы. И было у Евгения подозрение, что не обошлось тут без некоторых штабных… Его вызвали в штаб, а когда он прибыл и доложил, там собрался уже целый консилиум.

— Проходите, товарищ старший лейтенант — проговорил комполка, давая понять, что он сделал все что мог, но не вышло.

— Лютиков, к тебе особое задание — заметил капитан Беляев, полковой парторг — такое как ты любишь. И хоть ты у нас беспартийный — считай по заданию партии.

— В общем, не будем тянуть — поднялся Семенов — на нашем участке фронта, участились случаи появления асов Люфтваффе. Как они действуют тебе должно быть знакомо — быстро, дерзко, и решительно. Атакуют внезапно, вываливаясь из облаков, сбивают летящих последними, и скрываются. Наши потери становятся уже серьезными. Поэтому решено их выманивать, подлавливать и уничтожать. Для этого с задания по сопровождению, снимается первая эскадрилья. А ты побудешь наживкой — точнее твой самолет.